Я направился в бассейн Молодёжной христианской организации напротив моего отеля. Пришлось заплатить два шиллинга, отказаться от медицинского осмотра, переодеться среди множества пахнущих чесноком волосатых карликов и, наконец, принять горячий душ, подогреваемый едкими замечаниями по поводу моего нежелания мыться инсектицидным мылом. Затем я добрался до бассейна, проплыл пару ярдов, играя в водное поло, которое организовал местный тренер. Я вышел оттуда настолько благоухающий антисептиком, что пришлось спешно вернуться и принять ванну, прежде чем отправиться на ужин.

Мы ужинали у Верховного комиссара – высшее проявление уважения. Здесь не было тех формальностей, которые очень важны во время больших приёмов, но смущают на малых. В действительности, без арабской прислуги, мы вполне могли бы решить, что нас принимают в английском загородном доме. Разве Понтий Пилат не выглядел для своих гостей итальянским землевладельцем?

Когда мы вернулись в отель, танцевальный вечер был в самом разгаре. Кристофер встретил в баре школьного друга, который умолял его, во имя альма-матер, сбрить бороду: «Я хочу сказать, Сайкс, знаешь, а-апределённо точно, нет, мне не хочется этого говорить, я имею в виду, а-апределённо неважно, я бы предпочел не говорить, а-апределённо, понимаешь, старина, дело обстоит так, я имею в виду, а-апределённо так, я бы на твоём месте сбрил эту твою бороду, потому что люди а-апределённо точно думают, ты знаешь, я имею в виду, нет, честно, я не скажу, нет, я не могу, это было бы нечестно, несомненно, тогда, если ты действительно хочешь знать, ты ведь надавил на меня, ведь так же было, а-апределённо точно, это так и выглядело, я имею в виду, люди могут подумать, что ты немного невежа».

Когда все легли спать, я пошёл гулять по старому городу. Улицы были окутаны туманом, словно Лондон в ноябре. В Храме Гроба Господня шла православная служба в сопровождении хора русских крестьянок. Русские песнопения создавали особую атмосферу; когда белобородый епископ в усыпанной алмазами короне-луковице и в расшитой ризе ступил из врат алтаря в свет мягкого пламени свечей, то словно пролилась благодать. Явился Гавриил и после службы затолкал меня в ризницу выпить кофе со старцем и казначеем. Я вернулся домой в половине третьего.

СИРИЯ: Дамаск (2200 футов), 12 сентября. – Вот Восток в его первозданном беспорядке. Моё окно выходит на узкую мощёную улицу; запах приправленной специями стряпни временами теряется в порывах прохладного ветерка. Рассвело. Люди зашевелились, разбуженные неземной трелью муэдзина, которая доносилась из небольшого минарета напротив, отвечая другим в отдалении. Скоро будет не укрыться от криков торговцев и цоканья копыт.

Я жалею о том, что покинул Палестину. Приятно найти страну, наделённую великой природной красотой; со столицей, внешний вид которой достоин её славы; с процветающим земледелием и невероятно преумножившимися доходами; с ростками современной культуры, взращиваемыми многочисленными художниками, музыкантами и архитекторами; с администрацией, ведущей дела как рачительный хозяин поместья среди своих домочадцев. Не нужно быть сионистом для понимания очевидного факта, что такое положение вещей сложилось благодаря евреям. Они мощным потоком вливаются в страну. В прошлом году были выданы разрешения на въезд 6000 человек: 17 000 уже прибыли, ещё 11 000 пробрались через неконтролируемые участки границы. В Палестине иммигранты выбрасывают свои паспорта, таким образом избегая депортации. Можно только констатировать, что капитала для их поддержки достаточно. Они предприимчивы, настойчивы, профессионально подкованы и богаты.

Омрачает эту картину враждебность арабов. Поверхностному наблюдателю может даже показаться, что правительство, откладывая чувствительные для арабов проблемы на потом, провоцирует рост обиды и отсутствие доброй воли с их стороны. Арабы ненавидят англичан и не упускают возможности выместить на них свою злобу. Я не понимаю, почему правительство должно этому потакать. Арабы не сталкивались с расовой дискриминацией, как это было в случае с индийцами.

Вчера вечером за ужином, говоря о Персии, Кристофер заметил, что люди за столом глазеют на нас. Вдруг он услышал разговор по-персидски. Перешёптываясь со мной, он пытался вспомнить, не сказал ли что-нибудь уничижительное в адрес шаха36 или его страны. Похоже, мы приближаемся к средневековой тирании в выражении чувствительных вопросов. Был дипломатический инцидент, о котором миссис Николсон поведала английской публике: ей не продали мармелад в Тегеране.

Дамаск, 13 сентября. – Мечеть Омейядов37 относится к VIII веку, хотя и значительно перестроена после пожара 1893 года. Её величественная аркада с верхней галереей, созданная в доподлинном исламском стиле, имеет те же пропорции и подчиняется столь же величественному ритму, как и библиотека Сансовино в Венеции. Голые стены первоначально сверкали блеском мозаик. Некоторые дошли до наших дней – это пейзажи, впервые исполненные в европейской традиции. При всей своей помпейской живописности, изображающей замки на скалах и дворцы с колоннадами, перед нами настоящие пейзажи, а не простые декорации, если в качестве условных критериев считать запечатлённые самобытные деревья и стремительные водные потоки. Мозаики, верно предвосхитившие пейзажи Эль Греко в Толедо, должны быть греческой работы. Даже сейчас, когда солнце выхватывает на стенах лишь отдельные уцелевшие фрагменты, можно вообразить то изначальное великолепие яркой зелени и позолоты, когда весь перистиль38 сиял волшебными сценами, рождёнными арабской фантасмагорией, даруя утешение среди выжженной вечности пустыни.

Бейрут, 14 сентября. – На автобус до города мы взяли два билета. Сзади устроился огромных размеров арабский джентльмен с корзиной овощей между колен, одетый в осиный халат в чёрно-жёлтую полоску. Впереди сидели арабская вдова, тоже с корзиной овощей, и её маленький сын. Каждые двадцать минут даму тошнило в окно. Иногда мы останавливались; если же водитель этого не делал, её рвота залетала обратно через соседнее окно. Не самые приятные три часа.

Почта доставила газетные вырезки с описанием отъезда угольщиков. Даже в «Таймс» этой новостью занято полколонки. «Дейли Экспресс» пишет:

Вчера вечером пять человек покинули отель в Вест-Энде и отправились в секретную экспедицию, которая может стать самым воодушевляющим путешествием из всех когда-либо предпринятых.

Они отправились из Лондона в Марсель, затем в пустыню Сахару. Мало кому известно, куда они отправятся дальше.

ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ ОГЛАШЕНИЕ МОЖЕТ ПОВЛЕЧЬ ЗА СОБОЙ СЕРЬЁЗНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ…

Пять человек будут путешествовать на двух грузовиках, приводимых в движение моторами с портативными газогенерирующими аппаратами. В качестве топлива используется обычный древесный уголь, а повторная заправка необходима лишь через пятьдесят – шестьдесят миль. Это первый случай использования указанного изобретения, но вполне вероятно, что в будущем оно станет повсеместно применяться в автомобильном транспорте.

Неприятно, когда твоё имя ассоциируется с подобной нелепицей.

Теперь мы ожидаем «Шампольон» с командой и машинами на борту.

Бейрут, 16 сентября. – Мои предчувствия оправдались.

Я поднялся на борт «Шампольона» на рассвете. Голдман? Хендерсон? Deux camions39? Никто не слышал про них. Был только Раттер40 со сказками об аварии и другими небылицами.