– Но разве Александр посещал Иерусалим?
– Конечно. Я говорю вам правду.
– Прошу прощения. Я думал, что это легенда.
Наконец мы вышли на дневной свет.
– Если вы придёте ко мне послезавтра, то я снова выйду из гробницы. Я покидаю её в одиннадцать, пробыв там целую ночь.
– Но разве вас не клонит в сон?
– Нет. Я не люблю спать.
Другими святынями, которые мы успели посетить, стали Стена плача и Купол Скалы23. Кивая и причитая над своими книгами, протискивая головы в щели огромной каменной кладки, еврейские плакальщики не так радуют глаз, как певчие в Храме Гроба Господня. Но здесь хотя бы светло и солнечно, а сама Стена сравнима с теми, какие воздвигали инки. Купол Скалы скрывает огромный священный камень, откуда пророк Мухаммед вознёсся в небеса. И вот, наконец, если говорить беспристрастно, именно здесь открывает свою красоту этот величественный памятник, достойный Иерусалима. К белой мраморной площади размером несколько квадратных акров, с которой открывается чудесный вид на городские стены и Масличную гору, с разных сторон подходят восемь лестниц, выделенных линиями арок. В центре площади, почти теряясь на фоне окружающего города, притаился невысокий восьмиугольник в голубой облицовке, на котором крепко держится барабан, покрытый голубыми изразцами. Его ширина составляет примерно одну треть от ширины восьмиугольника. Барабан увенчан куполом в старинной позолоте тускло-луковичного цвета. С одной из сторон почти что примыкает ещё один миниатюрный восьмиугольник, дитя большого, поддерживаемый колоннадой и скрывающий внутри живительный фонтан. Убранство мечети выполнено в греческой традиции: мраморные колонны венчают византийские капители, а своды облицованы золотой мозаикой и украшены кружащимися арабесками, которые, судя по всему, работы греческих мастеров. Железные щиты напоминают о христианском периоде, когда крестоносцы превратили это место в церковь. В VII веке здесь изначально была заложена мечеть, но каждая эпоха внесла свой вклад в её современный облик. Совсем недавно византийские капители ярко-ярко сверкали позолотой, которая со временем потускнеет ещё сильнее.
В первый раз мы подошли к мечети поздно вечером и смогли заглянуть внутрь только через вход в конце Кинг Дэвид стрит. Повстречавшийся нам араб преградил дорогу и начал что-то говорить. Я ответил, что предпочёл бы увидеть мечеть сейчас, а послушать о ней завтра; не будет ли он так любезен отойти в сторону? Реакция последовала незамедлительно: «Я араб и могу оставаться там, где пожелаю. Мечеть принадлежит мне, а не вам». Вот вам и арабское очарование.
Вечером мы отправились в Вифлеем. Надвигались сумерки, и мы едва могли различить великолепные ряды колонн, удерживающих базилику. Гиды были не менее утомительны, чем в Храме Гроба Господня. Я оставил Кристофера одного осматривать ясли, или что они там показывают.
Иерусалим, 7 сентября. – Когда я сидел под оливковым деревом во дворе Купола Скалы, рядом в тени расположился мальчик-араб, который повторял вслух свои уроки. Уроки английского языка.
– Залив и перешее́к, залив и перешее́к, залив и перешее́к, – повторял он.
– Правильно не «перешее́к», – перебил я, – а «переше́ек».
– Залив и переше́-йе́к, залив и переше́-йе́к. Доставить Мосул, доставить Мосул, доставить Мосул. Залив и… – мальчик рассказал, что он первый в классе по рисованию и надеется поехать в Каир, где сможет выучиться на художника.
Вчера Стокли устроил званый ужин, во время которого два арабских гостя составили нам приятную компанию. Один из них, служивший в турецком министерстве иностранных дел, прежде был знаком с Кемалем24 и его матерью. Война застала Кемаля на службе консулом в Салониках, откуда его депортировали в Тулон по приказу Саррайя25: ненужные испытания по причине близости турецкой границы, в результате которых Кемаль потерял всю свою мебель и другое имущество. Разговор зашёл и об Арлозорове26, еврейском лидере, который был застрелен во время прогулки с женой в песках Яффы. Существует версия, что убийцами были еврейские ревизионисты, члены радикальной партии, требующей изгнания англичан и создания еврейского государства. Я не могу даже представить, как долго, по их мнению, арабы будут терпеть соседство хотя бы с одним евреем после ухода англичан.
Сегодня утром мы направились в Тель-Авив в качестве гостей мистера Джошуа Гордона27, главного шоумена Еврейского агентства. В муниципалитете, где Кристофера приняли как сына его достойного отца28, стены были увешаны портретами апостолов сионизма: Бальфура29, Сэмюэла30, Алленби31, Эйнштейна, Рединга32. Карта показывала развитие этого места по годам: от борющейся за выживание утопии из 3000 человек до бурно развивающейся общины с населением 70 000 жителей. В гостинице «Палестина», над изогнутым коленом бухты Яффы, я опробовал на мистере Гордоне доводы арабов. Он преисполнился презрения. Была даже создана комиссия, чтобы присматривать за безземельными арабами. Таковых выявили несколько сотен. Тем временем арабы Трансиордании умоляли евреев переехать к ним и развивать страну.
Ещё я поинтересовался о том, не стоит ли евреям задобрить арабов, даже с неудобствами для себя, ради достижения мира в будущем. Мистер Гордон ответил отрицательно. Единственно возможной основой арабо-еврейского взаимопонимания является совместная оппозиция англичанам, а этого еврейские лидеры не допустят. «Если станем развивать страну, то будут страдать арабы, потому что они не приемлют прогресса. И на этом всё закончится». У сынов пустыни было достаточно апологетов в последнее время. Я нахожу более приятным наблюдать рост бюджета – единственный в мире на данный момент – и поздравлять с этим евреев.
Для мистера Гордона ещё одной подколодной змеёй стали итальянцы. Некоторое время назад предприниматели при его участии пытались открыть англо-палестинскую судоходную компанию, рассчитывая перевозить почту вместо итальянских судов, но потерпели неудачу по причине отсутствия интереса со стороны англичан. Итальянцы предлагают всем палестинцам бесплатное образование в Риме, а также льготный проезд, правда, только для примерно 200 человек в год. Но мистеру Гордону было горько от созерцания тех трудностей, с которыми сталкиваются все студенты, желающие завершить образование в Лондоне даже за свой собственный счёт.
После посещения апельсинового сада и оперного театра мы пошли купаться. Вдруг из толпы на набережной вышел мистер Аарансон, знакомый нам по плаванию на пароходе «Италия»:
– Здравствуйте, здравствуйте, вы тоже здесь? Иерусалим в это время года как будто вымирает, не правда ли? Но я могу заглянуть сюда завтра. До свидания.
Если бы Тель-Авив находился в России, то весь мир восторгался бы его планировкой и архитектурой, его улыбчивой общинной жизнью, его научными достижениями и свежестью молодости. Но разница с Россией лишь в том, что это не цели на будущее, а свершившийся факт.
Иерусалим, 10 сентября. – Вчера мы обедали у полковника Киша33. Первым в комнату вошёл Кристофер. Однако полковник сразу же направился в мою сторону со словами: «Вы, как я вижу, сын сэра Марка Сайкса», – полагая, как нам показалось, что ни один англичанин высокого происхождения не станет носить бороду. Во время трапезы хозяин сообщил о смерти короля Фейсала34 в Швейцарии. На стене висела прекрасная картина Рубина35, изображавшая Иерусалим. Между прочим, мистер Гордон предлагал нам навестить в Тель-Авиве художника, если бы тот не был в отъезде.
