Вчера Кристофер дал хозяину два тумана113 для размена. Сегодня утром Аббас забрал и отказался возвращать сдачу. «Ты вор?» – прямо спросил Кристофер. – «Да». Аббас потом с обидой жаловался на оскорбление, на одном дыхании рассказывая, что у него в кармане 1000 туманов, и сетуя на невозможность прожить без редких подарков. Наши отношения с ним, и без того достаточно прохладные, обострились ещё сильнее после его попытки украсть деньги, которые мы заплатили за кров и еду. Аббас замахнулся хлыстом на пожилого хозяина дома, но я встал у обидчика на пути и назвал сыном сгоревшего в огне нечестивца.

Тем унизительнее было обнаружить в дороге, когда мы проезжали по одинокой бездыханной долине вдоль солёного ручья, что Кристофер потерял наш кошелёк. Теперь мы полностью зависим от Аббаса, который безвозмездно выпрашивает для нас ночлег. В настоящий момент он поехал в дальнюю деревню, а мы начали подозревать о том, что он нашёл кошелёк и сбежал. Через несколько минут Аббас вернулся. Мы объяснили наше затруднительное положение. После чего, позлорадствовав про себя, он отправил на поиски кошелька одного из погонщиков.

В качестве небольшой компенсации нас очень гостеприимно принял управляющий какого-то местного магната. Сейчас мы отдыхаем у огня с приятным дымком и играем в бридж в две руки. Уютно потрескивают угли в самоваре. Молю Господа о том, чтобы у погонщика, который только что вернулся, всё получилось. Нет, безрезультатно; собственно говоря, он ещё не начинал поиски, а хочет взять с собой Хаджи-Бабу и просит для каждого по туману. Я отдал им два из последних двенадцати, и вот мы сидим в центре Азербайджана114, имея на руках чуть больше фунта для возвращения в Тегеран.

Позднее. – Кристофер нашёл бумажник под пуговицей в своей рубашке. Уже поздно останавливать погонщиков, но мы вручили Аббасу два тумана в качестве компенсации за наши подозрения, хотя последние и не были высказаны.

Ак-Булаг (ок. 5500 футов), 20 октября. – Кристофер проснулся больной от укусов блох. Увидев его, слуга принёс бурдюк с чёрным мёдом. Мёд нужно есть в течение четырёх дней, воздерживаясь от употребления курта и роганда, прогорклого масла, на котором здесь готовят пищу, – и тогда блохи будут избегать Кристофера, как и меня. Пока мы завтракали молоком и яйцами у огня, вошёл мальчик лет четырнадцати в сопровождении старца и целого отряда слуг. Мальчик, как выяснилось, был крупным землевладельцем, которому мы обязаны столь сытным угощением и вниманием, а старик оказался его дядей. Господина зовут Мухаммад Али Хан, а приютивший нас хозяин описывает его как «повелителя всех деревень».

За ночь погонщики прошли двадцать миль до деревни и обратно. Сегодня они были полны сил или даже свежее обычного, потому что не курили опиум.

Через один фарсах мы приехали в маленький городок Сераскенд со старинной кирпичной чайханой. Купили немного винограда в магазине, где продавались баварские карандаши, стальные писчие перья и отрезы ситца. Во второй половине дня мы были в Даш-Булаге и там отдохнули у ручья с прекрасным видом на серое скопление глинобитных домов, конусы башен с накиданным на крыши навозом и высокие белые стволы золотисто-зелёных деревьев на фоне оголившихся розовых холмов.

Ещё выше, в совершенно пустынной местности, находится Ак-Булаг; одинокое чахлое дерево, поваленное ветром, – вот и всё его укрытие. Солнце скрылось за вершины-близнецы. При свете фонаря в нашей убогой комнате без окон я обтираю Кристофера холодной водой – у него лихорадка от укусов блох; отдельные укусы так саднят, что приходится использовать виски вместо антисептика за неимением большего. К счастью, Кристофер не слишком болен и может поблагодарить за гостеприимство старосту:

– Мир вам.

– Мир вам.

– Состояние Вашего высочества улучшается по милости Всевышнего?

– Хвала Всевышнему, благодаря доброте Вашего превосходительства всё очень хорошо.

– Всё, что прикажет Ваше высочество, ваш любящий раб постарается исполнить. Этот дом – ваш дом. Позвольте разделить вашу жертву.

– Пусть тень Вашего превосходительства никогда не укоротится.

Пожилой важный господин сидел с закрытыми глазами в церемониальной позе, поджав под себя ноги и сложив перед собою руки, а мы, как беспомощные младенцы, лежали на ковре. По словам старика, семнадцать лет назад здесь были проездом четверо русских, но никогда европейцы. Рядом с ним сидел его сын Исмаил, хрупкое дитя, который несколько лет назад так сильно болел, что отец ездил в Мешхед молиться за него.

В качестве лекарства Кристофер принял опиум и утолил голод миской жидкого чёрного мёда. Это большее, что мы можем сделать.

Зенджан, 22 октября. – Снова «Гранд Отель – Таун Холл».

Долгий спуск к Миане становился ещё утомительнее, так как городок не хотел появляться на горизонте. Мальчик-пастух в одеждах Дария попросил у нас папирус, что по-русски означает «сигарета». В чайханах у дороги к нам часто обращались по-русски, что было странно слышать среди этих отдалённых холмов. Аббас и погонщики курили свою полуденную трубку в одиноком укрытии, какое мы нашли в единственном доме на все двадцать миль перегона. Когда показался Миане, лошади пошли резвее, хотя до него оставалось два часа пути. Преодолев широкое русло реки, мы въехали в город с западной стороны.

Казалось, мы словно упали с небес. Люди повысыпали из домов. Тут же нас окружила толпа. Я принял на себя удар гражданской полиции. В дорожную полицию, где служил Аббас, направился Кристофер. Позже он вернулся вместе с капитаном, который был крайне подозрителен.

– Вы фотографировали что-нибудь по дороге?

– Да, – вежливо ответил Кристофер, – восхитительный старый камень в Соумеэ, настоящее стенобитное орудие. Сущая правда, ага, вы должны поехать и посмотреть на него сами.

Подозрения капитана не рассеялись, даже когда Аббас подтвердил истинность этого заявления.

Разумеется, погонщикам мулов было велено потребовать от нас больше денег, чем им полагалось. Кристофер отдал одну из своих персидских визитных карточек и посоветовал просителям либо отправить своего работодателя в нокаут, либо пожаловаться британскому консулу в Тебризе. Мы запрыгнули в грузовик и к часу ночи добрались до Зенджана, где нам для ночлега выделили чулан. Сегодня утром я убил в своём спальном мешке шестнадцать клопов, пять блох и одну вошь.

Самочувствие Кристофера удручает. Его ноги ниже колен распухли и покрылись водяными волдырями. Мы заняли места в машине, которая сегодня днём отправляется в Тегеран и будет там к полуночи.

Тегеран, 25 октября. – В ожидавшей меня телеграмме от Раттера сообщалось о том, что угольщики покинули Бейрут 21-го числа. Поскольку телеграмма была отправлена за неделю до этой даты, то пока нет никаких известий об их прибытии в Марсель. Теперь, полагаю, мне следует дождаться их прибытия либо подтверждения, что они не собираются возвращаться. Но это мучительная трата времени, особенно в преддверии зимы.

Мы живём в переполненном хозяйскими животными пансионе «Кок Диор»115, который содержат мадам и месье Питро. Последний работал поваром у японского посла, а карьеру начинал поварёнком у лорда Дерби116 в Париже. Семейство де Бат с турецкой овчаркой Карагозлу тоже здесь.

Кристофер отправился в больницу, где ему обмотали ноги гипсовыми бинтами. Гипс нельзя снимать в течение десяти дней, и даже после этого может потребоваться не меньше месяца до полного заживления язв. Блохи в Азербайджане – грозный враг.