Впрочем, насчёт ненужных вещей я ошиблась. Во-первых, подарки привезли не все, а только те, кому было, чем похвастаться. Гномий король захватил с собой какой-то суперострый меч и суперлёгкие доспехи, князь светлых эльфов — зерно волшебного растения араэу, вечнозелёного и вечноцветущего, в котором, как верили сами эльфы, живёт душа одного из умерших представителей их народа. Это была огромная честь для Эдигора, потому что обычно араэу не только никому не дарились, но к ним даже не подпускались чужаки.

Сильнее всего мне понравился подарок Вожака оборотней: крупный, с толстыми лапами и пушистой мордочкой, щенок хати — особой породы собак-компаньонов, воспитанием которых занимались оборотни.

Робиар, насколько я знала, отдал свой подарок накануне, хотя это и был подарок скорее для Аравейна, нежели для императора. Тот самый кинжал Альгиуса, с помощью которого Хранитель и Ленни хотели закрыть Источник и убить Эллейн.

Я только не понимала, что при этом случится с Ибором, как они его-то собираются уничтожать. Но, как ответила на мой вопрос Ленни, это — дело Вейна. Почему ни она, ни Хранитель не хотят раскрывать мне подробности, я не знала, но начала серьёзно подозревать, что дело тут нечисто и не всё так радужно, как мне это пытаются представить.

Сам бал должен был состояться в тронном зале, увидев который, я чуть не свалилась на пол от восхищения. Дело в том, что Вейн при помощи магии расширил пространство, и теперь зал представлял собой огромное помещение размером с парочку футбольных полей, освещённое тысячами свечей, парящими в воздухе. Колонны были украшены гирляндами из живых цветов, вдоль стен стояли длинные столы с различными закусками на любой, даже взыскательный вкус, а по самому залу туда-сюда сновали слуги с подносами, на которых стояли бокалы с разными винами и прочими напитками. В общем, размах мероприятия поражал. Впрочем, так и должно быть — всё-таки день рождения императора.

Бал начался ровно в шесть вечера, когда в зал вошли Эдигор с Дорианой. Они вместе смотрелись настолько величественно, что у меня даже как-то само собой вышел почтительный поклон.

Император говорил недолго — поблагодарил всех присутствующих, что оказали ему честь приездом в замок и пригласил к столам. Когда он закончил речь, непонятно откуда полилась нежная музыка, и несколько пар начали танцевать.

— Музыканты, укрытые заклятьем невидимости, сидят в противоположном от двери углу, — услышала я голос позади себя, и, обернувшись, чуть не побежала прочь, увидев Дориану.

Императрица была в тёмно-бордовом платье, расшитом золотой нитью. На руках — белые перчатки, поверх которых были надеты несколько изящных колец с гербом Эрамира, а на голове — золотой венец с алым камнем посередине, символ императорской власти.

Волосы Дорианы были убраны под тёмно-бордовую сеточку, выбивались лишь несколько прядей, серые глаза смотрели на меня спокойно и сосредоточенно.

— Ваше величество, — я попыталась присесть, но Дориана остановила меня властным жестом.

— Не стоит. Не обязательно кланяться по каждому поводу. Я хотела поговорить с вами. Если, конечно, ваши спутники не против, — и императрица покосилась на сопровождающих меня Рыма и Ленни. Гал в это время стоял у стола с закусками и увлечённо всё поглощал, Тор занимался тем, что бегал от сородичей по всему залу, скрываясь за колоннами, а Браш с Эмиландил о чём-то разговаривали со светлоэльфийским князем, стоя от нас примерно шагах в двадцати.

Дождавшись кивка Рыма и Ленни, Дориана подхватила меня под руку и отвела в сторонку, к столам, где тут же взяла тарелку и принялась накладывать туда различных закусок. Но делала она это недолго — быстро подбежал слуга и перехватил у неё тарелку.

— Мне очень хочется есть, — она смущённо улыбнулась, и показалась мне в этот момент ужасно славной, будто бы это была совсем даже не императрица, а просто маленькая воспитанная девочка. — Сегодня весь день такая беготня, я почти ничего не ела, а Интамар уже там бунтует, — и Дориана нежно погладила себя по животу.

— Когда он родится? — спросила я, вздохнув — в который раз пожалела, что так никогда и не узнаю, каково это — носить ребёнка.

— Аравейн обещает, что через три недели.

Я опять вздохнула. Получается, Эдигор ни разу так и не взглянет на сына, не увидит, какого цвета у него глаза, не потрогает маленькие ручки…

— Линн, — Дориана легко прикоснулась кончиками пальцев к моему плечу. — Я всё знаю и прошу вас не переживать.

— Не думаю, что смогу. — Я опустила голову, словно в ожидании удара, но его не последовало.

— Сможете. Всё не так плохо, как вы думаете.

— Ваше величество… вы любите Эдигора?

Меня волновал этот вопрос. Потому что я не только забирала отца у ни в чём не виноватого ребёнка, я отнимала любимого мужа у этой женщины.

Дориана мягко улыбнулась.

— Забавно. Вы с Эдом единственные, кого я не ощущаю, но при этом я всё равно понимаю вас. Без магии. Да, Линн, я люблю Эдигора. Именно поэтому я его отпускаю.

— Вы… — я задохнулась, потому что никак не могла сообразить, что же всё-таки хочу ей сказать.

— Отпускаю, Линн. И Луламэй, и Люк, и я — мы все его отпускаем. Он и так сделал для Эрамира очень много. Теперь наша очередь. Что же касается меня, то… Мне всего двадцать лет, Линн. И я надеюсь, что когда-нибудь встречу человека, которого смогу полюбить не меньше, чем люблю императора. В любом случае, у меня будет Интамар.

Я смотрела на Дориану, чувствуя, как сердце наполняется нежностью и каким-то неземным восхищением перед этой удивительной женщиной.

Спокойная, величественная, понимающая. Теперь я осознавала, что Эдигор действительно воспитал настоящую императрицу — такую, какой хотел её видеть рядом с собой. И если бы я жила в Эрамире, то вряд ли стала бы его женой. Для императора важнее интересы государства, а не чувства.

Но при этом они с Дорианой сумели построить своё счастье. И его нельзя было назвать хрупким, наоборот…

— Не терзайте себя за то, в чём нет вашей вины, — сказала она, пожимая мою руку. — И просто поверьте — всё будет хорошо.

В последний раз мягко улыбнувшись, императрица забрала наполненную закусками тарелку у слуги и отошла к своему мужу, который в это время о чём-то увлечённо беседовал с гномьим королём.

Нет моей вины… Что ж, возможно, Дориана действительно так думала. Но я-то знала, что в этой истории в первую очередь виновата сама. Не Вейн — он просто хотел спасти меня. Я, только я, я одна. Я простила саму себя, когда молилась в храме Дариды — да, это правда, но простить — не значит признать себя невиновным.

— Линн, — ладони моей маленькой Тени легли на плечи и легко сжали их. — Отдай мне амулет.

Я обернулась. Ленни отпустила мои плечи и улыбнулась, спокойно и ласково. Я чувствовала её, как саму себя. Впрочем, после этой ночи, когда мы летали в небе Эрамира, мне даже стало казаться, что она — моя часть. Или наоборот. Как рука или нога. Без них, конечно, можно жить, но чего-то всё время будет не хватать.

Ленни была спокойной сейчас. Только немного печальной.

— Амулет?

— Да. Амулет жизни Вейна. Отдай мне его, пожалуйста.

Я нахмурилась.

— А со мной без него ничего не случится?

— Нет. Хранитель рядом. Всё будет хорошо.

Вздохнув, я сняла амулет и протянула его девочке. Ленни кивнула и надела его себе на шею.

— Спасибо.

Я почувствовала, как на одно мгновение маленькую Тень захлестнуло отчаяние.

А потом она сделала шаг вперёд и обняла меня.

— Всё будет хорошо, — повторила Ленни негромко. — Просто верь. Верь, слышишь? Это главное.

Она прощалась со мной.

Эта мысль взорвалась во мне, как атомная бомба, уничтожила все слова, которые я хотела ей сказать. Но мне отчего-то показалось, что Ленни ничего больше не нужно. Ни слов, ни взглядов, ничего…

Она в последний раз обняла мои плечи, а потом, развернувшись, поспешила прочь, за пару мгновений скрывшись в толпе. А я до боли сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, зная и понимая — конец уже близок.