«Ну что за глупости, Линн, — сказала мне Ленни мысленно. — Любят не за красоту или величественность».

«Я знаю. Но всё равно… Дориана беременна!»

Ленни вздохнула.

«Эдигор же просил тебя не думать об этом».

«Я… стараюсь».

Да, я действительно старалась. Но получалось не очень хорошо.

Забавнее всего было смотреть на Милли, Браша и Робиара. Эльфийка, оказавшаяся между отцом и будущим мужем, изо всех сил старалась ввязать обоих в диалог, чтобы они хоть немного начали привыкать друг к другу.

Браш собирался вместе с Эмиландил в Эйм. Это было невероятно, но… они хотели попробовать жить вместе с тёмными эльфами. Да и сам Повелитель решил попытаться начать налаживать отношения с дочерью и её избранником. И если в моей книге всё получилось наоборот — Милли покинула Эйм навсегда — то здесь эльфийка хотела вернуться. Браш поддерживал её, и я видела, какими любящими глазами они смотрят друг на друга.

Удивительно, но моё мнение о Робиаре поменялось кардинально. Не только после рассказа Эмиландил о его единственной. Просто я заметила, как он несчастен, а ещё — как он отчаянно пытается не смотреть на принцессу Луламэй, сидевшую почти напротив.

Насколько же сильна эта любовь, если она живёт уже двести лет, несмотря на то, что Лемены больше нет? Впрочем, наверное, в этом действительно нет ничего особенного, наоборот — так и должно быть.

Просто жаль Робиара. Удивительно, он же мне не нравился, когда я писала свою книгу, а теперь я его жалею. С ума сойти!

Нам всем была оказана огромная честь — обедать за одним столом с императорской четой, принцессой Луламэй и герцогом Кроссом, Повелителем Робиаром и его дочерью… Больше всего по этому поводу нервничали Рым с Галом. Привыкшие к простой пище и походам, они были не то, что не обучены этикету — они вообще не представляли, с какой стороны к этим вилкам и ложкам подступиться, можно ли есть хлеб, держа его в руке и кого просить положить в тарелку добавки? В общем, я ухахатывалась, глядя на тролля с орком. По сравнению с моими переживаниями по поводу Эдигора, Дорианы, Ленни и предстоящего бала вопросы этикета казались сущей ерундой.

Что касается Тора, то он решил проблему просто — с помощью правила «делай, как Ленни». Не знаю, кто научил девочку всем этим премудростям, но получалось у неё не хуже, чем у принцессы Луламэй.

Кто бы мог подумать, что у такой разношерстной компании найдутся темы для разговора. Но они нашлись, хотя произошло это только благодаря императорской чете. Никто из нас и не заметил, как своими деликатными, осторожными вопросами Дориана и Эдигор разговорили каждого. Я восхищалась ими.

Императрице, кажется, очень понравился Тор. По крайней мере рассказ о его жизни у гномов она слушала очень внимательно, задала кучу вопросов, а под конец пригласила их с мастером Дартом во дворец, заявив, что давно хотела обновить мебель в своей комнате, да и колыбельку для наследника престола нужно будет сделать. Тор, услышав всё это, засиял, как свежевымытый чайник.

Сразу после окончания трапезы я убежала. Очень боялась, что меня поймает Дориана. Я не знала, рассказал ей Эдигор хоть что-то, и если да, то что именно, но, если честно, я и не хотела этого знать.

Уже в дверях нашей комнаты меня поймал Рым.

— Лиша!

Брат легко приподнял меня над полом, обнял, прижал к себе и заглянул в глаза.

— Что с тобой? — спросил он тихо. — Что тебя беспокоит? Ты сегодня весь день какая-то странная. Когда ты убежала из зала для приёма посетителей, я хотел пойти за тобой, но Ленни попросила этого не делать, я теперь жалею. Что случилось, Лиша?

Мне было так нужно, чтобы он спросил. Именно он и именно сейчас. И вместо ответа я обняла брата как можно крепче и расплакалась.

.

Я не рассказала Рыму только одного. Наверное, это нечестно, но я не смогла. Пусть лучше он думает, что когда я разбужу Игоря, всё вернётся на круги своя. Душа Олега вновь перенесётся в наш мир, и мы больше не будем разделены. Пусть лучше брат не знает, что мне предстоит потерять его ещё раз или умереть самой.

— Значит, вот почему Эдигор казался мне таким знакомым… Ведь я видел его, Лиша, потому что всегда был рядом с тобой.

Мы сидели на моей кровати, и брат вытирал слёзы с моих щёк белым, как снег, платком. Не знаю, где в это время была Ленни, впрочем, зная маленькую Тень, я могла предположить, что она просто не хотела нам мешать.

— Ты не хочешь возвращаться?

Я всхлипнула.

— Я не знаю. Я бы предпочла остаться здесь, пусть Эдигор и женат. Мне было бы достаточно просто смотреть на него, понимаешь? И быть с тобой. Я хочу, чтобы ты был жив! И чтобы Ленни тоже была жива. И чтобы у ребёнка Эдигора был отец. Почему… разве можно так — жертвовать всем ради меня одной? Я боюсь, Вейну недолго оставаться Хранителем…

В глазах брата я видела боль. Он переживал за меня. И я почему-то вспомнила, как лежала в больнице спустя неделю после его смерти. Уткнулась в подушку и шептала: «Олежка… вернись, Олежка… вернись, Олежка…» Я шептала эти слова целыми сутками, как мантру, отказываясь от еды и воды.

Неужели он был рядом? Неужели он слышал?

— Лиша… — прошептал Рым, крепко держа меня за руки. — Я понимаю, тебе трудно, но надо решиться. Иначе получится, что всё было зря. Я понимаю — это слишком много для тебя одной, но потерпи ещё чуточку, совсем скоро всё закончится. Не думай об Эдигоре и Ленни — это их путь и выбор, думай только о себе…

— А о тебе? — спросила я, улыбнувшись сквозь слёзы. — О тебе мне нужно думать?

Рым рассмеялся.

— Я мог бы ответить «нет», но знаю ведь, что ты всё равно будешь думать, потому что не можешь иначе. Но это не страшно, мне кажется. Я тоже не могу не думать о тебе. Лиша, ты — моя жизнь.

«И твоя смерть», — подумала я, но вслух сказала:

— А ты — моя.

Брат улыбнулся, обнял меня и, погладив по голове большой зелёной ладонью, осторожно заметил:

— Кстати, ты так и не рассказала, что нужно проделать, чтобы разбудить Игоря.

— Ничего особенного, — вздохнула я и объяснила всё Рыму.

— Так просто, — изумился брат.

— А ты думал, мне для этого понадобится сложное уравнение рассчитать?

— А… — Рым замялся. — Ты не можешь разбудить его сейчас, пока Ленни ещё жива?

Я улыбнулась. Да, ему тоже жаль маленькую Тень, как и мне. Но, увы, в этой ситуации со всех сторон тупики.

Я уже открыла рот, собираясь ответить на вопрос брата, как рядом послышался тихий голос Ленни.

— Может. Но тогда Эллейн и Ибор убьют Дориану и Интамара. И, возможно, Аравейна.

Как давно девочка стояла здесь, у окна, возле тяжёлых бордовых штор, я не знала. И теперь, обернувшись, наблюдала, как она медленно приближается к нам, грустная и серьёзная.

— Тебя тоже, — сказала я, ободряюще улыбнувшись ей. — Так что эта затея всё равно не имеет смысла.

Ленни кивнула и села рядом с нами.

— Буди его смело, как только закроется Источник. Ни к чему тебе слишком долго оставаться в Эрамире. Вейн будет очень слаб и не сможет защитить тебя, поэтому не мешкай, Линн.

— Я постараюсь, — ответила я, отводя глаза.

Некоторое время мы сидели молча, а потом Рым, вздохнув, встал с кровати.

— Я пойду. Обещал Тору сходить с ним в город, в лавку к мастеру Дарту, он хотел нас познакомить. Завтра уже времени не будет, а потом, как я понимаю, уже не будет меня самого, — усмехнулся брат. — Отпустишь?

— Конечно, — я кивнула, и Рым, напоследок ещё раз обняв меня, вышел из комнаты.

Когда брат закрыл за собой дверь, я посмотрела в окно. Над Лианором опускались сумерки. Наверное, на улице хорошо, прохладно… А здесь темно, тихо и очень грустно.

— Не хочешь полетать? — вдруг спросила Ленни, и я, обернувшись, наткнулась на её лёгкую улыбку.

— Полетать? — переспросила, недоумевая. Девочка кивнула.

— Да, полетать.

— Ты думаешь, сейчас подходящее время?..

Улыбка исчезла с её губ.

— Другого времени не будет. Давай, соглашайся.