— Если захочешь, потом другую землю себе выберешь, это формальность, — хмыкнул Эдигор, протягивая указ Аравейну для простановки магической печати — после этой процедуры бумажку было невозможно сжечь в камине или утопить в ванне. — Ну что, Люк, согласен стать главой Тайной службы? Прошу тебя, думай побыстрее, у нас ещё куча дел.

Новоявленный герцог Кросс задумчиво почесал макушку.

— Эд, а… почему я?!

— Потому что ты умеешь думать. Тебе всегда удавалось выстраивать логические цепочки и нравились занятия по истории, внешней политике и разведке. Ну и, в конце концов, я тебе доверяю. А людей, которым я доверяю, не так уж и много — ты, Аравейн, Мика и Гром. Правда, Гром с Аравейном вообще не люди, а Мика на роль главы Тайной службы не очень-то подходит, верно, друг мой?

Служанка захихикала, маг улыбнулся, а бывший паж только тяжело вздохнул.

— Ты уверен, что я справлюсь?

Несколько секунд Эдигор молчал. Он просто смотрел на Люка, и тому казалось, что своими тёмными, глубокими и необычными глазами император заглядывает ему в душу.

А потом Эдигор улыбнулся. И эта улыбка удивительным образом сочеталась с горечью, притаившейся в уголках губ, и какой-то звериной обречённостью, выглянувшей на миг из бесконечной глубины его глаз.

— А как ты думаешь, справлюсь ли я, Люк? — спросил Эдигор тихо, и у сидящего рядом Аравейна от тона его голоса тревожно сжались руки.

В этом вопросе бывшему пажу его высочества почудилось намного больше, чем сказал друг на самом деле.

Разве у меня есть выбор, Люк? Ты, сомневаясь, можешь отказаться, потому что боишься потерпеть поражение. Меня же никто и никогда не спрашивал, хочу ли я быть императором. Считаю ли я, что справлюсь, что буду хорошим правителем для Эрамира? Ты думаешь, я не сомневаюсь в себе, Люк? Думаешь, мне не страшно? Как бы не так. Просто у меня, в отличие от тебя, Мики, Грома и даже Аравейна, нет права на ошибку. А если она всё-таки будет допущена, то пострадают очень многие. И память об этой ошибке останется тлеть в памяти моего народа — всех моих народов — долгие годы, друг мой. Тогда как ты… ты, конечно, можешь отказаться сейчас. Но, возможно, твой отказ станет для меня смертным приговором, потому что, как бы ни был я силён и подготовлен Аравейном и другими учителями, я всего лишь человек, которому нужна твоя поддержка. Нужна как воздух.

Люк так и не понял, говорил это Эдигор на самом деле, или его разыгравшееся воображение сыграло с ним злую шутку. Так или иначе, но бывший паж, подавшись вперёд, взял императора за руку и, посмотрев ему в глаза, сказал твёрдо и решительно:

— Ты можешь на меня рассчитывать, Эд. Всегда.

Губы Эдигора тронула слабая улыбка.

— Спасибо, друг мой, — пальцы его чуть сжались, благодаря Люка за решение, и тот вдруг осознал, с каким напряжением император ждал именно этих слов. — А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел пообедать и немного отдохнуть. Мика, распорядишься? Люк, я попросил бы тебя, если это возможно, начать работать уже сегодня. По крайней мере посмотри на сотрудников лорда Абидэйла и, если понадобится, гони их всех взашей. Распоряжение о твоём назначении я сделаю сразу после обеда, Тайной службой нужно заняться вплотную. Аравейн, ты мне понадобишься через пару часов. Нет возражений?

— Нет, ваше величество.

— Хорошо. Свободны.

Когда Мика, Люк и Аравейн вышли из императорских покоев, Эдигор, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла и попытался собрать воедино скачущие мысли.

В голове что-то звенело, билось и пульсировало, и вовсе не вино было этому причиной. Только теперь Эдигор осознал, сколько всевозможных обязанностей на него навалится, и за какие взяться в первую очередь, пока не имел ни малейшего понятия. Будучи наследным принцем, он выкраивал пару часиков для личных дел, теперь же ему явно придётся жертвовать даже сном.

— Помнишь, что я сказал тебе, Элли? — прошептал император, почему-то вдруг подумав о девушке, которая осталась там, на севере, недалеко от того места, где погиб его отец. И будто в прошлой жизни. — Есть только два слова — «надо» и «должен». Возможность выбирать для меня — непозволительная роскошь, Элли…

— Я знаю, — прошелестел её голос совсем рядом, и Эдигор моментально вскочил на ноги.

Это было невероятно и совершенно невозможно — но Эллейн стояла посреди комнаты, в сверкающем серебряном платье, накинув тёмно-изумрудный платок себе на плечи. Алые волосы были стянуты на затылке в причудливую причёску, в ушах блестели крупные серьги, напоминающие дождевые капли, а в глазах застыло выражение тревожного ожидания.

— Ты?.. Элли… Но… как ты здесь оказалась?! — ошеломлённо прошептал Эдигор, не в силах двинуться с места.

— Я тоже не всё рассказала тебе о себе, — слабо улыбнувшись, ответила Эллейн очень тихо. — Дело в том, что я — Тень.

— Кто? — непонимающе сощурился император.

— Тень. Ты никогда не слышал о них, верно? Я и сама узнала это слово совсем недавно, наткнулась в одной старой книге. Тени — это проклятые маги. Проклятые ещё до своего рождения, точнее, самим своим рождением. Маги, умеющие переноситься на любые расстояния в какие угодно места, минуя все охранные заклинания. Маги, умеющие менять внешность так, как им хочется. Маги, которых очень сложно убить. Именно поэтому больше двухсот лет назад был принят закон, по которому любая Тень надлежит немедленному уничтожению.

— Аравейн ни разу не упоминал об этом, — покачал головой Эдигор.

— Потому что последняя Тень была уничтожена ещё при императоре Интамаре, и считалось, что с тех пор они не рождались.

— Как же ты выжила, Элли?

Девушка грустно вздохнула.

— Мои способности начали проявляться только после десяти лет. А ещё у любой Тени, если информация в прочитанной мной книге верна, есть отличительные особенности. Моя особенность в том, что никто из магов не может меня засечь, почувствовать. Видишь, даже Аравейн не смог, хотя я находилась в этой комнате последние полчаса.

— Что? Ты слышала всё, о чём мы говорили?!

— Да, Эд. Слышала.

И прежде чем император успел ответить, девушка сделала несколько шагов вперёд и, остановившись рядом с ним, сняла что-то со своей шеи.

— Помнишь, ты сказал, чтобы я возвращалась, когда пойму, чего хочу? — прошептала Элли. Эдигор кивнул, глядя на её взволнованное лицо с горящими зелёными глазами. — Я поняла. Возьми.

Император удивлённо воззрился на непонятный кулон на тонкой золотой цепочке, который девушка вложила в его руку.

— Это амулет моей матери. Она умерла при родах, оставив мне только его. И я поклялась себе, ещё когда была совсем маленькой, что отдам его тому человеку, которому решу доверить свою жизнь. Всю себя. Тело и душу.

— Я… — начал Эдигор, но остановился, когда Эллейн покачала головой.

— Дай мне закончить. Я слышала всё, что говорилось в этой комнате. И я рассказала тебе о том, кем являюсь. Теперь ты можешь убить меня, если захочешь. Можешь приказать Аравейну уничтожить меня, если… если я не нужна тебе, Эд. Но я пришла не для того, чтобы шпионить или подслушивать, я пришла, чтобы сказать тебе совсем другое…

Она зажмурилась, словно перед прыжком в ледяную воду.

— Я хочу быть с тобой.

Он смотрел на неё со странным, смешанным чувством — одновременно страха и благоговения. Страха — оттого, что не знал, сможет ли подарить этой девушке хотя бы толику счастья, которого она заслуживает, а благоговения — оттого, что никто и никогда не отдавал ему себя подобным образом. Без императорского предложения защиты, без кольца, без всяких гарантий о будущем, зная только одно — он обязан приказать убить её, как Тень.

— Открой глаза, Элли.

Когда девушка вновь посмотрела на Эдигора, он улыбнулся и надел её амулет.

— Ты… — Губы Эллейн тронула слабая, неуверенная улыбка, смешанная с дикой надеждой во взгляде.

— Ч-ш-ш, — прошептал император, прикоснувшись кончиками пальцев к губам девушки. Затем поднял руку и, ухватив кончик тонкой шпильки, вынул её из волос Эллейн. Они рассыпались по её плечам и спине алой рекой, заставив Эдигора на секунду замереть от восхищения.