Агнар чуть слышно вздохнул.

- Не по крови я ему брат, но по сердцу, - молвил он. – В прежнее время мы были неразлучны. Давно… После гибели моей семьи. Потом я вернулся домой, и он мне это простил. Но я никогда не забывал его.

«Видимо, и он тебя тоже», - подумала Ольга, а вслух сказала:

- Ингемар – достойный воин. Только, сдается мне, не слишком любит чужеземцев.

- Их тут, на севере, никто не любит, - сонно проговорил Агнар. Он уже засыпал, когда Ольга, решившись, слегка потрясла его за плечо:

- Агнар… Позволь мне сказать тебе кое о чем.

- Да? – мягко отозвался тот.

Ольга набрала побольше воздуха в грудь и тихо призналась:

- Я жду ребенка.

***

Не передать словами, что испытал Агнар в миг, когда услышал от жены эту новость. Он станет отцом! Его любимая женщина подарит ему самое большое счастье на свете!

Он порывисто схватил Олли в охапку и прижал к себе, а она тихо засмеялась. Но Агнар тут же отстранил ее, чтобы взглянуть в прекрасные зеленые глаза, которые совсем недавно он не чаял увидеть вновь.

- Это правда? – прошептал он. – Ты родишь мне сына?

- Надеюсь, что это будет сын, - улыбнулась Олли, раскрасневшаяся и счастливая. – Я так этому рада…

Воин погладил ее по щеке.

- Я тоже очень рад, - проговорил он. – И сделаю все, чтобы мы остались живы. Большая беда пришла в наши края, Олли, но мы сильны и сумеем победить. Ты не должна бояться, никогда и ничего. Понимаешь?

- Да, - кивнула она, серьезно глядя на него. Словно уже не та пугливая девочка с востока, которую он привез с собой, но одна из северянок. – Я не боюсь, Агнар. Пока ты со мной,  ничего не боюсь.

Не сдержав улыбки, Агнар снова обнял жену. Как много чувств на него одного… Любовь к жене и будущему сыну, тревога за их жизни, гнев и горячее желание уничтожить врага, растоптать, сжечь дотла. Но ничего, он выстоит. Они с Ингемаром еще покажут этой мерзости, кто главный на их земле.

***

Хенрик так и задремал сидя и опираясь на стену дома. Разбудил его шум и людские голоса.

Открыв глаза, он увидел, что у странного круга камней собралось множество воинов во главе с самим предводителем. Кажется, его звали Ингемар, но Хенрик мог и ошибаться – даже имена у северян произносились иначе, чем он привык слышать.

Мальчик поднялся на ноги и отошел в сторону, не понимая, что происходит. Воины, собравшиеся у круга, имели серьезный и сосредоточенный вид, смотрели, будто куда-то вдаль. А может, взгляд каждого был обращен к самому себе.

Ингемар чуть посторонился, пропуская вперед себя старуху странного вида. Хенрику она показалась страшной и безумной, шептала какие-то слова, водила руками туда-сюда. Потом достала из мешочка камни разного размера и цвета и бросила их в центр круга. Поглядев на них некоторое время, она повернулась к Ингемару и крикнула пронзительным хриплым голосом:

- Фреммед!

Тот сжал губы и кивнул. Хенрик подумал, что все это напоминало предсказание. На его родине подобные вещи не одобрялись, священнослужители осуждали гадания, считая их сделками с дьяволом. Но северяне, похоже, не гнушались обращением к темным силам. Как однажды рассказал ему Агнар, у них было много богов, и каждому из них надо было молиться, в зависимости от того, чего тебе надобно. Хенрику это казалось диким и неправильным… Но сейчас, видя мертвых, поднявшихся из своих могил, он уже сомневался во всем, во что верил прежде.

Старуха уковыляла прочь, а Ингемар опустился на колени в центре круга, остальные воины встали поодаль. Предводитель развел небольшой костерок, на котором сжег несколько пучков травы. От сушеных трав поднимался густой тяжело пахнущий дым, и у Хенрика закружилась голова. Ингемар шептал какие-то слова с закрытыми глазами, поводя руками над костерком. Дым словно омывал его лицо, и Хенрик вздрогнул, когда сквозь его туман он увидел яркие голубые глаза, пристально глядящие на него.

Губы Ингемара тронула улыбка. Он поднялся на ноги, также не сводя взгляда с мальчика, а после приказал что-то вполголоса. Вскоре появились двое воинов, которые тащили упирающегося барана со связанными ногами. Подтащив животное к серому камню, у которого стоял предводитель, они выпрямились, оставив барана ему. А Ингемар, широко улыбнувшись, достал из-за пояса кинжал.

Хенрик сглотнул, когда северянин ухватил блеющего барана за шкирку и поднял повыше, а после резким движением перерезал тому горло. Алая кровь брызнула на камень, стекая по камню широкой влажной полосой, поблескивающей в свете факелов.

У мальчика перехватило дыхание, он онемел. Ему казалось, что он узрел некое таинство, которое не предназначалось для его глаз. А предводитель северян держал убитого им барана над камнем, пока горячая кровь бежала из раны на шее животного, словно хотел, чтоб ее вытекло как можно больше. Потом он опустил тушку на пол, а сам коснулся кровавых подтеков руками. Закрыв глаза, Ингемар вновь прошептал что-то, а воины эхом повторили его слова.

- Ты чего тут?... – Хенрик подпрыгнул, услышав эти слова над ухом. Обернувшись, он увидел Ивара. Дрожа, мальчик прошептал:

- Ивар, что они делают? Зачем убили барана?

- Это жертва богам, - пояснил воин, глядя куда-то за его спину. – Чтобы они подарили нам удачу и победу в бою. Так нужно.

На плечо Хенрика легла рука, и тот резко обернулся. Перед ним стоял сам Ингемар, а ладонь его оставляла кровавые подтеки на рубашке мальчика. Голубые глаза предводителя буравили Хенрика взглядом, а на губах играла странная улыбка.

- Виетт, - произнес он.

Хенрик снова повернулся к Ивару, а тот ответил на его немой вопрос:

- Виетт значит «посвященный». Ты видел, и теперь один из нас.

От духоты и запаха трав и крови кружилась голова, а взгляд Ингемара, казалось, был повсюду. Пожалуй, именно в этот миг Хенрик понял, что жизнь его отныне принадлежит этому миру.

***

Рагнейд долго не могла заснуть – грудь теснили тревоги и боль, но усталость, все же, взяла свое. Она провалилась в беспокойный душный сон, где все время бежала за кем-то… И никак не могла догнать. Фигура в тумане становилась все дальше, а ноги словно вязли в снегу, было трудно идти. И она теряла, теряла того, кто был ей нужен больше всех на свете…

Она проснулась с именем Вестара на губах. Сердце колотилось, ладони вспотели. Рагнейд перевела дух и села на кровати, обхватив себя руками. Очаг почти потух, стало холодно, и по коже ее пробегала мучительная дрожь, но она не могла заставить себя подняться и развести огонь вновь. Прислушавшись, Рагнейд поняла, что все по-прежнему спокойно – голоса во дворе усадьбы почти стихли, видимо, воины отправились отдыхать. Сквозь щели в двери ничего не было видно – значит, еще не рассвело. Длинны ночи на севере, особенно осенью… А эта ночь не только длинная, но и страшная. Никогда еще Рагнейд ничего не боялась, а сейчас не знала, как ей быть.

Мысли спутанным клубком крутились в ее голове, когда дверь заскрипела и распахнулась, а на пороге появился Вестар, уставший, с глубокими тенями под глазами. Увидев Рагнейд бодрствующей, он нахмурился:

- Отчего ты не спишь?

- Только что проснулась, - тихо сказала та в ответ. Ей было совестно смотреть в его глаза, словно она была виновата в чем-то. – Что там?

- Сожгли трупы, - бесцветно проговорил воин, заново разведя огонь в очаге. Он убрал с пояса ножны с мечом и кинжалом, оставил у стены лук и колчан, потом снял с себя кожаный доспех со скрепленными меж собой тонкими железными пластинками, а следом и шерстяную рубаху, пропитанную темной кровью мертвецов. Взяв в углу деревянное ведро, Вестар умыл лицо и руки, не обращая внимания, что его льняная рубашка вымокла. На чистой коже Рагнейд разглядела глубокие порезы на левой руке.

- Ты ранен? – взволнованно спросила она, встав с постели и подойдя к нему. Вестар безучастно взглянул на нее.

- Пустяки, - сказал он.

- Нет, надо перевязать, - возразила Рагнейд. Она нашла чистое полотенце, оторвала от него полосу и обмотала руку лучника. Тот наблюдал за ней, а после сказал: