– Здравствуйте, Софья Ильинична!..

Она не ответила на приветствие. Какое-то время снова просто смотрела на него, будто желая убедиться в чем-то… Затем тяжело вздохнула и опять повела его в узкий коридор. Гриша подумал, что она сейчас выставит его. Но женщина свернула на лестницу и жестом руки показала, чтобы он следовал за ней.

Поднявшись по старинной скрипучей лестнице, они прошли вглубь второго этажа. Гриша не дышал. Он разглядывал длинный коридор, прислушивался к звукам собственных шагов и все никак не мог прийти в себя.

Наконец они вошли в гостиную комнату, освещенную теплым светом. Григорий сразу понял по обстановке, что именно здесь хозяйка проводит больше всего времени. Он с азартом разглядывал все вокруг себя.

В простенке, между двумя небольшими окнами величественно возвышались старинные напольные часы. Они пробили полдень. Григорий вздрогнул и уставился на них как на диковинку. В небольшие окна дневной свет пробивался слабо, поэтому комнату дополнительно освещал бежевый абажур с кистями, низко спускавшийся над круглым столом в центре. На столе лежала скатерть в цвет абажура, и Гриша отметил, что и та и другая деталь интерьера вышиты вручную.

Хозяйка дома, так же жестом, предложила ему сесть за стол, а сама на минуту исчезла из комнаты. Григорий остался один. Наконец он заметил и камин, сложенный из какого-то необычного камня. Над камином висел портрет мужчины с темной бородой. Он сидел в пол-оборота и строго взирал на гостя. Гриша съежился непроизвольно под этим взглядом. Но тут же с азартом ребенка начал снова разглядывать старинную обстановку. На комоде, почерневшем от старости, но очень элегантном, он увидел еще портреты, но уже фотографические, хотя и черно-белые. Одна фотография привлекла его внимание больше остальных. Он узнал на ней хозяйку дома. Это был снимок, сделанный в молодости. Григорий подивился стати и красоте женщины, которой на фото было около тридцати лет. А рядом с ним стоял фотопортрет девушки, очень похожей на Софью Ильиничну. Он был уже цветной. Она смотрела с фото своими большими серыми глазами так нежно, что Гриша перестал дышать…

Засмотревшись на этот портрет, он даже не заметил, что хозяйка вернулась в комнату с маленьким круглым подносом в руках, на котором возвышался кофейник и стояли две чашки.

Гриша очнулся и покраснел так, что даже сам почувствовал это кожей.

Она спокойно прошла к столу и, расставляя приборы, заговорила наконец сама:

– Вы из администрации города?

– Да… – выдавил Григорий. – Вы проницательны, Софья Ильинична.

– Просто ко мне не ходят молодые мужчины, если они не из администрации, – спокойно ответила женщина и сухо, но все-таки улыбнулась. – Кофе?

Григорий поразился: «Гнать бы взашей такого гостя! А она любезно предлагает кофе…»

– Благодарю вас, – он старался быть как можно любезней и сам удивлялся, как хотелось красиво говорить с этой женщиной в этом удивительном доме.

Он уже понял, что сидит в фамильной столовой семьи Курагиных. За этим столом бесконечное количество лет собиралась ее семья. Он живо представил себе вечернее чаепитие и разговоры о литературе или театре. Вся прочитанная им русская классика легко включила его воображение. Портрет над камином немедленно вызвал у него глубокое уважение.

Софья Ильинична села напротив гостя и прервала его размышления:

– Нравится вам наш дом?

– Софья Ильинична, я восхищен… – начал было Гриша. Но тут же подумал: «Ага, и пришел уговаривать вас отдать этот дом под снос». Он смутился и опустил глаза.

– Пейте кофе! Остынет… – ласково сказала женщина.

Гриша посмотрел на нее и увидел, что она теперь улыбается гораздо теплее. Он ободрился:

– Это своего рода «дверь в прошлое», я потерял связь с реальностью, как только вы пригласили войти…

– Благодарю вас! Дом действительно очень старый, – не без удовольствия ответила она, – его построил еще мой дед в 1880 году. Хотя вы наверняка знаете историю дома…

– Знаю, – обреченно ответил он и снова опустил глаза, – мне искренне неприятна причина, по которой я сегодня пришел к вам… Теперь мне даже стыдно…

– Я вижу это, – прервала его хозяйка.

– Я все время краснею, да? – наивно спросил Григорий и смущенно улыбнулся. Почему-то невозможно было в присутствии этой женщины играть, представлять из себя кого-то, кем ты не являешься.

– Дело не в этом, – улыбнулась женщина, – просто мне слишком много лет, чтобы не понять сразу, что за человек пришел ко мне в дом.

Григорий внимательно наблюдал за ней. Все ее существо было наполнено женственной грацией, несмотря на возраст.

– Как же вас зовут? – спросила она, улыбаясь так же мягко.

Гриша начинал буквально злиться на себя: «Дурак. Даже не представился до сих пор».

– Григорий. Меня зовут Григорий Серов, – быстро выпалил он.

– Не стесняйтесь! Пейте кофе! Поговорим! Спешить мне некуда…

Женщина вздохнула и сама сделала глоток кофе. Гриша послушно последовал ее примеру.

– Вы пришли уговаривать меня оставить дом и съехать на «Красную землю», не так ли?

Гриша вроде был готов к тому, что она все знает. Но почему-то терялся все больше при каждой ее фразе, точно попадающей в цель.

– Говорите, что должны! – подбадривала она. – Я понимаю, это ваша работа. Вы юрист?

– Да, юрист, – грустно ответил он, – я занимаюсь жилищным правом, в том числе расселением граждан из неблагополучных районов и старой жилплощади… Хотя какой у вас тут неблагополучный район. Я считаю, это самый красивый район города – исторический центр…

– Именно поэтому он так и интересует определенных людей… – прервала она его изменившимся голосом и вдруг встала, чтобы открыть окно.

Она распахнула его настежь, и в комнату ворвался по-летнему влажный и свежий воздух. Возвращаясь к столу, хозяйка грустно произнесла:

– Нет вашей вины, Григорий, в том, что вы живете в дни, когда главная ценность – это деньги и прибыль! Нет и моей вины в том, что я дожила до этих дней…

Гриша молчал.

– К сожалению, дом расположен на Петербургской, а не в пригороде С. К сожалению, он связан с этой улицей нераздельно… – печально заключила женщина и задумалась.

– Софья Ильинична, – вдруг осмелел гость, – а вы не рассматривали возможность перенести дом в какую-либо другую часть города? Бог с ней, с Петербургской. Они все равно ее застроят тем, чем задумали. Я знаю, что это дело длится уже полгода.

Она строго взглянула на него.

– Рассматривала. Даже если расстаться все-таки с этой улицей, дом не перенесет никаких, даже самых аккуратных, передвижений. Он слишком стар.

– Но сейчас есть такие технологии… Все возможно!

– Молодой человек, никто не предлагал мне перенести этот дом. Полагаю, в первую очередь именно потому, что эти самые технологии стоят слишком дорого. У администрации города нет таких средств. А у прочих «заинтересованных лиц» нет желания вкладывать деньги во всякую рухлядь, – спокойно возразила женщина и глотнула кофе.

«Прочие заинтересованные лица», – повторил Гриша мысленно.

– Софья Ильинична, кто приходил к вам за эти полгода по вопросу сноса дома?

– Ох, – вздохнула она, – кто только ко мне не приходил, Григорий… Как вас по отчеству?

– Александрович, – ответил парень.

– Разные это были люди и далеко не всегда такие воспитанные и учтивые, как вы, – она улыбнулась и сложила руки перед собой на стол. – Мне бы искренне хотелось разрешить как-то этот вопрос, но никакая сила в мире не заставит меня бросить этот дом на произвол властей и толстосумов… Я не вижу для себя смысла съезжать на «Красную землю»! Я прожила в этом доме всю свою жизнь. Здесь прожили все мои предки, начиная с деда – Василия Михайловича Курагина. В этом доме за столетие накопилось столько интереснейших для истории города вещей… Ах! – всплеснула она руками. – Не хочу вам читать лекцию о культурных ценностях и важности сохранения дома для будущих поколений. Это бессмысленно, я вижу, вы и так образованный и интеллигентный парень… Вы попали в неприятную ситуацию, Григорий Александрович. И, скорее всего, пострадаете из-за моего упорства… – она опять задумалась и посмотрела как будто сквозь собеседника.