В моей голове сумбур. Схемы трубопроводов и оборудования, расчёты производительностей и пропускных способностей из проекта перемежаются образами Жени. Длинными тонкими пальцами на моей клавиатуре, внимательным, чуть насмешливым или грустным взглядом серых глаз, тенью на щеках от густых ресниц, бликами солнца на тёмных распущенных волосах, губами, обхватывающими сигаретный фильтр. Проект быстро отходит на второй план, я кладу руку на пояс джинсов, и мне хочется опустить её ниже, потому что от этих видений там всё оживает.

Мне немного не по себе. Какая-то странная, предложенная Женей игра. Зачем это Жене? Я интересен ей как мужчина? Но она практически не флиртует, совсем немного, еле уловимо. Не как девушка. Получается… это парень? Ну да, он курит, он матерится, он выпил сегодня пива наравне со мной и не особо опьянел. Всё это по отдельности не сказало бы ни о чём, а вот в совокупности… Но ведь девчонки бывают очень разными. Я никогда не увлекался такими, а Женя мне нравится. Я с сомнением смотрю на свой пах. Не может же у меня стоять на парня? Раньше ни на одного не стояло. Да и зачем бы я сдался парню, если он не гей? Получается, если Женя парень, то он гей? Мне стоит бояться обещанной награды? Почему я тогда не боюсь?

От всех этих вопросов, наложившихся на пиво, у меня начинает гудеть голова. Я быстро встаю с дивана, переодеваюсь, умываюсь и ложусь спать. И в моих снах губы Жени обхватывают не сигаретный фильтр, а мой член.

На следующий день Полина в начале рабочего дня подозрительно косится на меня, но ничего не говорит. Я увлекаюсь работой и не вспоминаю ни то что про неё, но даже и про Женю, и про то, как дрочил утром в душе на обрывки своего сна. Именно за этим утренним занятием я всё же пришёл к выводу, что Женя девушка, скорее всего. Ну не может мой организм так реагировать на парня.

Обеденный перерыв подкрадывается незаметно, и я снова иду в столовую. Почти успеваю съесть бифштекс из говядины, который вчера нахваливало существо, когда само существо подсаживается ко мне за столик с точно таким же бифштексом, словами «приятного аппетита» и во вчерашнем отвратительном балахоне.

– Что, сегодня на тебя опять пролился кофе?

– Нет. Я просто поддерживаю интригу. У тебя уже есть версия? – спрашивает Женя, снова тщательно протирая салфеткой вилку и нож и сверля меня взглядом.

– Есть. Целых две. По одной из них ты девушка, по другой – парень.

– Очень смешно.

– На самом деле я склоняюсь к одному из вариантов, но пока не скажу тебе к какому, потому что не уверен, и потому что хочу пойти к тебе в гости.

Женя с аппетитом, но опять же очень элегантно, поглощает бифштекс. Да уж, она это или он, а пожрать любит.

– Ну что ж, – говорит Женя прожевав. – Я подго… Чёрт… Моя квартира готова к приёму такого важного гостя, как недогадливый инженер-технолог. Всё, что могло бы служить подсказкой, я уб… – Женя закатывает глаза: – Всё убрано, короче. Нет, я точно или свихнусь, или проболтаюсь.

– Жду этого с нетерпением.

– Чего? Того, что я проболтаюсь? Или того, что свихнусь?

– Как плохо ты обо мне думаешь. Жду визита в твою квартиру.

– Ах это. Ладно. Встречаемся как вчера, у входа. А сейчас, ты поел уже? Вот и иди. Нечего меня смущать.

Не тороплюсь уходить. Наклоняюсь к Жене:

– А я тебя смущаю?

Женя поднимает нож и тычет остриём в мою сторону:

– Проваливай.

Хмыкаю и удаляюсь вместе с подносом. Да уж, сама милота. Версия, что Женя девушка, снова начинает рассыпаться.

В конце рабочего дня я выжидаю пока уйдёт Полина, чтобы снова не объяснять ей почему мы не можем поехать домой вместе. Но она не торопится. Оли и Татьяны Ивановны уже нет, а Полина всё возится. Подкрашивает губы у зеркала на стене, поправляет волосы – всё это стоя ко мне спиной и демонстрирую обтянутую джинсами задницу. Отличную, надо сказать, задницу. Но сейчас мои мысли в другом месте, и Полина откровенно раздражает.

Наконец она бросает мне «пока» и уходит. Я сижу ещё пять минут, а потом выключаю всё в кабинете и запираю его выданным мне накануне ключом. На улице я оказываюсь в пятнадцать минут седьмого.

Женя демонстративно смотрит на часы:

– Все твои давно ушли. Я уж поду… Мне показалось, что ты испугался и передумал.

Решаю пофлиртовать сам:

– А что, мне стоит тебя бояться?

Женя улыбается снисходительно:

– Андрей, тебе сколько лет? Всегда нужно быть осторожным, когда идёшь в гости к малознакомому человеку.

Зеркалю Женину улыбку:

– Я рискну.

Женя закатывает глаза:

– Идём уже. – А потом отворачивается и направляется к переходу через дорогу.

Мы переходим на другую сторону улицы и останавливаемся на автобусной остановке. В этот момент я бросаю взгляд на наше офисное здание и замечаю Полину около дальней стороны крыльца. Она крутит в руках телефон и внимательно смотрит на нас с Женей.

Район, в котором живёт Женя, располагается на другом конце города по сравнению с моим, и практически на окраине. Мы добираемся туда на двух автобусах, с пересадкой. Квартира в относительно новой, но самой примитивной многоэтажке. Однокомнатная, с довольно свежим, не больше трёх лет, ремонтом, но недорогим, и тоже недорогой и тоже новой мебелью.

Женя выдаёт мне мягкие тапочки и показывает на двери:

– Комната. Ванная и туалет в одном, так сказать, флаконе. Кухня. Действуйте, детектив. – Тоже переобувается. – Жрать, кстати, хочешь? Я вот хочу.

– Мне кажется, что ты всегда хочешь жрать.

– Не надо грязи, не так уж и много я ем. Ладно, осматривайся, а потом я котлеты погрею.

Я решаю начать с комнаты, к тому же дверь в неё призывно распахнута.

Мебель и в комнате, и в коридоре выдержана в одном стиле и в одном тёмно-коричневом цвете. Обои тоже одинаковые, светлые, практически белые, с абстрактными едва отличающими по тону крупными завитками. На полу везде ламинат немного темнее мебели.

Справа, сразу у входа в комнату, располагается довольно длинный комод, и я невольно задерживаю на нём взгляд. Шкатулки. Много. Разные, но все довольно старые, такие, которыми много пользовались и которые передавали из поколения в поколение. Они расставлены довольно хаотично, и я разглядываю их по очереди, вырывая глазами те, что особенно в них бросаются.

У самой стены – деревянная, ничем не покрытая, слегка рассохшаяся от времени, но с удивительно тонким резным узором на крышке. Левее и ближе ко мне – тоже деревянная, но гладкая, покрытая чёрным лаком и расписанная яркими цветами, ягодами и ветками. Через одну от неё – небольшой ларчик с пирамидальной наборной крышкой из дощечек разного оттенка. Самая большая и самая красивая конечно же стоит по центру. Она тоже деревянная, покрытая полупрозрачным лаком янтарного оттенка, но его почти не видно, шкатулка практически вся отделана тонкими перламутровыми пластинами. Перламутр матово и нежно бликует зеленоватым, голубоватым, розоватым, не даёт отвести взгляд.

Интересно, что в них? Милые девичьему сердцу безделушки? Отгадаю ли я загадку, открыв их? Не знаю. Но я не открою. Я хорошо воспитан, и лезть без спроса в чужие вещи, к тому же такие интимные, не стану ни за что.

– Они пустые, – раздаётся тихий Женин голос прямо возле моего уха, и я вздрагиваю – не заметил, как существо подкралось ко мне.

– Они очень красивые. Особенно эта. – Я провожу пальцами по перламутровой пластине на крышке центральной шкатулки.

Берусь за чёрную, расписанную цветами, и приоткрываю крышку:

– Можно?

– Да, я же ска… Ты же слышал, что они пустые.

Я заглядываю внутрь, в каждую шкатулку по очереди. Они действительно пусты. Некоторые из них отделаны изнутри тканью под бархат или самим бархатом разных, в основном тёмных цветов: какие-то – неплохо сохранившимся, а какие-то – потёртым и истончившимся, с проплешинами. Некоторые без отделки, но дерево внутри светлее – меньше было подвержено влиянию воздуха и пыли, чем снаружи.