– Андрюш, ну чего ты целыми днями дома киснешь? – говорит мне как-то днём мама. – Сходи куда-нибудь. Вспомни про друзей. Про Толика хотя бы.

Я действительно уже третью неделю сижу дома. Июль закончился, наступил август, а ни одна из моих попыток найти работу пока не увенчалась успехом. А друзья… Десять лет прошло с тех пор, как я общался с ними. Мой самый близкий друг детства Толик – почти единственный, с кем я поддерживал отношения все эти годы, в основном онлайн конечно, но всё же.

Я достаю телефон и пишу ему. А вечером захожу в магазин, покупаю торт, бутылку коньяка и иду в соседний двор, по хорошо знакомому адресу. Меня встречает подъезд старой девятиэтажки, в котором мы с Толиком, будучи школьниками, провели бесчисленное множество вечеров. Теперь на двери подъезда домофон, внутри не воняет кошачьей мочой и нет бесконечных надписей на стенах – они чистые и выкрашены светло-зелёной краской. Именно в этом подъезде я впервые поцеловал девчонку, пока этажом выше Толик проделывал тоже самое с её подругой. Так вот, оказывается, что такое ностальгия.

Толик женился почти сразу после школы. Его родители уехали жить в деревню, оставив квартиру молодой семье, и сейчас мне открывает дверь жена Толика, изящная черноволосая Венера, та самая, которую он тогда целовал этажом выше.

– Андрей! – она улыбается, разглядывая меня, а потом стискивает в объятиях.

Осторожно выпутываюсь:

– Торт помнёшь. Держи. – Вручаю ей свои покупки.

– Андрюха! – Толик жмёт мне руку и хлопает по плечу. – Ну наконец-то!

Тут же появляется пятилетняя Марина, их дочь и миниатюрная копия Венеры. Она судорожно сжимает в руках недовольную кошку, полностью серую, с мелкими чёрными пятнами по всему длинному худому телу. Марина серьёзно, немного испугано смотрит на меня шоколадными глазами матери. Я видел девочку только на фотографиях и теперь с радостью исправляю эту оплошность:

– Привет, Мариш. Наконец-то я с тобой познакомился. Твой папа не врал, ты действительно красотка!

Марина отвечает, тщательно выговаривая слова и ещё сильнее сжимая кошку:

– Здравствуйте, дядя Андрей.

Кошка недовольно мяукает, и Венера спасает животное, вытягивая из цепких ручонок дочери:

– Мурка ни в чём не виновата.

– Какое красивое у твоей кошки имя. – Я пытаюсь наладить с девочкой контакт, но не удерживаюсь и добавляю: – А главное – редкое.

Венера усмехается:

– В её имени четыре слова, каждое из которых и с пятого раза не выговоришь. Поэтому в миру она просто Мурка.

– И сто́ит она как крыло самолёта, – ворчит Толик. – Идёмте уже на кухню.

За ужином мы вспоминаем школьные годы (то, что можно вспоминать в присутствии ребёнка) и делимся событиями уже взрослой жизни. Марина оттаивает, взахлёб рассказывает мне о своих горестях и радостях – таких наивно-невинных, но вместе с тем искренних, какие бывают только в детстве. Наконец глаза девочки начинают слипаться, и Венера уходит укладывать её спать.

Толик наполняет коньяком рюмки:

– Что Андрюх, совсем пиздец с работой?

Я киваю, и мы выпиваем.

У самого Толика с работой полный порядок. Он всегда сходил с ума по компьютерам и их начинке, поэтому сейчас возглавляет айтишную фирмочку, обитающую в большом офисном здании и это здание обслуживающую. Что ж, он может быть спокоен, его кризис не коснётся – в здании арендует офисы достаточно много компаний: от малюсеньких, в одну комнатку, до огромных, занимающих несколько этажей. Конечно, в больших компаниях есть свои айтишники, а вот для маленьких это дорогое удовольствие, и они с радостью пользуются услугами Толика. И даже если какие-то из этих фирм разорятся, свято место пусто не бывает, и его займут другие, у которых тоже будет оргтехника, и её обслуживанием, вероятнее всего, также займётся фирмочка Толика.

– А знаешь, – начинает он, вновь берясь за бутылку, – я тут с главным инженером одной конторы общался… У нас на работе, мы их обслуживаем… Так вот, он говорил, что они какой-то там тендер выиграли, и им теперь надо слегка расширить штат. Вроде как они по твоей теме идут. Хочешь, спрошу завтра?

– Ну спроси, – отвечаю я без особой надежды и тянусь за наполненной рюмкой.

Толик звонит мне на следующий день, в обед:

– Сейчас адрес скину, подгребай. Им инженер-технолог нужен. Не факт, что на постоянку, но на этот проект – да. А проект у них полгода точно тянуться будет. За это время может чего другое себе найдёшь. А может приживёшься и так у них и останешься.

Я быстро привожу себя в порядок, даже надеваю костюм, и отправляюсь на собеседование.

Фирма небольшая. По сути это некое подобие проектной организации. Несколько человек отпочковались от одного из НИИ нашего города и создали ООО. Связи у гендиректора остались, поэтому и заказы у них есть. Только вот штат штормит периодически, потому что с проектами то густо, то пусто, и людей приходится то набирать, то сокращать. Вот и сейчас они выиграли тендер, получили заказ и снова расширяют штат.

После обстоятельного разговора с гендиректором и главным инженером меня принимают и просят выйти на работу уже завтра, потому что проект ждать не станет, и чем быстрее я подключусь, тем лучше.

Назавтра случается среда, и без пятнадцати девять утра я замедляю шаг и останавливаюсь у высокого офисного здания. Целая серия прозрачных раздвижных дверей окружена широким крыльцом. На этом самом крыльце, по обе стороны от входа, возле высоких блестящих хромированных урн курят обитатели офисов, группами и поодиночке.

В этот раз на мне нет костюма – я всего лишь инженер, поэтому тёмные джинсы и рубашка с пиджаком вполне уместный наряд.

Я ещё не ступил на крыльцо, топчусь перед ним и собираюсь с мыслями. И в этот момент мой взгляд зацепляется за девушку. Она стоит у самой дальней от входа урны, одна, боком ко мне. Довольно высокая, наверняка почти как я ростом, и, скорее всего, стройная, а может и вовсе худая. Одета девушка довольно странно для офиса: чёрные лёгкие кеды с ослепительно белой подошвой, на босу ногу, и укороченные узкие чёрные джинсы (а ножки у неё очень даже – длинные, ладные). Сверху флисовый и тоже чёрный балахон длиной чуть ли не до середины бедра, с широким стоящим горлом. Этот самый балахон настолько бесформенный, что мне невольно становится интересно: что там под ним? Так ли хороша девчонка, как и её ножки?

Она курит, зажав тонкую длинную сигарету между таких же тонких длинных пальцев, а я продолжаю её разглядывать. Темно-каштановые волосы, густые, абсолютно прямые и блестящие на солнце, без чёлки и разделённые на прямой пробор, они заканчиваются ровным срезом чуть ниже плеч. Передние локоны совсем немного короче и падают на лицо, но мне виден высокий лоб, ровный нос и аккуратные губы, обхватывающие фильтр сигареты. Девушка затягивается. Откидывает изящным, немного ленивым движением руки волосы назад, поднимает лицо к ясному небу, чуть жмурясь от солнца, и выпускает вверх дым.

Мимо меня проходят спешащие попасть в здание люди. Они обтекают меня довольно плотным потоком – до начала рабочего дня чуть меньше десяти минут. А я, кажется, позабыл зачем пришёл сюда, так и стою, разглядывая необычную девушку во всём, кроме подошв кед, чёрном.

Наконец она докуривает, гасит в урне бычок и, бросив ещё один взгляд на небо, идёт к ближайшей двери. Когда я вижу её со спины, мне вдруг на секунду кажется, что это парень. Не знаю, может дело в отнюдь не девчачьей одежде, или в засунутых в карманы жуткого балахона руках, или в том, что она пропускает вперёд двух женщин, с которыми столкнулась в дверях, но что-то заставляет меня усомниться.

Я вспоминаю зачем я здесь и тоже быстро иду ко входу, надеясь застать девушку у лифтов и рассмотреть поближе. Прикладываю к турникету выданный мне накануне пропуск и оказываюсь в просторном вестибюле. Но, когда я подхожу к лифтам, двери одного из них как раз закрываются, и я лишь успеваю заметить её лицо: светлую матовую кожу и пристально, внимательно глядящие на меня светло-серые глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц. Мне тут же снова кажется, что это парень. Ну вот не стала бы девушка так смотреть на незнакомого мужчину, в упор и без тени кокетства.