- Ещё люди в отделении есть?

- Только арестованные.

- К стене вставай!

- Зачем?

- Не боись, пока не на расстрел.

Затем перевёл взгляд на второго милиционера.

- Тебе что — отдельное приглашение нужно? А ну — вставай рядом.

Картина маслом — «менты у стенки». Кто-то бы обрадовался, а у меня такое чувство, словно кто-то нагадил прямо в душу.

- Товарищ, простите, а вы кто? — заикаясь, спросил дежурный.

- Тамбовский волк тебе товарищ! — ввернул почерпнутое в незабвенной классике выражение я.

- Но вы же не бандит, да?

- А для тебя кто лучше — бандит или представитель власти?

- Представитель власти, — нервно сглотнув, ответил дежурный.

- Тогда тебе повезло. Я — новый начальник милиции, Георгий Быстров. Удостоверение показать?

- Не надо, я вам верю.

- Попробовал бы не поверить!

- Вот же ж вляпались, а! — простонал второй милиционер.

- Сдать служебные удостоверения и оружие, — потребовал я.

- Что с нами будет? — угрюмо спросил дежурный.

Он трезвел буквально на глазах.

- Для начала объявляю вам трое суток ареста. Отбывать наказание начнёте с семи часов утра — пока что вы мне нужны.

- Что дальше?

- А сам как думаешь?

- Я… Я не знаю.

- Дальше буду разбираться с каждым отдельно. Кто исполнял обязанности начальника милиции — Филатов? — вспомнил я фамилию, которую называл Смушко.

К сожалению, точную характеристику зама получить не удалось. Вроде, как и толковый оперативник, с другой стороны — какой-то мутный.

Значит, придётся выяснять самому. А это не есть гуд — придётся тратить кучу времени.

- Так точно. Начальник подотдела угро товарищ Филатов, — подтвердил дежурный.

- Как с ним связаться?

- У него в квартире есть телефон. Можно позвонить.

- Тогда срочно вызывай его в отделение. Передай, пусть пулей несётся сюда. Далеко Филатов живёт?

- Минут сорок ходьбы пешком.

- Значит, через час должен объявиться, — прикинул я. — Ну, давай — отлипай от стенки и звони.

Пока дежурный связывался с моим замом, я полистал журнал регистрации задержанных. Ну хоть ведётся — и то хлеб. Не совсем пропащее отделение попалось.

- Товарищ Филатов просил передать, что скоро будет, — сообщил, наконец, дежурный.

- Хорошо. Тебя как зовут?

- Старший милиционер Бекешин.

- Сколько у тебя в камерах задержанных, старший милиционер Бекешин?

- Девять человек, товарищ начальник.

- Для тебя пока что гражданин начальник. А стану ли товарищем — время покажет. Девять, говоришь… Почему в журнале записано только восемь?

- Так это… — Дежурный замялся.

- Бекешин! — повысил я голос на него.

- Филатов приказал посадить в одиночку гражданина Стасевича, одна тыща восемьсот семидесятого года рождения и пока не регистрировать, — выпалил Бекешин.

- Кто такой этот Стасевич? — заинтересовался я.

- Нэпман. У него свой лабаз в центре, — подсказал второй милиционер.

- Фамилия? — обернулся я к нему.

- Моя?

- Нет, блин, моя!

- Юхтин… Милиционер Юхтин, — доложился он уже по форме.

- Милиционер Юхтин… — протянул я. — Буду знать. В общем, задержанного Стасевича доставить в мой кабинет для дачи показаний.

- Прямо сейчас?

- Да. И прямо, и сейчас, и именно Стасевича.

Посмотрим, что за интерес к нему со стороны уголовного розыска. Тут по ходу интересные дела делаются. Судя по словам покойника, милиция работает чуть ли не в смычке с криминалом. Хотя… на моей памяти редко бывало иначе.

Может, в благословенные более поздние советские времена… А пока ни дать ни взять, почти наши девяностые, но только со своим колоритом.

- Гражданин начальник, а с трупом что делать? — заволновался Юхтин.

- Кстати, а кто у нас труп? — опомнился я.

Надо же — пристрелил человека и до сих пор не узнал, как его зовут. Старею…

- Митрохин, курьер подотдела угрозыска.

- Курьер? — удивился я.

Не увязывался у меня этот бугай с такой несолидной должностью. Ему бы хвосты у быков крутить, а не повестки разносить по квартирам.

- Так точно, курьер. У нас в подотделе угро после сокращения только три должности и есть: начальник подотдела, делопроизводитель и курьер. Ну… теперь и курьера не осталось.

- Нового найдём. Бекешин, свяжись с судом — пусть пришлют дежурного следователя, будем оформлять труп курьера Митрохина. До прибытия следователя тело не трогать. В отделение до моего особого распоряжение никого, кроме следователя и товарища Филатова, не впускать. И да, оба напишите подробнейшие рапорты о случившемся. О драке пока можете не упоминать — это предмет отдельного и обстоятельного разговора с каждым из вас.

- Спасибо, товарищ Быстров!

- Гражданин!

- Извините, гражданин Быстров.

Юхтин спохватился первым:

- Но, гражданин начальник, если о драке не упоминать, как тогда объяснить, почему у вас с Митрохиным вышла размолвка и началась стрельба.

- Пишите, что Митрохин почему-то принял меня за бандита и стал стрелять. В порядке самообороны мне пришлось его ликвидировать. Пока сор из избы выносить не надо, — определился я. — С этим всегда успеется.

А про себя добавил, что грязи в вверенном отделении милиции, как в авгиевых конюшнях. И чистить придётся долго, упорно и методично.

Ничего, даст бог, справлюсь.

Глава 6

- Задержанный Стасевич доставлен по вашему приказанию, — отрапортовал Юхтин.

- Благодарю. Обожди за дверью, вызову, когда понадобишься, — отпустил я милиционера.

Юхтин закрыл за собой дверь.

Я посмотрел на задержанного — худенький брюнет лет шестидесяти с ярко выраженными семитскими чертами лица и крючковатым носом, одет в помятый костюм в полосочку и кремовую накрахмаленную рубашку, на ногах нечищеные туфли.

- Как вас величать? — спросил я.

- Абрам Моисеевич. Простите, с кем имею честь?

- Быстров Георгий Олегович — новый начальник милиции. Да, вы не стойте — присаживайтесь.

- Спасибо.

Он опустился на стул перед моим столом, взглянул на меня затравленным взглядом как удав на кролика.

- Рассказывайте, Абрам Моисеевич, за что вас задержали.

- А вы разве не знаете? — удивился он.

- Знаю, но я предпочёл бы услышать вашу версию событий.

Скажи я иначе, кто знает, какую лапшу мне бы постарались навешать на уши. А так есть вероятность услышать что-то более-менее правдоподобное.

- Ну, раз вы всё знаете, я отвечу вам то же самое, что сказал Филатову. Если у старого больного еврея есть маленький магазинчик, это ещё не значит, что он богат как Крез.

- То есть с вас потребовали денег?

- А что ещё могут желать от старого еврея, у которого есть своё дело? — пожал плечами Стасевич. — Только деньги. Нет, вы не подумайте — я не отказываюсь платить, но почему так много? Раньше с меня брали намного меньше…

- Сколько с вас запросил Филатов?

Стасевич назвал сумму. Я присвистнул.

- Ох, ни хрена себе!

- Я тоже так подумал и отказался платить такие деньжищи. Тогда Филатов приказал меня задержать.

- По какому обвинению?

- Ба! Вы бы слышали его слова. Он заявил мне прямо в лицо, что был бы человек, а статья для него всегда найдётся.

Я невольно улыбнулся. Оказывается, эта фраза уже давно в обиходе.

- Не вижу ничего смешного, Георгий Олегович! — обиделся Стасевич.

- Простите, Абрам Моисеевич. Не хотел вас задеть. Это так… своё.

- Впервые вижу милиционера, который передо мной извиняется.

- Ещё один вопрос, Абрам Моисеевич — прежний начальник милиции знал о поборах?

- Если и знал, то точно не от меня.

- То есть, ему вы не жаловались?

- Филатов сразу предупредил: если вздумаю рассказать Токмакову, меня просто сживут со свету. Представьте себе, у него тогда были такие глаза, что я ему сразу поверил. А я умею разбираться в людях, жизнь научила.