— Вспомни сколько тебе лет! — сплюнул с досады Виталий.

— Сколько и тебе, двадцать пять, но выгляжу значительно моложе, — отпарировал Толик. — И не волнуйся, всё будет на высшем уровне. Так кого ты выбираешь?

— А как же любовь? — уже насмешливо спросил Виталий. — Помнится, ты что-то говорил о божьей искре.

— Сейчас у меня в груди две искры, но я не султан, и одну готов затушить. Но чтобы не терять лучшего друга, хочу, чтобы всё прошло тихо-мирно.

— А тебе кто больше нравится? — Пётр не курил и вышел за компанию.

— Светка, конечно, весёлая, живая, но за такой глаз да глаз нужен. А Оля — тихая, но какая глубина в глазах! А ты что через свои линзы рассмотрел?

— Мне Оля нравится.

— Замётано! Только смотри, не переметнись. А то дров наломаем.

— Шею бы вам наломать! — вновь сплюнул Виталий. — Смотрите, чтобы до экзаменов никаких поползновений! Поступят, потом делайте, что хотите.

— А если не поступят? — спросил Толик.

— Вот тогда и разжигайте свои искры, — Виталий затушил сигарету и пошёл в квартиру.

Валентина собирала дочерей на прогулку. Светка шепталась в спальне с подругой, сидя на одной из коек.

— Вот он — город! — говорила вдохновенно. — В нашем посёлке кто к нам активность проявлял? Только одноклассники, да и то робко, искоса, можно сказать. А тут не успели приехать — и такой успех!

— О чём говоришь?

— Да ладно, будто не понимаешь! На вокзале тех двоих помнишь? А таксист? Теперь эти! Только не пойму, кто на кого смотрит. Тебе кто больше нравится: Толик или Петька?

— У меня другие планы.

— Да у меня тоже, но в свободное от учёбы время почему бы не развлечься? Это же тебе не деревня. Эх, и почему я не в городе родилась!

— Если бы в городе родилась, сейчас, наверное, была бы шлюшкой, — шутливо рассмеялась Оля.

— Как знать, — со вздохом согласилась Светка. — До чего мне мужское внимание нравится! Так что скажешь? Как мы парней делить будем? Петька какой-то чопорный. Весь с иголочки. Зато, кажется, надёжный. А Толик весёлый. Но он же таксист. Бабник, наверное.

— Они уже, наверняка, сами нас поделили!

— Ну, уж дудки им! Последнее слово должно быть за женщиной! — А ты уже женщина?

— Не придирайся к словам.

— Свет, давай без глупостей. Вот поступим в институт, тогда посмотрим.

— Я же не говорю, что прямо сейчас. Но хоть какую-то надежду им надо оставить, а то уйдут, а другие вдруг хуже окажутся?

— Какие другие?

— Да мало ли вокруг!

— Лучше всего в институте искать. Общие интересы, да и возраст более подходящий. А эти парни взрослые. Вдруг замуж позовут?

— Нет, замуж, пожалуй, рано, — сразу задумалась Светка. — Жизнь только начинается. А в институте какие парни? Ты много видела мужчин-учителей? У нас один был, и того украли. Тоже, наверное, заинтересовались таким феноменом. Ой, прости меня, Оленька! С языка сорвалось.

— Ничего страшного, — отвернулась Оля.

— Да ну их, парней этих! — Светка тяжко вздохнула, но, увидев, что эти самые парни возвращаются, тут же прошептала: — Значит, ты не против, если я с Толиком подружу? Самую малость?

— Дело твоё.

Но продолжения застолья не последовало. Валентина уже убрала со стола и стала выпроваживать парней. Причём, выпроваживала Толика, который мог спутать все её планы. Но Пётр не понял этого и тоже ушёл. День медленно катился к закату. Темнеть стало раньше обычного. Может потому, что дым от многочисленных заводских труб, смешиваясь, создавал искусственные облака, которые надёжно закрывали правый берег от солнечных лучей. Девчата беспрестанно зевали. Сказывалась усталость насыщенного дня. Валентина уложила их спать пораньше, вместе с девочками. Но, оказавшись в постели, Оля долго не могла уснуть. Ворочалась и Светка. Каждый думал о своём. Постепенно мысли перешли на завтрашний день. Предстоящие экзамены пугали.

Особенно волновалась Светка. Но в отличие от подруги она не видела трагедии в случае неудачи. Здесь, в городе, столько возможностей! Вплоть до замужества на Толике. И вдруг вспомнила, как провожала в аэропорту Серёгу. Что-то много ему наобещала. Ладно, что об этом думать. Да и не похоже её чувство к Сергею на любовь. Точно такое же испытала и к Толику. Особенно, когда этот нахал неожиданно поцеловал на прощание. Светка сладостно улыбнулась, вспомнив, нежные Толины губы. Вот от таких поцелуев, наверное, и тают героини любовных романов. От Серёги не растаешь: хватает жадно, жёстко, да и больно. Зато искренне. А Толик явно соблазняет. Был бы он помоложе…

А Оля слушала тихое гудение большого города за окном, журчание водопроводных труб и думала о том, что где-то здесь, возможно даже совсем близко, вот так же лежит и не может заснуть Родион Родионович. И тоже, наверное, думает. О чём? Как хотелось бы верить, что о ней. Надо обязательно разыскать его. Как это будет выглядеть, не представляла. Но то, что искать надо, не сомневалась. Вот поступит в институт, определится с жильём, и приступит к поискам. Лишь бы он дождался её. Не встретил на пути другую девушку. И почему она даже в мыслях называет его по имени отчеству? Разве у любимого человека может быть отчество? А вдруг это не любовь? Родион. А уменьшительно-ласково? Родя? Как непривычно. Нет, она любит его! Никто в мире не сможет полюбить сильнее! И он должен чувствовать это на расстоянии, тем более ставшим таким близким. Они обязательно встретятся. Как приятно думать об этом. И одновременно страшно. Душа замирает. И мысли…

***

Оля наконец-то нашла адрес, полученный в справочном бюро. Ещё раз взглянув на бумажку, решительно направилась к единственному подъезду девятиэтажного дома. Вот нужная дверь. Сердце неожиданно остановилось. Нет, остановиться оно, конечно же, не могло. Но вот только что стучало, заглушая все звуки, и вдруг — тишина! И нет сил поднять руку и нажать на звонок. И всё же в каком-то полуобморочном состоянии дотянулась до маленькой кнопки. Сейчас увидит его! И что скажет? Надо было Светку позвать с собой. Но та с утра уехала. Катается на такси. Мешает Толику работать. Вот та бы нашла слова. Но это и пугает. Оля не хотела, чтобы между ними встала Светка. Что же никто не открывает?! Никого нет дома? Вполне возможно: четверг — рабочий день. Но смогла бы она дождаться вечера, а тем более выходного? Второй раз уже смелее нажала на кнопку. За дверью послышался шум и незнакомый мужской голос.

— Кто там?

— Это квартира Родионовых? — спросила ломающимся от волнения голосом.

— Допустим?

— А Родион Родионович дома?

— По какому вопросу?

Дверь наконец-то раскрылась. Оля онемела. На неё смотрел мужчина лет сорока — сорока пяти. Точная копия Родиона! Только более взрослая. Убрать бы седину на висках, мешки под глазами.

— Я отец Родиона, — подтвердил догадку хозяин квартиры и сделал было попытку заправить синюю рубашку в чёрные брюки, но передумал и с нетерпением, смешанным с любопытством, спросил: — Девушка, мы так и будем играть в молчанку?

— Здравствуйте, — поспешно сказала Оля. — А где Родион Родионович?

— Почему так официально? — поинтересовался мужчина. — По возрасту ты вполне могла называть его Рудиком.

— А где Рудик? — какое несуразное имя! Вот как здесь называют любимого.

— Он поднялся к Любе. Она живёт выше, в тридцатой квартире, — мужчина глазами указал на лестницу.

— Спасибо, — Оля благодарно улыбнулась.

— Даже не спросишь, кто такая Люба? — мужчина с интересом разглядывал нежданную гостью.

— А кто такая Люба? — покорно последовала совету Оля.

— Невеста Рудика, — в голосе мужчины послышалась жалость. — Их роман длится уже много лет. Они абсолютно не созданы друг для друга. Про таких говорят: как кошка с собакой. Но такие браки, как правило, самые крепкие.

— Извините, — Оля растерялась, в голове зашумело. — До свидания.

— Что-нибудь передать Рудику?

— Нет, не надо, — Оля застучала каблучками по лестнице, но на середине лестничного марша остановилась. — Вы ничего такого не подумайте, — и зачем стала оправдываться? Но внутренний голос сам вырывался наружу. — Я к Родиону Родионовичу совсем по другому вопросу.