Я помню Как нежно при первом свиданье Ты мне улыбнулась, я помню. И как ты, в ответ на признанье, Смутясь, отвернулась, я помню. Меня ты покинула вскоре. Отчаянье сердце прожгло мне. Как часто я плакал от горя В бессонные ночи – я помню. Как сон, пронеслись те печали, По давним приметам я помню: Любовь – холодна, горяча ли — Не гаснет. Об этом я помню. 1933 Перевод В. Звягинцевой На весенней дороге
Обветшал, разлезся, стал не краше Зипуна изношенного снег. Пашня вылезает сквозь прорехи Тёмно-бурым телом по весне. С каждым днём на полевых увалах Всё усердней солнечный пригрев. Так бы вот и крикнул: – Эй, светило, Выходи давай на ранний сев!.. Так ведь нет, Мотый! Свисает с носа Капля пота, губы запеклись. Семена не подвезли заране — По такой дороге исхитрись! Как зипун изношенный латаем — Сани перетаскиваем мы Со снегу на снег да под полозья Подсыпаем горсточку зимы, Невподъём поклажа, Конь ни с места… Ранний сев! Какой там ранний сев! А весна не мешкает и зиму Гонит вон под ручейков напев. Погляди, Мотый, на что похож ты И на что похож коняга твой?! Разве так зерном он полон будет, Наш амбар, пшеницей золотой?! При подсчёте фонда семенного Утешались: Дескать, даст район! – Он не дать не может, он поможет: Нет семян – откуда соберём? Хорошо, везём их из района. Но кряхтим, корёжимся сейчас, А недели две назад — дороги Ровным блеском радовали глаз. Обветшал, разлезся — стал не краше Зипуна изношенного снег. Худо нам с тобою, а скотинке На такой дороге хуже всех. Отдыхать бы ей сейчас в конюшне: Ешь давай, лошадушка, жирей! Срок настанет, милая, тогда уж И расчешешь волосы полей! Ну а что же, друг Мотый, на деле? И мокра скотинка, и тоща. Как она не вывернет лопатки, По земле санями скрежеща! Солнце потешается над нами: – Самая горячая пора, А её колхозники проспали, Вот теперь и мучают одра! Злость берёт, Мотый! Клянёмся, друже: Вековую лень преодолев, Семена в поля свезём заране, Вовремя на ранний выйдем сев! 1933 Перевод Гл. Семёнова «До рассвета мы были с тобою вдвоём…» (Последний вечер) До рассвета мы были с тобою вдвоём И полночи делились секретами. Ты сияла серебряным лунным огнём, Тебе вторило сердце отсветами. Поутру, Расставания близость узрев, Я сорвал поцелуй твой последний, После этого ты, как луна на заре, Растворилась, исчезла бесследно. А когда первый луч постучался в окно, Я, успев отупеть от разлуки, Лишь вздыхал тяжело, но мечтал: всё равно Ты придёшь и прервёшь эти муки. Для чего же ты, солнце, сегодня взошло, Тяжело мне, не видишь ты, что ли?! Ты горячую ночь превратило в золу, Месяц ясный стал символом боли. Эта ночь столь короткой была почему, И так скоро заря наступила?! Отчего и куда же ушла, не пойму, Та, кто нежность и счастье дарила? Если б знала она, что творится в душе, Свет очей моих, если б ты знала… Ночь, как молодость, к нам не вернётся уже, Эта песня своё отзвучала. Этот вечер последний в себя поглотил Чувств моих самых страстных немало, А с уходом твоим остро я ощутил, Что и юность моя миновала. Почему же мне так тяжело стало жить? Кто мне выделил участь такую? Спать ложусь – по тебе продолжаю тужить, Пробуждаюсь – и снова тоскую. Не забыть мне, похоже, ни нежность твою, Ни касаний груди твоей жаркой!.. Неизбывна печаль, оттого и пою, Ты живёшь во мне вспышкою яркой!.. Год за годом идёт… Я надеждой живу — Не увял пока жизни цветочек — Что ещё раз увижу тебя наяву, Обниму от души хоть разочек! Крепко-крепко тебя поцелую и мне Умирать будет вовсе не страшно. Пусть дотла догорю я в любовном огне, В пламень брошусь я с песней отважно!.. 1933 Перевод Н. Ишмухаметова  Девушке из колхоза Я трудовую книжку развернул, В ней о тебе сказали много строки. Почувствовала ты, что я взглянул, — И костяникой заалели щёки. Сегодня солнце, завершая круг, За горизонт садилось, прямо в тучи. Но всё сверкал, всё вспыхивал ваш плуг, Когда вдруг поворачивался круче. Ты словно солнце, что к исходу дня Бросает луч украдкой из-за тучи, — Из-под ресниц взглянула на меня, Улыбки я не видел в жизни лучше… Увидел я в той книжке трудовой: Проценты переваливают за сто… Не потому ли пульс, родная, твой Всегда так бьётся — радостно и часто? Ты потрудилась славно — и не зря Румянец на лице лежит, не тает. То не твоей ли юности заря В работе, в напряженье расцветает? Росинка пота катится со лба И повисает на ресницах. Это — Не капелька дождя и не слеза, Она – росинка твоего рассвета. А волосы твою целуют бровь, Их лёгкий ветер разметал красиво. Так почему же ты смутилась вновь И спрятала улыбку, погасила? Я восхищён — колхозные поля! На них не только добрый хлеб родится — Чудеснейших девчат растит земля, Умеющих смеяться и трудиться. Пусть я уеду очень далеко — Запомнится полей многоголосье И западут мне в память глубоко Красавицы, взрастившие колосья. Так до свиданья, умница, в свой час! Не хмурь бровей, отбрось печали бремя: С тобой на пашне пели мы не раз, Споём и на току, настанет время. 1933 Перевод Гл. Пагирева |
