И ошибаюсь.

Мои руки падают на бока, когда она отстраняется и выходит из ванной.

— Что случилось? — спрашиваю я, следуя за ней в спальню.

Она начинает рыться в своем чемодане. — Ничего. — Она берет рубашку, а потом роняет ее.

— Не морочь мне голову, Стелла. Если я сделал что-то, что тебя разозлило, скажи мне, и я смогу это исправить.

Я не умею ходить вокруг да около, и думаю, что у Стеллы была такая привычка в ее последних отношениях. Я хочу, чтобы мы были откровенными и открытыми.

Я беру ее за руку и разворачиваю так, чтобы она стояла лицом ко мне, и ее внимание переключается на пол.

— Это неподходящее место для этого разговора, Хадсон.

Я понимаю. Она хочет проявить уважение и не спорить в доме Далласа. Я уважаю ее за то, что она уважает его.

Я беру ее за руку и начинаю идти к лестнице. — Тогда пойдем.

— Что?

— Мы собираемся прокатиться.

— Сейчас?

Я киваю. — Мой грузовик здесь. Я даже куплю тебе мороженое, если мы успеем в магазин вовремя.

Крошечная улыбка прорывается на ее губах. — Господи, ты и твои сладости. Если я останусь здесь еще дольше, моя задница станет еще больше.

— Мне это нравится.

***

Я глушу двигатель своего грузовика, когда мы добираемся до места назначения — реки Блу Бич Эдж. Это мое любимое место в городе, чтобы прийти и подумать. Это также излюбленное место для озабоченных подростков, которым больше некуда пойти, чтобы потрахаться.

Я включаю верхний свет и смотрю на нее. — Расскажи мне, что я сделал.

Она вздыхает, машет рукой в воздухе, и легкий румянец проступает на ее щеках. Это не тот разговор, к которому она готова. — Знаешь что? Это даже не так важно. Давай возьмем мороженое и поговорим об этом в другой раз.

Она закрывается от меня.

— Это чертовски важно, если ты расстроена из-за этого. Скажи мне, если я сделал что-то не так, чтобы подобного больше не происходило.

— Я подслушала твой разговор с Далласом, — шепчет она.

Я делаю паузу и перебираю в памяти то, о чем мы говорили на кухне, но не могу понять, что могло ее обидеть. — И почему ты злишься на меня?

Ее взгляд опускается на колени, прежде чем она начинает отвечать, но я прерываю ее.

— Мы не будем говорить об этом, пока ты не посмотришь на меня. Не прячься. Скажи мне, как это исправить. Если я сделал что-то глупое, не дай мне уйти от ответственности.

Она смотрит на меня, и мой желудок скручивается, когда я вижу печаль в ее глазах.

— Ты сказал ему, что мы с тобой практически приятели по траху, и ты уйдешь, как только закончится твое время. — Она качает головой, и ее голос срывается. — Что мы делаем, Хадсон? Неужели я для тебя только хорошее времяпрепровождение? Какой-то отскок, чтобы исправить твое разбитое сердце?

Черт.

Это все моя вина.

Я хлопаю по рулю. — Нет, Стелла. Ты не отскок и не интрижка, которая ничего для меня не значит. — Я запутался? Да, черт возьми. Ты знаешь, что я не люблю делиться, и если ты скажешь хоть слово, я сделаю тебя своей прямо сейчас. Если ты скажешь, что ты моя, мы придумаем план, как сделать так, чтобы у нас все получилось. А до тех пор, извини, но я не могу планировать будущее с женщиной, которая даже не претендует на меня. Вот почему я боролся с этим в самом начале, потому что я боялся, что это произойдет.

— Я тоже! — кричит она. — Я никогда не ожидала, что влюблюсь в тебя так. Мне страшно, что твои чувства не так сильны, как мои, и страшно, что я брошу карьеру и рискну всем только для того, чтобы ты ушел от меня. Ты недавно вышел из отношений, которые длились более десяти лет. Как я могу быть уверена, что я не отскок... не приятельница для траха....

— У меня такая же неуверенность, Голливуд. У нас были долгосрочные отношения, которые потерпели неудачу, и мы боимся, что наши сердца снова разобьются вдребезги. Я не буду отрицать, что боюсь, но это также не значит, что я против того, чтобы снова влюбиться. — Я убеждаюсь, что у нас зрительный контакт, прежде чем продолжить. — На самом деле, я знаю, что это не так. — Я прижимаю руку к сердцу. — Я уже чувствую тебя внутри себя, восстанавливая те части, которые сломала Кэмерон, и я боюсь, что ты нанесешь еще больший ущерб.

Я потрясен своей откровенностью. Я не открываюсь. Я не эмоциональный парень.

Она смахивает слезу со щеки. — Я так боюсь, что мне будет больно. Я сказала себе, что против отношений, потому что душевная боль, потери — это слишком много для меня.

— Похоже, мы просто две сложные души, которые ищут любовь.

Она продолжает плакать.

— Иди сюда, Голливуд. — Я хватаю ее за руку, чтобы затащить к себе на колени, и начинаю смахивать слезы, пока их совсем не остается. — Я не хочу заставлять тебя плакать. Я сказал тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы никогда не причинять тебе боль, но я хочу того же от тебя. Сделай этот шаг со мной. Сделай его полностью. Перестань притворяться, что ты с другим мужчиной.

Она вздрагивает, ее тело дрожит, когда я провожу руками по ее рукам.

— Я хочу, чтобы ты была моей. Это убило меня вчера, когда я не мог взять тебя за руку, не мог прикоснуться к тебе, боясь последствий. Черт возьми, ты даже не представляешь, как сильно это меня убивает. Я здесь, влюбленный в женщину, на которую не могу претендовать.

Она тяжело дышит, глядя на меня расширенными зрачками, и начинает дрожать в моих объятиях.

— Я тоже этого хочу, — шепчет она.

— Пообещай мне, что ты сделаешь что-то с этим... что ты сделаешь все, что потребуется, чтобы стать моей. Скажи мне, что ты готова к этому.

Она многократно кивает. — Обещаю.

Я чувствую, как бьется ее сердце, когда она прижимается ко мне грудью и своими губами к моим.

— Теперь заяви на меня права, Хадсон Барнс.

Глава 31. Стелла

Я попросила его заявить на меня права.

Он так и сделал.

Его рука обвивается вокруг моего затылка, и я не теряю времени, поглощая его рот. Это самый интимный поцелуй, который мы разделяли когда-либо. Что-то в том, что мы признались друг другу в своих чувствах и сказали, что не хотим уходить, кажется, сделало все намного горячее.

Каждое прикосновение более возбуждающим.

Я наклоняю голову в сторону, обнажая свою голую шею и безмолвно умоляя дать мне больше всего, что он готов дать.

Прикоснись ко мне. Поцелуй меня. Люби меня.

Я вздрагиваю, когда его губы касаются моей шеи, присасываясь к чувствительной коже, и понимаю, что завтра буду замазывать следы его рта косметикой.

Он вызывает привыкание.

— Скажи, что ты моя, — задыхается он. — Вся, блядь, моя.

— Я твоя, — стону я. — Только твоя.

Пространство небольшое, но мне удается спустить его брюки достаточно, чтобы вытащить его член. Я отклоняюсь назад, чтобы хорошо захватить его, и медленно начинаю гладить. Он задирает мое платье выше груди, массируя ее и пощипывая сосок, от чего я чуть не кончаю, и отбрасывает трусики в сторону, прежде чем медленно опустить меня на себя. Грубый материал руля впивается мне в спину, когда я прижимаюсь к его коленям и вбираю в себя его длину.

Я теряю контроль над собой, как только начинаю скакать на нем, отдавая ему всю себя, и он хватает меня за бедра, вдавливая в себя с большей силой.

Звуки нашего тяжелого дыхания и шлепанья кожи заполняют тишину кабины. Аромат секса заполняет небольшое пространство.

К тому моменту, когда оргазм сотрясает меня, я уже все решила.

Я готова рискнуть.

Я готова сделать Хадсона Барнса своим.

Я просто должна выяснить, как это совершить.

***

Я вытягиваю руки на хрустящих простынях и чувствую пустоту рядом с собой.

Я решила остаться дома, пока идут похороны Люси. Это слишком интимно для постороннего человека и вызовет любопытство. За мной следили на протяжении последних десяти лет, друзья продавали на меня истории, чтобы быстро заработать, так что я не самый доверчивый человек. Доверие не дается просто так. Его нужно заслужить.