— Ты не гуляешь здесь все время? Если бы я жил здесь, ты бы не смогла заставить меня проводить время где-нибудь еще.

— Ты здесь живешь.

Улыбка тянется к моим губам. — Хорошо сказано.

— Приятно наслаждаться этим без стресса. Когда бы я ни развлекалась, то всегда слишком волновалась, чтобы наслаждаться этим. Все должно было быть идеально, потому что я боялась, что люди меня осудят. К тому времени, когда все было готово, это было больше головной болью для меня.

— Скажи мне, что ты хотя бы делала что-то веселое здесь. Отрывалась? Купалась нагишом?

— Хотелось бы, но нет. Честно говоря, мне так приятно проводить время с тобой на кухне и здесь — в местах, которые я никогда не использовала. — Она берет вилку, но не ест. — Ты заставляешь меня чувствовать себя комфортно и позволяешь быть собой. Я могу пить вино из бутылки, бросаться подушками и ты не станешь сплетничать у меня за спиной.

Она берет подушку с кресла рядом с собой и бросает ее через двор.

Почему я так взволнован ее признанием?

Почему загораюсь, как гребаный фейерверк, зная, что делаю этой девчонке приятное?

И почему, блядь, чувствую то же самое?

Должно быть, этот калифорнийский воздух издевается надо мной.

— Вот тут ты ошибаешься. Когда ты ляжешь спать, я обзвоню всех своих друзей и скажу им, что ты чудовище, раз пьешь из бутылки.

Она фыркает. — Я уверена в этом.

Наша еда остывает, но мне все равно.

Я хочу этого разговора.

— Для меня эта ночь тоже была захватывающей, — говорю я.

— Да, точно. — Она откидывает волосы за плечо. — Это говорит парень, который всю жизнь защищал людей и стрелял из огнестрельного оружия. Ты делаешь всякие безумные вещи, и Даллас рассказал мне много историй о неприятностях, которые ты причинил, когда был моложе. Я сомневаюсь, что готовить мне ужин и смотреть, как я пью, — это весело для тебя.

— Не скажу, что это лучшее развлечение, но мне никогда не нравилось узнавать кого-то так сильно, как тебя, и я никогда не был так счастлив, когда кто-то доказывал мне, что я не прав.

— В чем я доказываю, что ты не прав?

— В том, кто ты есть. Я был придурком, когда осуждал тебя вначале.

— По крайней мере, у тебя хватает смелости признать это.

— Я не боюсь признавать свои ошибки. — Я могу написать книгу обо всем, что сделал неправильно в своей жизни, включая то, что остановил нас на диване раньше. Я должен был найти презерватив.

— Рада, что доказала, что ты ошибаешься.

Наш разговор прерывает звук урчания в ее животе.

Я указываю вилкой на ее тарелку. — Ты пробуешь первой.

— Почему? — Она сужает глаза. — Ты пытаешься отравить меня?

Я откидываю голову назад. — Господи, нет. Это невежливо, когда повар пробует первым.

— Хорошо, но к твоему сведению, если я поем и умру, я засунула записку куда-то в свою комнату, где написано, что если я погибну, то по твоей вине.

— Черт, ты недоверчива. Попробуй еду, прежде чем я восприму это как оскорбление.

Она отрезает кусок курицы, откусывает и тут же берется за другой. Пока она жует, из ее уст вырывается стон, и я сдвигаюсь на своем стуле. Мне никогда не нравилось смотреть, как кто-то ест.

Может, это потому, что она ест мое мясо.

Черт, это было отстойно.

— Святой ад, — наконец говорит она. — Это невероятно. Ты не шутил насчет своих кулинарных способностей. Завтрак был хорош, но этот ужин просто невероятен. Я всегда буду просить тебя готовить для меня. Считай, что это твоя новая работа.

Я поднял руку вверх. — Эй, не слишком радуйся. Это будет происходить не слишком часто.

Я делаю первый укус, а она третий. Она не преувеличивала, чтобы подстегнуть мое эго. Даже если не хватает нескольких ингредиентов, это чертовски вкусно.

Я убираю свою тарелку медленнее, чем она, потому что не могу перестать наблюдать за ней.

Я готовлю хорошо, но не это лучшая часть трапезы.

Это она. Ее компания. Ее разговор.

Я никогда не забуду время, проведенное со Стеллой. Эти воспоминания останутся со мной, когда я сяду на рейс в Айову, когда придет время уезжать и жить своей жизнью, вспоминая эту одну из моих любимых остановок.

Я никогда не забуду, как она потягивала вино, такое темное, что окрашивало ее губы в идеальный малиново-красный цвет, или как она делала долгие вдохи между смехом, когда была взволнована. Несмотря ни на что, я навсегда запомню время, проведенное в Калифорнии с женщиной, которая была мне не по зубам.

Я всегда буду думать о том, «что если бы».

Что, если бы мы не жили в двух разных мирах?

Что, если бы я был готов бросить все и переехать сюда?

Что если бы она была готова сделать то же самое?

***

— Я должна признаться.

Я откусываю последний кусочек и смотрю на Стеллу. — Продолжай.

Она потягивает вино с виноватым видом. — Я не совсем мастер игры в «Эрудит».

Я кладу салфетку рядом с собой и выдвигаю стул из-под стола. — Пришло время уходить. Я не могу общаться с самозванцами из «Эрудита». — Я жестом показываю на вино в ее руке. — Я не против, чтобы ты отпила из этой бутылки, но врать про «Эрудит» — вот где я провожу черту.

Она закатывает глаза. — Первый раз я играла с твоим братом.

— У тебя что, не было детства?

— Если под детством ты подразумеваешь, что мама таскала меня с прослушивания на прослушивание, а потом заставляла осветлять волосы, то да, у меня было идеальное детство.

Мой желудок опустился от ее ответа. — Черт, мне жаль. — Ее ответ выводит меня из себя. Мои родители заставляли нас работать по дому и заниматься домашними делами, но они никогда не мешали нам гулять и веселиться.

— Все в порядке. В конце концов, я получила удовольствие, когда начала зарабатывать свои собственные деньги.

— Я так понимаю, «Эрудит» не был на вершине списка развлечений?

— Не могу сказать, что был. Однажды я пыталась уговорить Уиллоу сыграть со мной, но эта девушка — королева короткого внимания. Мы продержались два раунда, прежде чем она решила, что нам нужно узнать, чем занимаются мамы-подростки.

— Приоритеты.

— Ты знаешь это. Поэтому игровые вечера так и не стали для меня постоянным делом.

— К слову, у тебя есть другие друзья, кроме нее?

Она постоянно тусовалась в клубах с людьми, по крайней мере, так сказала Люси, когда Даллас только устроился на работу. Она переживала, что он попадет под соблазн окружающих его женщин.

— В последнее время — нет. Я потеряла большинство из них после разрыва с Ноксом.

— Что? Типа брачного контракта? Ты получила шторы и фарфор, а он — группу людей, сделавшую свой выбор после вашего расставания?

— Что-то вроде этого. Им пришлось выбирать, и они приняли его сторону. — Она пожимает плечами. — В любом случае, сейчас мне лучше держаться в стороне. Последнее, что мне нужно, это чтобы кто-то узнал обо всей этой схеме Илая и проболтался. — Она ведет себя так, как будто это пустяк, но, несомненно, ее беспокоит потеря людей, которые, как она думала, прикрывали ее. Может быть, деньги и слава не покупают счастье.

Она проводит руками по лицу и делает еще один глоток вина. — У меня есть идея.

Я вскидываю бровь. — Твои идеи никогда не бывают хорошими.

— Давай заключим пари.

— Продолжай.

— Победитель «Эрудита» выбирает, как мы закончим вечер.

— Другими словами, победитель решает, проведу ли я всю ночь, трахая тебя в бассейне, или нет?

Она вздрагивает, мой ответ застал ее врасплох, и по ее щекам разливается тепло. — Именно.

— Это не заставляет меня хотеть выиграть.

Она подмигивает. — Будь джентльменом и проиграй.

— Я бы на это не рассчитывал. Я говорил тебе, что мы, мужчины Барнс, соревнуемся в настольных играх.

— Давай.

***

— Возбуждение? — Стелла визжит в приступе смеха так громко, что, я уверен, разбудила соседей.

Мы все еще на улице, допиваем вторую бутылку вина и сражаемся в «Эрудит».

— Как, черт возьми, ты получил эти буквы? — Она тянется через стол, хватает коробку и начинает рыться в ней в поисках доказательств того, что я жульничаю. — В реальной жизни такого не бывает.