Но затем ее темно-синие глаза затуманились, и она снова начала дрожать.

— Раст, пожалуйста… Пожалуйста, помоги мне. Холодно. Так х-холодно…

— Я знаю, что тебе холодно, милая. Мне жаль. Это единственный способ сбить температуру. — Не то чтобы эта чертова лихорадка когда-нибудь спадала — они едва сдерживали ее. Надия, казалось, таяла в адском жаре.

Глаза Раста заслезились, и он снова поклялся отомстить. Кто бы ни сделал это с ней — обладатель таинственного женского голоса, который использовал Надию, как гребаное коротковолновое радио, чтобы передать свое сообщение — эта сука заплатит и заплатит крупно.

— Я убью ее, — прошептал про себя Раст. Рука, которая не успокаивала Надию, сжалась в кулак у его бока. — Убью ее, черт возьми.

— Кого ты убьешь? — София вдруг оказалась рядом, неуверенно нахмурившись.

— Того, кто это с ней сделал, — Раст поднял голову, его глаза горели красным пламенем, как после кровавого испытания. — Тот, кто заразил Надию. Они уже мертвы.

София сделала шаг назад.

— О Боже, ты действительно Киндред. Ты… ты впадаешь в ярость.

— Что здесь происходит? — Сильван вернулся, нахмурившись. — Что ты сказала, Талана?

— Посмотри на него, — София указала на Раста, ее голос дрожал. — Он выглядит так же, как и ты, когда… когда пытался защитить меня от урлика.

Сильван нахмурился.

— Понятно, — Расту же он сказал: — Сделай несколько глубоких вдохов и постарайся успокоиться. Мы собираемся посетить очень святое, даже священное место, и ты не можешь предстать перед жрицами в таком состоянии.

— Я не хочу успокаиваться, — прорычал Раст. — Я хочу причинить боль тому, кто сделал это с ней. Хочу заставить их заплатить.

— И я чувствую то же самое, — спокойно проговорил Сильван. — Надия — моя родня, я люблю ее как свою младшую сестру. Но ты не можешь войти в храм Пустого Трона с жаждой убийства в сердце. Жрицы почувствуют это и накажут тебя.

— Ты думаешь, мне есть дело до их наказания? На все, кроме нее? — Теперь Раст видел все сквозь красный занавес, даже любимое лицо Надии было окрашено в пунцовый цвет.

— Не тебя они могут наказать, — огрызнулся Сильван. — Подумай о Надии. Мы идем в место исцеления — что, если они откажутся исцелять ее из-за тебя?

— А что, если именно они сделали это с ней в первую очередь? — возразил Раст. — А что если?

— Тогда они единственные, кто может это исправить, — тяжело произнес Сильван. — Пожалуйста, Раст, мы не должны давать им повода отказывать нам.

Наконец то, что говорил Сильван, пробилось сквозь красную дымку гнева, которая, казалось, висела вокруг него, как горящий занавес. «Надия. Я должен успокоиться ради нее. Я не могу позволить гневу захватить меня. Заставить меня делать то, о чем потом буду жалеть». В своем нынешнем состоянии Раст ничего не мог сделать для Надии. Только усугубить и без того безвыходную ситуацию.

С огромным усилием Раст закрыл глаза и глубоко вздохнул. Потом еще раз. И еще, пока не почувствовал, как гнев покидает его, медленно вытекая, словно воздух из воздушного шарика.

— Прости, — Раст открыл глаза и покачал головой. — Я не… не знаю, что на меня нашло. Просто так разозлился на того, кто обидел Надию, и все стало красным…

Сильван кивнул.

— Это ярость. Состояние, в которое впадает мужчина Киндред, когда чувствует, что его женщине угрожают, — он вздохнул. — Но боюсь, в данном случае это не поможет. Мы имеем дело с гораздо большим, чем физическая угроза.

— С чем мы имеем дело? И с кем? — потребовал Раст. — Это была одна из жриц этого Пустого Трона? У кого есть сила проникать сквозь пространство и призывать болезни в других людей? Кто…

Звуковой сигнал из передней части корабля прервал его.

— Я не знаю, — сказал Сильван, поворачиваясь, чтобы вернуться к управлению. — Но мы скоро узнаем. Приготовься, Раст, мы достигли орбиты вокруг Первого Мира.

Первый Мир оказался совсем не таким, каким его представлял себе Раст. Побывав в священной роще на борту материнского корабля, он думал, что вся планета будет пышным лиственным лесом, полным зеленых и фиолетовых деревьев и покрытым лавандовой и изумрудной травой. Вместо этого здесь была пустыня. Плоская, песчаная равнина, которая, казалось, простиралась на мили во все стороны без малейших признаков жизни. То тут, то там вокруг бесплодного ландшафта возвышались плато, которые выступали из песчаного грунта, как горы со дна моря.

Некоторые плато казались ступенями, ведущими вверх, а на плоских вершинах большинства из них виднелись цветные пятна, но Раст был слишком далеко, чтобы разглядеть, что это за пятна. Дома, растительность — кто бы мог сказать? Но больше, чем далекие вершины плато, его внимание привлек цвет земли — точнее, песка. Когда набираешь горсть песка, кажется, что он вообще не имеет цвета — почти прозрачный, как крошечные крупинки чистого кварца. Но когда на него падали лучи странного зеленого солнца, он переливался всеми цветами радуги — всеми, кроме зеленого.

Раст не мог этого понять. Разве зеленый свет не должен придать свой оттенок всему, что находится под ним? Но почему-то этого не происходило. Они шли над лазурно-голубыми, розовыми и пурпурными дюнами. Аквамариновые и шартрезовые волны песка омывали их ноги, как вода в океане, хотя Раст не чувствовал никакого бриза. Высоко над головой раздавался резкий, далекий крик, как он предположил, охотничьей птицы. Высоко в безоблачном небе парили черные пятна — слишком высоко, чтобы разглядеть что-то большее, чем очертания. Это была странная земля — радужная пустыня с ее массивными дюнами — суровая и богатая, пустынная и прекрасная одновременно.

— Как скоро мы доберемся до Пустого Трона? — спросил он Сильвана, который вел аэроносилки, где лежала Надия. София шла по другую сторону от него, молча наслаждаясь красотой Первого Мира. — И почему мы приземлились так далеко?

— Мы направляемся к священной горе, вон за тем хребтом, — Сильван кивнул на далекую дюну впереди, переливающуюся бирюзовым и королевским пурпуром. — А приземлились мы здесь из почтения к богине. Говорят, она ближе всего к этому миру из всех миров Киндредов и не позволяет никому, кто не может летать собственными силами, подниматься в небо вокруг ее священных земель. Приблизиться к священной горе на чем-либо, кроме ног… или крыльев — смертельно.

По какой-то причине лопатки Раста начали чесаться.

— Что, у вас тут есть летающие люди? — спросил он, пожимая плечами в попытке унять раздражение. — Вот это, должно быть, зрелище.

— Так гласят легенды, — пробормотал Сильван, не обращая внимания. — Но даже если они правдивы, эти легенды древние. Никто не взлетал с горы богини уже более тысячи лет — если вообще взлетал.

— Думаю, что нет. — Раст потянулся за спину, пытаясь почесать проклятый зуд, но тот всегда казался недосягаемым. — То есть я не физик, но это простой вопрос соотношения веса. Чтобы выдержать воина ростом шесть с половиной футов — если предположить, что они были такого же размера, как вы, ребята, ну, мы сейчас — пара крыльев должна быть…

— Огромными. Огромные и прекрасные, покрытые светом самой богини, — прервал их сильный женский голос.

— Что? — спросил Раст, оглядываясь по сторонам. Вскоре он увидел источник голоса — женщину с длинными, вьющимися изумрудно-зелеными волосами и глазами, которые были сплошного изумрудно-зеленого цвета, без белизны или зрачка, чтобы разбить нервирующее пустое пространство между веками. Ей могло быть и сорок, и восемьдесят, и где-то между ними — сказать невозможно. Выражение ее лица нельзя назвать приветливым.

Все замерли, словно по молчаливому согласию, и Сильван остановил аэроносилки.

— Жрица, — почтительно поклонился он.

София и Раст последовали его примеру, хотя детективу это не понравилось. Не то чтобы он возражал против уважительного отношения к женщине, но эта особа выглядела так, словно привыкла к поклонам и ждала их. Нет, требовала этого.