– Ты не спеши волноваться, может, я вообще в этот вечер дома буду. А ночные подработки брать сейчас не стану, довольна? – он чмокнул ее в висок.

Влада кивнула. Арсен всё распланировал, обдумал заранее. И действительно, незачем волноваться, все будет хорошо. А первые роды – они действительно не бывают быстрыми.

Она родила первого марта и, увидев впервые лицо дочки, поразилась сама себе: как она могла хотеть сына? Ей казалось, что они давным-давно знакомы с этой малышкой со светлым пушком на голове, крошечными пальчиками и расфокусированным взглядом светлых глаз.

– Красавица будет! – одобрительно покивала головой нянечка, забирая малышку после кормления.

– Она уже красавица, – прошептала Влада.

"Наш ангел", – Арсен нежно провел мизинцем по щеке младенца – нежной, как лепесток розы.

Из роддома он забрал их с помпой: машина, цветы для Влады, коробка конфет акушерке.

– Как хочешь назвать? – спросил коротко и тут предоставляя ей свободу выбора.

– Оля, конечно. Она пришла в этот мир первого марта, а мама ушла в эту дату. Оля, – повторила она. – В память о маме.

– Красивое имя, – похвалил Арсен. – Ольга Авакян. Звучит.

И начались будни. Владу завалили подарками – Лидия с Самвелом организовали. Натащили пеленки и распашонки, бутылочки, соски, погремушки. Кто-то отдал детскую кроватку и манежик, а Самвел от себя лично купил коляску.

– Хорошая девочка, – похвалил он. – Здоровья ей и родителям. А ты отдыхай, джана, расти дочку. Захочешь на работу вернуться – всегда место найдем для тебя. И учебу не бросай. Пусть трудно – все равно не бросай.

– Не брошу. Спасибо вам за всё, дядя Самвел.

– Ну-ну, – он обнял Владу. – Давай, мешать не буду. Но если что, помощь нужна какая – дай знать.

О рождении дочки Влада отправила телеграммы тёте Барно и дяде Вите с тетей Галей и вдруг подумала, что у неё больше никого нет на всем белом свете. В ответ получила письма с поздравлениями. Тетя Галя с дядей Витей ответили коротким письмом, а от Барно пришел пухлый конверт с несколькими письмами: от Гули, Малики, Барно и даже Ларисы Матвеевны. Была фотография всей семьи: Барно, Рашид, дети. Все серьёзно, почти не улыбаясь, смотрели в объектив. И ее Гуля смотрелась частью семьи.

– "Как рыба в воде", – вспомнила она слова мамы. – "А тебе другая вода нужна". И внезапно осознала, какая пропасть разделяет их маленький, полууснувший городок и Сочи – город-курорт, в котором жизнь кипит постоянно: днём и ночью.

В конце весны пришла телеграмма от тети Гали: "Толика больше нет".

Она не сразу поняла, о ком речь, а потом вспомнила : Толик, ну, конечно, это их сын, который практически не давал о себе знать столько лет.

Ошеломленная, она стояла с телеграммой в руке, не зная, что сказать, а потом собрала дочку и пошла в санаторий, к Самвелу Георгиевичу.

Тот замер, прочитав телеграмму, долго молчал, барабаня по столешнице, а потом поднял глаза:

– Мы с Виктором с детства дружили, я в Сочи лет пятнадцать как обосновался, а до этого в Адлере жил. И Толика хорошо помню, такой смышлёный пацан был, – он помолчал немного, а потом, хлопнув ладонью по столу, вполголоса произнес:

– Ехать надо! Ты со мной?

И, заметив сомнение в глазах Влады, добавил:

– На машине поедем, с удобствами, так что, дочку бери тоже. Тут недалеко. Ну, да ты знаешь. На день – максимум на два. Посмотрим по обстановке.

Это был тяжёлый визит. Виктор держался как-то, а Галя просто закоченела в своем горе и, лишь взяв на руки малышку, немного оттаяла.

– Красавица будет, – вполголоса повторила она слова нянечки из роддома. – Олюшка наша.

Самвел привез много продуктов, водку, быстро накрыли стол, выпили за память Толика.

Он погиб в аварии на заводе уже месяц назад, они не хотели сразу сообщать Владе.

– Да и не знала ты его, нашего мальчика, – со вздохом произнесла тетя Галя.

Мужчины сидели долго за столом, вспоминали прошедшие годы, свадьбу Гали и Виктора – первую свадьбу в их компании, рождение их сына.

К вечеру Самвел собрался домой.

– Останься у нас, Владочка, хоть на пару дней, погости, – попросила Галя.

Чувствовалось, что ей страшно оставаться наедине со своим горем и со своими воспоминаниями.

– Оставайся, если хочешь, – кивнул Самвел. – Я за тобой завтра машину пришлю.

– Оставайся, – поддержал Виктор, а потом добавил коротко:

– Дело есть.

За ужином говорили на посторонние темы, как будто старались плотно закрыть дверь за бедой, ворвавшейся в их дом.

А за чаем Галя сказала:

– Мы тут с Витей вот что надумали – хотим тебя к нам прописать. Квартира у нас хорошая, обжитая, с ремонтом. Кооператив. А мы уже немолодые, и к тому же – одинокие. Ты теперь, после того, что произошло, наша единственная родня. Ты да Гулечка. Но она далеко, – она вытерла уголки глаз. – А ты тут, рядышком. И малышка. Мужа твоего мы не видели, не знаем, – она вздохнула. – Расписались хоть?

Влада отрицательно покачала головой.

– А что так?

– Галя, не надо об этом, – вмешался Виктор. – Не наше это дело. У молодых понятия другие. Главное – ребенок есть. Живут в ладу. Что ещё надо?

– А почему не наше дело? Не чужая нам Владочка. И должно быть так, как должно. Распишитесь, деточка, – обратилась она к Владе. – И для дочки вашей это хорошо, и ты себя иначе почувствуешь.

Влада кивнула.

Она была благодарна, что тема свадьбы и ЗАГСа не поднималась, что ее никто не донимал и не расспрашивал. И только сейчас в полной мере поняла, насколько права тетя Галя.

– Ну, вот и хорошо, вот и ладно, – тетя Галя посмотрела на часы. – Поздно. Идём, я тебе постелю.

Домой она вернулась к вечеру следующего дня с напутствием от тети Гали:

– Пропиской прямо на днях займемся. Если что, помни – здесь твой дом, где тебя ждут.

Её наполнило теплое чувство благодарности – такие же слова сказала ей на прощание Барно-опа. И было невыразимо приятно, понимать, что есть на земле люди, которые ей всегда рады.

Дома, уложив дочку, она долго думала, рассказать ли Арсену про квартиру. Решила пока ничего не говорить.

Арсен вернулся под утро и спал до полудня. Проснувшись, ничего не спросил про её поездку в Адлер, словно вообще не обратил внимания, что их не было дома два дня. Рассеянно поцеловал Владу, наклонился над кроваткой дочки, позавтракал, сообщив, что в начале следующей недели выходит на свою основную работу – на пляж.

Влада, глядя на его осунувшееся лицо с темными кругами под глазами, понимала – что-то происходит. Спросила: всё в порядке? В ответ услышала привычное: всё нормально.

Пыталась поговорить ближе к вечеру, но наткнулась на непривычно-резкое:

– Я занят, убегаю. Вернусь поздно.

Влада вздохнула – этого он мог бы не говорить: он всегда возвращался за полночь, когда она уже спала.

А совсем скоро начался купальный сезон, и вечерние подработки прекратились. Но тревога не сходила с лица Арсена. Порой Владе казалось, что он готов ей что-то рассказать, но он молчал.

А потом просто исчез.

Не вернулся с работы вечером, в привычное время. Утром Влада уже была на пляже. Павел был на спасательной вышке один. На вопросы Влады только пожал плечами: понятия не имею, вчера отработали, разошлись по домам. Больше ничего не знаю. Сам не понимаю, почему Арсен не вышел с утра на работу.

Влада кинулась к Самвелу. Сбивчиво рассказала о происшедшем, повторяя, как мантру:

– С ним такого никогда не случалось. Никогда. Он дома всегда вовремя.

– Погоди, джана, волноваться пока рано. Может, к родителям поехал?

– У него мама в Туапсе. Но он к ней не собирался и мне ничего не говорил.

– А вдруг что-то с мамой стряслось и надо было выехать срочно? Такое тоже бывает.

Влада почувствовала, как готовы пролиться слёзы, которые она сдерживала с таким трудом.