— Эстер, — медленно проговорила она. — Что-то мне совсем не по себе.

— Понимаю. Ты прости, что не сказала сразу. Боялась обить запал. — Наставница присела рядом, но никакой жалости в её словах не было. — Такой вот побочный эффект, называется “таяние”. Ужасное чувство, знаю, но его испытывают почти все, когда амарантин на нуле. Так что переживать совсем не стоит. Всё же это первая попытка выйти на контакт со своим ароматом в твоей жизни. И очень хорошо, что оно не такое уж сильное, потому что я, когда открыла свой аромат, потеряла сознание.

— Я близка к этому. Кажется.

Эстер аккуратно положила руку на плечо. Будь всё это хоть немного опасным, она бы точно распереживалась. Но сейчас её поведение было спокойным и подсказывало, что никакой угрозы нет.

— Амарантин кончился быстро потому, что совсем не развит. Пусть аромат и не проявился, ты ведь потратила амарантин в попытке найти его. Но если будешь из раза в раз работать над этим, то научишься чувствовать, когда стоит остановиться. В упорстве и есть главная сложность развития аромата. Поэтому вот для тебя и хорошая новость — ты всё лучше и лучше будешь чувствовать свой аромат, если начнёшь работать над ним. Ну а плохая — с “таянием” ты столкнёшься ещё не раз. Держись, это нужно переждать. Просто дай себе время отдохнуть. Может, тебе принести что-то поесть или попить?

— Ужас какой, — прикрыв рот, пробубнила Мия. — Если ты знаешь это состояние, то зачем говорить о еде? Мне сейчас даже думать о ней страшно.

— Меня саму удивляет, но у многих при таянии просыпается просто зверский аппетит. Готовы съесть что угодно, даже жирное и жареное.

— Не издевайся. Стоп. Ни слова о еде, — Мия усмехнулась настолько, насколько это было возможно сделать в её состоянии. — А амарантин он как, сам по себе… Восстанавливается? Ускорить нельзя? — Не было сил на длинные предложения.

— Нет. Ждать и всё. Минут десять-пятнадцать, и начнёт отпускать.

Мия ничего не ответила, а просто взялась за голову и простонала.

— Ну ты чего? Для первого раза очень неплохо вышло, правда. Тренировки с ароматом — тонкое искусство. Полчаса теории и минута практики заменяют четверть часа прыжков на месте. Ты умница.

Сидеть стало тяжело и Мия навзничь легла на землю.

— Хочу стараться. Чтобы тренировки не прошли зря. Только бы нашла что-то подходящее для меня. Что мне понравится, а не какую-то скуку. Не хочу быть повелительницей скуки. Ф-у-у-х-х…

— Нет плохих ароматов — есть ленивые носители. Пока можешь подумать о том, что могло бы подойти. А вот чтобы это стало частью тебя… В общем, мы ещё поэкспериментируем.

— Пока я наэкспериментировалась, спасибо.

Эстер скрестила руки на груди и строго, но в своей манере, по-доброму, посмотрела на развалившуюся на земле ученицу.

— Так, жалеть и хвалить тебя буду я. А саму себя нельзя.

— Первая тренировка. Дай прийти в себя.

— Хорошо, — одобрительно кивнула девушка. — Сейчас отдыхай, а потом продолжим. Ориентируйся на то, что я вернусь через полчаса.

Эстер развернулась и направилась в сторону замка, так легко бросив столь тяжёлые слова напоследок. Мия встала на четвереньки и смотрела на девушку, которая, кажется, не шутила.

— Стоп, ещё раз придётся?! Разве это не всё на сегодня?

— Шутишь? По одной попытке в день? Вот уж, ещё минимум два раза! — крикнула наставница, не поворачиваясь, и подняла руку вверх, показав жест победы.

— Два раза, — шёпотом повторила Мия, запустив пальцы в волосы. Всегда это число казалось маленьким, чуть больше единицы. Там уже было недалеко и до нуля, поэтому число «два» никогда не вызывало страха. Оно попросту не могло быть большим. Но сейчас эта цифра вызывала нервные смешки, да и только.

— Ещё всего два раза, — простонала та и вновь обессилено повалилась на землю.

Всё, что происходило после непростых и безуспешных тренировок, казалось одним большим вздохом облегчения. Вечер хотелось сравнить с оазисом, на который удалось наткнуться только после очень долгой и изнуряющей дороги. В этот раз занятия проходили в комнате Тесс. Чайный уголок, которого просто не могло не быть, оказался загромождён всякой всячиной наподобие блюдец, чайных листьев, свадебных украшений, лент для волос, ягод и ступы. Свет здесь был не множеством маленьких огней от свеч, как у Венди, а большим жёлтым огнём на потолке. Кровать была застелена кашемировой тканью и силуэт невысокой горки вещей всё же выдавал себя. Это удивило, ведь казалось, что Тесс ближе чистота, нежели небольшой беспорядок.

Стоило сесть за письменный стол, и вдохновение нахлынуло само по себе. Мия записывала текст на слух и ошибок было меньше, чем во все прошлые разы. А на фоне всё та же возня: кипение воды, стук дверцами шкафчиков, шуршание и шарканье — оно было неотъемлемой частью и совершенно не отвлекало.

Когда они отдыхали, Мия рассматривала маленькие фигурки на углу стола. Там стояли миниатюрные животные из стекла: щенки, овцы и что-то похожее на барсуков с рожками.

Венди рассказала, что свободно говорит не только на Йетрагге-янтэ, а и на языке северного континента — ридасе. Мия попросила что-то сказать и написать на нём, и то ли Йетрагге успел стать родным, то ли так отличалась структура языка, но ридас казался куда более сложным, грубым и чужим.

Они засиделись допоздна и порядком устали. Но это была приятнейшая из всех видов усталости. Та, от которой засыпаешь, стоит только укутаться в одеяло и прикрыть глаза.

Когда Мия возвращалась, в голове засела мысль узнать, почему его не было на крыше. Заскочить, просто обмолвиться парой слов, а после пожелать благоночья и самой отправиться спать.

Она поднялась на четвёртый этаж и пока шла по коридору почувствовала, как лёгкий сквозняк щекочет ей ноги. Большинство ламп не горело, а лунные лучи будто терялись на полпути, оттого большие участки коридора были почти полностью тёмными. Казалось и звуков, и жизни на этом этаже было меньше, чем на всех остальных. Пришлось ускорить шаг. Она постучала в самую последнюю дверь и аккуратно приоткрыла её.

— Привет. Извини, я на секунду. Не спишь?

— О, я? Нет. Нет, не сплю. Заходи.

Мия проскользнула внутрь и тут же закрыла дверь. С внутренней стороны она была оклеена листами и лентой, как и вся комната. Но лента здесь была очень старой, потрескавшейся и порванной, а листы смятыми и выцветшими. На одной из подушек посреди помещения стояла лампа, свет от которой не доставал только до углов комнаты. Всё остальное пространство было освещено хорошо.

— Мы недавно на крыше собирались. И знаешь, было невероятно. Заскочила, ведь хотела спросить, почему ты не пришёл. Ты такие моменты не любишь?

— Люблю. Просто слушал, как крысы скребутся под первым этажём, — неосторожно бросил Эйдан и добавил: — Не всегда получается. Но в следующий раз постараюсь быть. Парадокс, наверно, опять с кем-то спорил?

— Ага, — воодушевлённо ответила Мия и подошла ближе. — Он на пару с Кейтлин что-то там пытались доказать Венди. А потом они повздорили, но до серьёзной ссоры не дошло. А мы… О, мы говорили о разном, даже о женских романах. А ещё ребята мне рассказали о теории бесконечности. Эстер красиво объяснила свою и даже описала её одним словом — эмпатия. Потрясающий вечер, навсегда запомню его. Жаль только, что раз в месяц такое происходит.

Хорошее настроение внутри отобразилось на сказанном. Это чувство, когда на эмоциях сначала делаешь шаг, произносишь слова, а только потом думаешь, правильно ли это.

— А вот у тебя она есть? Бесконечность.

Неаккуратный вопрос. Поспешный и воспринятый странно.

— А у тебя? — без запала переспросил он. — У тебя есть?

Нахлынуло чувство, что два одинаковых вопроса на деле не были равными. Мия была Эйдану никто, и не захоти она отвечать, выйди из комнаты, никто бы ничего не потерял. Он же был другим. Рассказчиком. Их принято слушать, а не спрашивать о личном. Рассказчики знают, как работают тайны, знают секреты мира, в котором ей так хотелось разобраться. Ничто не мешало Эйдану проигнорировать её вопрос и самолично задать его заново.