Мие казалось забавным то, как её друг носился по комнате, стараясь сразу найти нужное место для каждого предмета. Он, практически не останавливаясь, рассказывал свою историю, параллельно комментируя то, что достаёт из коробки. Всё в нём говорило о том, что он спешит, потому так и не подберёшь момент, чтобы вставить хоть слово.

— Какой-то блокнот, что ли, не знаю. Кладу на стол. Касательно шарика. Вообще дёгтем я хотел закрасить облезший кусок на фасаде здания, ты не подумай. А то как лишай какой-то на фоне чёрного цвета. Придумал отличный способ, швырнул и он так странно полетел, я сам не понял. Шмякнулся он что надо, просто самую малость не туда попал. Ну, шарик, не дёготь. Но óру не было, на удивление. Эстер иногда умеет так посмотреть, что лучше бы она меня била палками и истерила. Всякую женскую дребедень вроде… а что это вообще за штуковина? Ладно, это я кладу сюда, на стол. Если что непонятно с этим, спрашивай у девочек. Я понятия не имею, как такое использовать.

Только он затих, только-только появилась свободная секундочка, как Мия воспользовалась единственной возможностью подсобить.

— Докс, я… Остальное могу достать сама, честное слово. Ты выглядишь так, будто от тебя каждая секунда ускользает. Я боюсь, чтоб вы там с Эстер не разругались.

— Вот первое — точно правда, а насчёт второго я не уверен. Понимаешь, в этот раз меня спасает то, что я помогаю тебе. Хотелось бы сказать, что я боюсь её гнева, но тогда меня можно будет назвать тем ещё сказочником. Мне просто не хочется, чтобы она ходила с повешенным носом, вот и всё. Эта мисс может помочь выбраться из глубочайшей ямы когда паршиво, но сама способна расстроиться из-за грязного окна. Вот такой… парадокс вырисовывается. Парадоксальнее меня получается, а я конкурентов не жалую. Ну а в коробке осталось всего ничего. С этим-то ты сможешь разобраться, правильно понимаю? Тогда я растворяюсь, исчезаю, улетучиваюсь и всё в таком духе. Свидимся на крыше.

И он убежал, хотя, скорее, даже растворился, исчез и действительно улетучился. Мия осталась наедине с каждой из подаренных вещей. Сейчас она могла прикоснуться к ним без суеты и спешки.

Гребень и зеркало, непонятная фигурка с сильным цветочным запахом и полный ящик других мелочей — всё это постепенно приобретало собственное место. Синий замшевый блокнот и стеклянная ручка-перо лежали в уголке стола — они казались какой-то особой частью подарка, а не очередной безделушкой. Хоть страницы пока и пустовали, расцвела уверенность, что скоро каждую из них покроют разные буквы, слова, а затем и предложения.

Когда очередь дошла до одежды, то стало очевидно — вот она, главная часть подарка. Мия осмотрела её со всех сторон несколько раз и даже решила примерить. Такого типа наряды уже не так необычно видеть на других жителях этого мира, не важно старых или молодых. Но надеть на себя эти утончённые одеяния было совершенно непривычно и удивительно. Будто через ткань передавалась и культура Эмиронии, и колорит её жителей. На несколько секунд захотелось даже как-то странно пошутить или что-то этакое сказать. У многих из замка были свои цвета, а ей достались свои: хрупкие красный с чёрным, что прятались под прочной тканью жёлтого флайо. Такого сочетания Мия не видела ни у кого, а значит, её палитра была неповторимой.

Коробка, наконец, оказалась пуста. Каждая частичка подарка перестала быть ничейной — всё это теперь принадлежало человеку. Мия легла на уже застеленную кровать прямо в своём одеянии. Тихо и уютно. От этого так приятно было думать о случившемся и только надвигающемся. С обеих сторон времени её ждало что-то приятное, и она словила себя на мысли, что мало кто может испытать эту радость — не избегать прошлого и не пугаться грядущего. Сейчас весь мир крутился вокруг забавного позвякивания цепей на её новой любимой одежде.

Как и просил Скай, вечером Мия поднялась по ступенькам на самый верх. Она налегла на железную дверь, пропускающую её в совершенно другой мир.

Перед ней открылось космическое полотно со звёздами сверху и расплавившимися на горизонте огоньками. Внизу, на земле, не виднелось ничего, что могло бы подарить яркий свет, только крохотные факелы и лампы заведений. Сейчас жизнь внизу казалась несуществующей, будто случилось наводнение, но вместо воды земля тонула в чернилах. А люди здесь сидели и то ли ждали спасения, то ли знали, что уже спасены.

Всё здесь было не как в обыденности — казалось, что каждая часть этого пространства таила в себе причины, по которым тут все и собирались. Крыша была устлана коврами, цветастыми и выцветшими, слегка пыльными и где-то даже рваными, повидавшими, очевидно, многое. То тут, то там были разбросаны подушки и несколько пледов, а лица находящихся здесь были освещены огнями свечей, спрятанных под маленькими стеклянными куполами. Ветер разносил голоса: громкие и приглушенные, раздосадованные, счастливые и спокойные.

Мия простояла несколько мгновений, просто наблюдая за этим необычным проявлением связи между людьми — здесь всех словно опоясывали воображаемые нити, объединяя каждого с каждым. Но стоило только посмотреть на всех по отдельности, и какими же разными все казались. Мия тоже была одной из этих “разных”, но вот никаких “нитей” вокруг себя не ощущала.

Из мыслей её вырвал тихий плач. Казалось, глупость, ведь не может человек плакать в таком месте. Повернувшись к источнику звука, она увидела сидящую на парапете Хлою, укрывающую в своих объятиях Мелиссу. Последняя что-то невнятно бубнила в плечо своей подруги, то и дело прерываясь на всхлипы и рыдания:

— Она же ему всё… а он? Всё отдала, а он… он… Никакой не “тот самый”. Предатель. Лжец, — и снова в плач.

Мия ничего не понимала, а оттого и распереживалась. Она подошла на пару шагов ближе и неуверенно посмотрела на Хлою, надеясь, что может как-то помочь. Та лишь медленно покачала головой и покосилась на лежащую рядом с ними книгу. Хлоя на секунду ухмыльнулась, а затем у неё получилось заговорить грустным голосом:

— Бывает веришь в любовь, а оказывается, что игра. Такая вот жизнь, милая.

— Как настоящие чувства могут быть просто игрой? Как? Кем… Кем же нужно быть?

Хлоя гладила бедолагу по спине и невзначай махнула головой, мол, их лучше оставить наедине. Мия отошла в сторону, и никто не возражал.

Окинув крышу взглядом в очередной раз, она поняла, что даже целая картина, если в неё внимательнее всмотреться, состоит из отдельных сцен, где каждая группа людей выделялась по-своему. Одна из них воспринималась очень взрослой и состояла всего из двух человек — Глэдис и Фриды. Они сидели на парапете вполоборота и разговаривали. Казалось, подойди, чтобы подслушать, и не поймёшь их язык, настолько это что-то зрелое. Каждая из них находилась на несколько шагов впереди и не разобрать их языка, их природы, пока сама не сделаешь эти шаги. Хотелось понимать их речь как свою родную, но пока было рано.

Стоило обратить внимание на компанию, в которой находился Докс, — всё становилось проще. Он на пару с Кейтлин громко доказывал Венди, что есть у птиц такое семейство — “червееды”. Последняя не соглашалась и всё хотела сменить тему, но оппоненты требовали аргументов почему именно “нет”. Кейтлин пыталась приводить доказательства, в то время как Парадокс уверял, что своими глазами видел червеедов. Венди все озвученные факты называла вялыми и только больше раззадоривала оппонентов. Тесс умудрилась заснуть на паре подушек и коленях Кейтлин. Шума и огня было много, вот только этого сейчас не хотелось. В этот раз тянуло к другому.

В десятке фаланг[14] от них сидели другие люди. Которые сначала слушают гитарные струны, а только потом произносят слова. Эстер лежала на парапете, смотря вверх; Скай наигрывал какую-то мелодию и, судя по взгляду, посвящал её звёздам, а Вилсон довольствовался малым, раскуривая трубку.

Подойдя к ним поближе, Мия не заговорила. Крики на заднем фоне как-то затихли. Всё же чувствовалось, что каждая компания — свой маленький оплот. Скай делился музыкой, которая могла быть знакома каждому, даже тем, кто её никогда не слышал. Что-то очень простое, но подо что хотелось засыпать из ночи в ночь: самому или с кем-то, в уютной кровати или прямо посреди ночного луга. Мию притянула мелодия, и она шаг за шагом оказалась четвёртой в этой компании. Эстер, которая считала белые бусины над головой, и она. Скай, который умудрялся раскрашивать пространство вокруг звуками, и она. Вилсон, который курил какой-то ароматный табак, не похожий на другие. И Мия.