Я кивнул, стараясь сохранять равнодушный вид. Меня угораздило приехать в Корсонию за месяц до реформы Ахишина, когда темная магия была объявлена вне закона. Я не мог изменить свою природу, не мог вернуться обратно – все сбережения закончились еще в порту, оставалось только скрываться. Первые два года мне это даже удавалось, пока лимит удачи не иссяк. Смотрители – вечные соглядатаи и шпионы были наименьшим из зол. Они знали с кем работают и знали, как обратить мои таланты в свою пользу.

– … его только через два дня нашли, – услышал я обрывок чей-то фразы.

Лукас прервал разговор на полуслове, и я с облегчением понял, что не узнаю больше подробностей из его жизни с «девочками». Как ни крути, но не каждый считает смерть сексуальной.

– Закололи и выкинули в реку, как простолюдина!

– Забавно.

– Это вы о ком? – вклинился знакомый женский фальцет в разговор.

– Да о папеньке вашем. Он уже с недели три как мертв. Покинул бренный мир и пост наставника в «Лилии». Мне тамошний директор место предлагал, да только какой дурень согласится за гроши указки об студентов ломать.

Признаюсь, на этом месте я расхохотался. «Моя доченька, мой цветочек Региночка». Девушка покраснела, вкинула в себя остатки крепленого из пузатого бокала и громко окликнула Элен:

– А будут танцы, госпожа Данора?!

– Как пожелаете, мой свет, – с ровной улыбкой ответила Элен.

«О нет, только не танцы!» – мысленно взвыл я и решительно развернулся к выходу. Для меня прием был окончен, стоило поторопиться, пока фарс не вырвался из-под контроля. Я бросил пару фраз Лукасу, улыбнулся хозяйке на прощанье и вышел. Колдовской прием удался. Он был отвратителен.

Было около десяти вечера, когда раздался стук в дверь. Я как раз читал свежую корреспонденцию, и одно письмо заинтересовало меня больше прочих. Конверт казался обычным, без следов и водяных знаков, именно их отсутствие и настораживало. На выбеленном мелом листе была аккуратно выведена всего одна строчка: «Ватеронуз, Кожевенный квартал, таверна «Золотой дракон». В любое время».

«Далеко же ты забрался, мерзавец. Пальцы бы тебе откусить», – подумал я и лениво махнул рукой, магией отпирая замок.

– Открыто…

В комнату вошел Дитер. На нем был простой дорожный костюм и высокие сапоги, в каких щеголяли имперские солдаты на юге страны. В них было удобно ходить по болотам и хранить листья табака за халявой, чтоб не отсырели. В реестровые ряды вампиров не брали, зато с удовольствием принимали в вольнонаемные отряды. До моего отъезда Дитер ходил в высших чинах гильдии наемников. Сейчас он вряд ли часто выбирался в походы.

– Давно не гулял по кладбищам, Эллоу? – с улыбкой начал вампир.

– В принципе, я люблю дышать свежим ночным воздухом, но где-нибудь на балконе в удобном кресле и бокалом бренди в руках, – хмыкнул я и подумал:

«Затевается что-то любопытное? Не спокойных же снов он пришел пожелать».

– Гм…

Дитер отвернулся к бюро и двумя пальцами подобрал одно из моих колец. Светлый блик свободно гулял по гладкой поверхности, выдавая энергетическую насыщенность металла. На миг мне стало даже интересно, сможет ли вампир впитать ее в себя, но затем нелепый вопрос сам собой покинул голову.

– Ненавижу этот дом, Вэдден, – произнес Дитер. – Все здесь меня отталкивает. Вещи ломаются, люди плохо спят, говорят, что видят кошмары. Элен собирается продать поместье кому-то из темных магов.

– Вот почему вы нас созвали…

В ладонь мне прыгнул крохотный черный комок. Еще днем я слышал от маленьких «шпионов» о странностях в округе. Поместье считалось недобрым местом, приносящим несчастья. Случайные беды, неурожай, внезапные болезни – все, по мнению крестьян, расползалось от мрачновато-серых стен. Я, рассмеялся бы от забавных страшилок, если б не одно «но». Сельское кладбище. О нем жители не болтали. Обычно россказни о живых мертвецах были привычным делом и в кабаках за третьей кружкой пива могли наплести разных историй о жутких упырях, воющих под окнами. Но ни баек, ни пересудов слышно не было, матери не пугали детей зловредными духами, и даже шепотом никто не решался упоминать о покойниках. Кладбища боялись по-настоящему, даже близко не подходили к нему, инстинктивно обминая дальней дорогой.

– Элен хотела продать поместье тому, кто совладает с его… м-м-м… фоном. Но с вашим приездом все стало только хуже. Я не знаю, в чем причина, я надеялся, ты поможешь разобраться, пока Элен развлекает тех чудаков.

– Убедил, Данора! Есть идейка, откуда стоит искать. Обожди, только оденусь.

До крестьянского погоста было не очень далеко. Огороженный красивым витым забором он походил на небольшой сад, обросший холмиками и треугольными камнями. В этих краях почитали Трех – богов, пришедших в мир с поверьями первых поселенцев-людей. Две сестры и брат олицетворяли начало и конец всего и, кажется, происходили от каких-то животных. Им любили приносить дары в надежде на покровительство, и даже некоторые маги приходили в храм усыпать алтарь пеплом цветов. А я богам не клялся, чтоб поменьше о себе напоминать.

Дитер почти бесшумно ступал чуть впереди, ограждая по привычке колдуна от опасности. Раньше он путешествовал в тандеме с женой, защищая ее, пока та готовит заклятье. Такие пары не были редкостью, даже маги-воины, научившиеся держать в руках не только талисманы, но и мечи, предпочитали брать в напарники того, кто прикроет спину.

Здесь на кладбище я вновь ощутил знакомое темное присутствие. Подобно неприятному гнилостному запаху оно расползалось по земле, вызывая внутреннее неприятие. Я бросил испытующий взгляд на Дитера – вампир нервничал, чувствовал неладное на каком-то примитивном уровне, но понять от чего исходит опасность не мог.

Мы остановились перед кирпичной аркой, что ограждала бедняцкую часть погоста от строго выстроенных памятников. Ничего особенного в ней не было – обычная грубая кладка со следами извести и глины, на вбитых крюках висели фонари, заключенные в клетку из ажурной ковки. Кладбищенский смотритель давно не зажигал их, и сгустившаяся тень свободно свисала с ворот рваными клочьями. Мой светлячок ее нисколько не тревожил. Я слегка увеличил его яркость, чтоб разглядеть дорогу под ногами и подступил ближе. Лучи светлячка вытянулись вперед, утекая и истаивая во тьме, разматывая белую горошину, как клубок до тех пор, пока на ладони не осталась одна сердцевина. Секунду я бездумно глядел на то, как впитывается остаток магии в кожу, а затем повернулся к вампиру:

– Скажи мне, Дитер, как давно здесь происходили убийства, темные ритуалы или призывы демонов? Кто-то из ваших предков плохо себя вел.

– Понятия не имею. Знаю только то, что слугам приходится платить втридорога, чтобы они не разбежались, – едва слышно проговорил парень, отдергивая от арки собственную тень, что плащом волочилась за ним. Отблеск догорающей искры таял в его черных глазах, и, несмотря на то, что я давно знал о способностях вампира, мне стало неуютно.

По легенде один из богов подарил сыновьям черные зерна пшеницы. Ростки погибли от света солнца, и только одно зерно осталось лежать нетронутым, потому что старший отпрыск о нем попросту забыл и беззаботно таскал в кармане, пока все остальные горевали о потерянном урожае. Уж не знаю, был ли он гением или просто кретином, но проголодавшись, вампир сгрыз несчастную семечку, впитав ее мистическую силу. Еще в детстве я слышал эту сказку о появлении вампиров-ранде, подчиняющих себе теневую магию, но познакомиться с самими ранде смог только во время учебы, когда Дитер едва не утопил меня в теневой яме.

– Возвращаемся, – коротко бросил я.

***

– Вот вы где! – Элен застала нас у черного входа, когда Дитер старательно чистил подошву сапога об порожек. Светлячки колыхались над головой девушки, придавая ее лицу болезненную остроту. Я откашлялся, стараясь выглядеть солидно, словно это не мы с Дитером только что сигали через ограду, чтобы скоротать путь.