– Сколько шуток в голове и ни одной приличной, – пробормотал он и вернулся к остывающей еде.

***

Сельская дорога была разбита тележными колесами. В дожди она превращалась в болотистое месиво с полуутопленными мостками, брошенными поверх грязи. А летом остатки досок торчали из-под утоптанной земли, напоминая крышки гробов на старом кладбище. В колеях от колес скапливалась вода, образуя илистые лужи – радость для местных уток. Крисс до ужаса боялась их и ходила по улице с длинной палкой в руках. Она ловко маневрировала между лужами и кучками коровьего добра, морщила нос, громыхала ведрами, чтобы распугать наглых птиц. Утки недовольно шлепали мимо, тянули длинные шеи, выпрашивали еду. Но девушка была непоколебима. Ее интересовал только колодец и ветки чертополоха, растущего рядом.

Но сегодня до колодца Кристиана не дошла. Еще издалека она заметила незнакомую фигуру, закутанную в темный плащ. Не то чтобы девушка за неделю успела раззнакомиться со всеми деревенскими, но отличить среди них чужака не составляло труда. Высокий худощавый мужчина был одет не по погоде, но, кажется, этого не замечал. На голове его была широкополая шляпа, из-под которой выбивалась прядь рыжих волос. Крисс осторожно поставила ведра на землю и попятилась под защиту деревьев возле дома. Мужчина стоял спиной к ней и беседовал с вездесущим дедом. Слова заглушал скрип колодезного ворота, но главное девушка все-таки услышала:

– А! Так тебе ведьма нужна. Ну да, мил человек, прибилась к нам недавно знахарка. Хорошая девка, толковая, только злющая, как шельма, – радостно поведал незнакомцу дедок. Мужчина кивнул, а затем как бы невзначай обернулся и громко проговорил:

– Толковая, говоришь… Раз толковая, то надолго в предместьях не задержится.

«Ясно. Спасибо, что предупредил», – подумала девушка и медленно, чтобы не шуметь, отошла в сторону. Под деревом остались пустые ведра, коротко взлаяла и тут же умолкла соседская собака. Кристана возвращалась домой окольным путем.

В хижине Ларрен по-прежнему сидел за столом и допивал остатки чая. Миклош дремал на тахте, положив ценную сумку под голову. Девушка села на табурет и пару минут бездумно смотрела, как дрожат перья в белых волосах шамана. Мужчина спал неспокойно, бормотал что-то, словно спорил, сбивался на нервные смешки.

– И такое я уже которую ночь наблюдаю, – грустно изрек Ларрен. – Ты за водой вроде ходила?

Кристиана не ответила. Шаман судорожно вздыхал и корчился, словно задыхался во сне, но стоило девушке встать, чтобы попытаться помочь чем-то мужчине, как Ларрен ее остановил.

– Хочешь, покажу, почему по прозванию Миклош – Безумец?

Девушка мотнула головой, но мужчину это не остановило. Ответ ему не был нужен. Ларрен сел рядом с другом и легко дотронулся до его плеча. В ту же секунду шаман дернулся и схватил колдуна за руку. Тонкие белые пальцы сжали запястье птичьей хваткой, Миклош замер, блуждая по комнате пустым затуманенным взглядом.

– Мне жаль, Крисс, – прошептал шаман, и девушка почувствовала, как ее окутывает холод. В небольшом пространстве каждое слово отдавало вибрирующим эхом.

– Мне правда жаль, но другого выхода нет. Он в любом случае погибнет – до рождения, или в пятнадцать. Я поведу его через астральные города, помогу пробиться в эту реальность. Но спасти не смогу. Он умрет там, в своем мире. И исчезнет здесь. Сплести нити иначе не получится, все распадется. Мне очень жаль, Крисс…

– Ну…ты, провидец, – прохрипел Ларрен.

Он с трудом высвободился и, дотянувшись до чашки с остывшим чаем, вылил его остатки шаману в лицо. Миклош тут же встрепенулся, ударил друга наотмашь и свалился на пол.

– Впервые такой четкий бред от него слышу.

Крисс молчала. Спрашивать шамана, вырванного из транса, что значили его слова, было бессмысленно. Он не вспомнит, о чем говорил. Оставалось только записать все по свежей памяти, чтобы обдумать предсказание позже. Миклош с трудом поднялся, он по-прежнему дрожал. Маг помог ему добрести до двери, и шаман растворился в зеленом мареве из деревьев и кустарников.

Он вернулся уже поздно ночью, когда все обитатели ветхого дома спали. Ларрен возился на жесткой неудобной лавке, Крисс куталась в одеяло на кровати. Одежду она так и не сняла, хотя ночную сорочку положила рядом. Миклош лег на тахту, положил подбородок на руки и заслушался ночным концертом цикад и храпом тети Ери.

К утру шаман все же уснул. Поздние звезды быстро истаяли в сероватом мареве, где-то далеко на востоке небо наливалось румянцем. В соседних домах уже начали просыпаться люди, они, позевывая, выбирались из отсыревших за ночь тяжелых одеял, и отправлялись выполнять утренние обязанности. Миклош, разбуженный воплями петуха, привстал и бросил взгляд на кровать, где спала девушка. Крисс лежала, свернулась калачиком, как пушистый зверек. Ларрен, поднявшийся еще до рассвета, развил бурную деятельность по приготовлению завтрака.

– И где ты всему научился? – уважительно хмыкнул шаман, глядя, как товарищ справляется с печью.

– Я же сельский, из семьи отставного военного, – небрежным тоном произнес мужчина. – Батя с войны без рук вернулся, так что я матери во всем помогал. Теперь могу поле вспахать, молока надоить и поросенка разделать, если надо.

Вскоре аромат гречки проник в царство сна. Девушка, не открывая глаз, повела носом, улавливая запахи с кухни. Встав с постели, она с наслаждением размяла спину и сонно зашлепала в комнату. Под ногами скрипели старые половицы, вкусно пахло мокрой глиной и сеном.

– Я будто снова в детстве, – зевнула Кристиана. – У дедушки был крохотный дом на отшибе. Из всего хозяйства – коза с поломанными рогами и пяток кур. Я по утрам пробегалась по росе и прыгала на теплую печь, под одеяло – ждать, пока дедушка достанет хлеб и крынку молока.

– А родители? – Ларрен подул на ложку, пытаясь взять пробу с каши.

Крисс покачала головой, и расспросами ее никто не стал донимать. Она выловила из корзины одинокое ранее яблоко и побрела в сени. Там ее Ларрен и застал – сидящей на каком-то мешке, с яблоком в руках. На земляном полу перед ней лежала Ерения. Старушка распластала руки по сторонам, словно хваталась за воздух в последние секунды жизни. Неподалеку валялось позабытое у колодца ведро, висел над дверью порванный маскировочный плащ.

«Рыжий, сука, что же ты натворил», – подумала Крисс.

Как оказалась Ерения в сенях – девушка понять не могла. И вампира винила скорее по привычке. Сложно было представить Сейрена причастным к смерти деревенской склочницы.

– Ну, дела…– невнятно протянул Ларрен.

Девушка спокойно надкусила яблоко.

– Я поеду с вами – в Ватеронуз. Давно мечтала там побывать. Только обещай, что Миклош не покусает меня по дороге.

– Постараюсь держать его на коротком поводке, – нервно рассмеялся Ларрен.

– Эй, я все слышу! – раздался возмущенный голос провидца.

– Раз слышишь, завтракай и собирайся. Нам пора.

Крисс вздохнула. Снова дорога стелилась перед ней бесконечным полотном. Оставалось снова бежать, бросив ненужный груз сожалений. Все равно впереди была лишь череда развилок. Стоило тщательно выбирать, на которую ступить, и травница, глядя на спутников, без колебаний захлопнула за собой дверь. А манящий аппетитными возможностями Ватеронуз уже явственно виднелся сквозь туман.

В ритуальном зале было темно и душно. Темнота стекала по амфитеатру ступеней к центру, наседала на ряды свечей, забирала их «души» по одной. Огни гасли, оставляя чадный след в воздухе. Я зажигал их снова, чертил пентаграммы на полу. Пот стекал за шиворот, неприятной щекоткой напоминал о себе в районе лопаток. Я не мог отвлечься и сбросить жаркий балахон, мне нужно было закончить рисунок, прежде чем дурно пахнущая смесь засохнет.

Акустика в зале была потрясающая. Голос здесь звучал громко, торжественно, эхо отдавалось от стен и поднималось до самого потолка. Я встал в центре пентаграммы, сделал глубокий вдох и четко произнес: