– Эй, вот она! – послышалось сзади.

– Ладно. Три, две…

Не успела досчитать, как руки сами опустились.

Момент полёта.

Действительно, всего один момент и уже на земле. Должно быть, я здорово отбила ноги, но не почувствовала этого от шока. Приземлилась на скользкую от дождя траву. В голове опять слово – «Бежать!» Потом новые:

«Прятаться»

«Лес»

Не смогу сказать сколько бежала, но знала наверняка, что ноги ещё поболят. Когда мне потребовалось присесть и отдышаться, я уже была далеко в чаще. Села под одно из многочисленных деревьев, отчаянно пытаясь не терять сознание.

– Дышать. Просто глубоко дышать.

Но ничего не получалось. В какой-то момент я поняла в чём дело. Шок и усталость быстро начали переходить в очередной приступ. Лёгкие заполнились мерзкой горячей жидкостью. Тело перестало подчиняться.

«Как романтично умереть под деревцем…» – только и успела подумать, прежде чем окончательно отключиться.

***

Глаза всё ещё не открывались, но сознание потихоньку возвращалось. От боли практически ничего не осталось. Было лишь чувство лёгкости и… Полёта?!

Тут снова пришлось напрячься. Я отчётливо понимала, что перемещаюсь. Чувствовала это. Через некоторое время удалось сообразить, что меня несут на руках. Я ощущала прикосновения своей спиной и ногами. А ещё ладонью.

Поднять веки удалось всего на мгновение. Последнее, что помню – лапы. Лапы, что крепко держат моё тело и несут по направлению к дому. И рука. Тёплая женская рука, держащая мою ладонь и словно дарующая жизнь.

Зрение потеряно. Очередной провал в сон.

***

Мгновенное пробуждение.

Дом. Гостиная. Диван. Сидящий на ковре Крис возится с конструктором. Сон? Очередной сон? Нет. Больше я на это не куплюсь.

Совершаю первую попытку подняться на ноги. Безуспешно.

– Тео! – Брат заметил, что я очнулась, и со всей своей привычной любвеобильностью уже спешил начать доставать.

– Не сейчас! – отрезала я, как поняла после, слишком уж грубо.

Вторая попытка встать увенчалась успехом. На шатающихся ногах добралась до ванной комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Мне было нужно зеркало. Сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем решилась посмотреть на себя. Убедилась. Точно не сон.

– Жуть.

Напротив меня стояла девушка, левая половина лица которой была испачкана краской, а глаз её покраснел из-за химического ожога. На шее виднелись синяки. Первая мысль была о том, что Крис уже всё это видел.

– Крис!

Умывшись, я закапала несчастный глаз и поспешила вернуться к брату. Он по-прежнему оставался в гостиной.

– Крис, – не успел бедный мальчик опомниться, как я уже засыпала его горой вопросов. – Как долго я спала? Когда вернулась домой? Кто меня принёс? Расскажи всё, что знаешь!

Брат оставался неподвижным. Глаза его покраснели, будто он готовился разрыдаться.

– Почему ты злишься на меня?

– Да, не злюсь… – Тут я поняла, что следует понизить громкость голоса. – Извини. Я не злюсь, просто это, правда, очень важно. Скажи, это… Этот твой Деамайн принёс меня?

Крис успокоился и просветлел. Он увлечённо начал повествовать.

– Да, Деамайн! Он спас тебя. Нашёл в лесу и спас! Он и его подруга.

– Подруга? – перебила я. – Тоже лиса что ли?

– Не знаю, я её не видел.

Ребёнок быстро отвлёкся на свой конструктор, а я продолжала прибывать в ступоре. Вопросов становилось только больше. Но кое в чём я была почти уверена.

«Воображаемый друг Криса – вовсе не воображаемый.

Я точно не схожу с ума, происходящее мне не мерещится.

И последнее…»

– На этом всё не закончится.

Неделя отстранения от занятий прошла менее красочно, чем я ожидала. Отойти от шока удалось лишь спустя сутки, поле случившегося на швейной фабрике. Тогда-то я наконец почувствовала боль в отбитых ступнях, из-за которых, собственно, и провалялась в кровати следующие шесть дней. Родителям пришлось соврать про внеочередной приступ. Рассказала не очень убедительную историю о том, как, поднимаясь по лестнице, начала терять сознание и ударилась лицом. Гений. Нет, они, разумеется, сделали вид, что поверили каждому слову. Оно и к лучшему. Так обеим сторонам куда спокойнее. Но чует моя пятая точка, что о данной истории уже оповещена школьная мозгоправка, а значит – на следующем занятии она будет отчаянно пытаться вытянуть из меня правду-матку.

Сегодня учебный день. Я сижу за круглым деревянным столом и равнодушно рисую ложкой невидимые узоры на своём омлете. Аппетита ноль. Традиционный семейный завтрак. Точнее говоря, завтрак был только у меня, мамы и Криса. Отцу сегодня опять пришлось уехать на работу с самого утра. Оставалась какая-то бумажная волокита с очередной сделкой, которая, к слову, играла на пользу родительской компании. В связи с этим мама сегодня пребывала в особо приятном расположении духа. Даже, стоя у плиты, напевала заезженную мелодию из девяностых. Брат же давно окончил трапезу. Теперь он, разбросав по всему столу цветные карандаши и неприятно пахнущие спиртом маркеры, активно пытался что-то закрасить в своём альбоме. Периодически Крис переворачивал листы, а мама подходила к нему и интересовалась, что же такое удивительно он нарисует теперь.

– А это, я так понимаю, собачка? – предположила она. Только что был закончен очередной шедевр.

– Нет, это лисёнок! – обиженно возразил мальчик.

– Ах, да… – Мама слегка сконфузилась, а я отчаянно пыталась не выронить смешок. – Точно… Лисёнок. Я так с начала и подумала. Твой друг?

При упоминании друга Криса меня бросило в холод. Лишь недавно мне удалось ненадолго выбросить его из головы. И вот опять.

Как бы я ни старалась, адекватное объяснение произошедшему найти так и не удалось. А чем больше я думала, тем больше убеждалась, что такого объяснения просто нет. Это одновременно и пугало, и, что самое удивительное, вызывало интерес. А вызвать у меня интерес – настоящее достижение.

– Нет, – не менее обиженно выдавил брат. – это другой лисёнок.

После этих слов мальчик встал из-за стола, собрал все канцелярские принадлежности и скрылся в своей комнате. Я смиренно подождала звук закрывающейся двери, после чего, наконец, решилась заговорить с мамой.

– Знаешь, я, конечно, могу и ошибаться, но всё же искренне считаю, что вы отдали на растерзание психолога не того ребёнка.

Начала издалека. Старалась придерживаться привычной манеры общения, дабы не вызывать подозрений. Мама непонимающе нахмурила брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, знаешь, – Требовалось максимально верно всё сформулировать. – вначале фантазии Криса казались чем-то забавным, но теперь он уже достаточно подрос, и этот его воображаемый друг…

– А! Поняла, о чём ты. Друг – лисёнок.

– Именно. Друг лисёнок, – подтвердила я. – Что ты об этом думаешь?

– А что должна думать?

– Да хотя бы то, что Крис уже не настолько маленький ребёнок. Он ходит в школу, у него там есть друзья, а эта глупая фантазия всё никак не может исчезнуть.

– Это проблема? – Мама вскинула брови. В определённый момент мне начало казаться, что она уже просто прикалывается. Это раздражало. Тон стал увереннее.

– Конечно проблема. Дети в его возрасте не занимаются подобным. Они… – тут мои слова заглушил звонкий смех родительницы. – Что такого я сказала? Почему ты смеёшься?

– Нет-нет, ничего такого, – Ей стоило некоторых усилий заставить себя успокоиться. – просто забавно слышать подобные слова от тебя. Сама-то давно перестала играть с этим лисёнком?

Мир остановился второй раз за завтрак.

– В смысле? – только и сумела выдавить я.

– Теодора, да что с тобой сегодня? В самом прямом смысле. Ты ведь тоже всё детство рассказывала нам про своего друга – большого волшебного лисёнка. Помню, мы потом ещё с папой шутили, что Крису он передался по наследству. Странно, что ты забыла.