– Тео, – жаль, но ничего идеального в этом мире не бывает.

– Крис? А ты чего не спишь в такую рань?

– Я проголодался… – Тут я заприметила в руках мальчика упаковку овсяного печенья, которую он, тащил к себе в комнату.

– Бедный ребёнок… – На этой ноте наш короткий диалог и должен был завершиться. У самой двери я коротко попрощалась. – Ну ты это… Поешь и не скучай. Я скоро.

– Деамайн не хочет, чтобы ты туда ходила, – уверенным тоном выдал брат.

Класс. Я это подобие собакообразного ни разу в жизни не видела, но оно уже успело вступить в клуб тех, кто меня вымораживает.

– А твой Деамайн вообще что-нибудь хочет в этой жизни? Пускай ловит своих кроликов, он же как-никак хищное животное. А меня трогать не надо. Всё, я ушла. И да, поешь что-нибудь более существенное, чем печенья.

Я захлопнула дверь.

Глядя на улицу из тёплой комнаты, порой, трудно определить будет ли тебе комфортно снаружи. Сегодня оказалось прохладнее, чем я ожидала. Так что пришлось получше укутаться в куртку.

Ну что ж, теперь наушники в уши и в путь.

***

Добралась я быстро, ведь погода не позволяла расслабляться. Начинался дождь, что редкость для нашего городка. Возможности для размеренной прогулки под любимую музыку, увы и ах, не представилось.

Перед глазами, буквально в двадцати метрах, расположилась старая заброшенная швейная фабрика, которую разве что моя прабабушка могла застать в рабочем состоянии. Сейчас же это огромное трёхэтажное панельное здание активно оккупировали люди, как их вежливо называют, без определённого места жительства. По слухам, ещё заглядывали сатанисты и, разумеется, любители граффити, растерявшие инстинкт самосохранения.

– Что ж, здравствуй, святая святых.

Уже привычно, но всё же не без настороженности проникла в свой «творческий домик.» Это не составило труда, ведь окна давно были выбиты вместе с рамами, а вместо дверей красовались лишь арки для них. Быстрыми короткими шажками пробралась на самый высокий, третий, этаж, не переставая оглядываться и проверять каждый уголок на наличие незваных гостей. За одно посмотрела новые работы, украшавшие эти серые стены. За те пару недель, что меня здесь не было, многое успело преобразиться. Появились более красочные изображения, некоторые из которых даже перекрывали старые. Но мои творения оставались нетронутыми.

Не могу сказать, что очень долго увлекаюсь граффити. Просто в последнее время это меня… Расслабляет? Вроде того.

Я специально пробралась подальше, ведь остальные художники побаиваются и остаются несколько ближе к выходу. А это означает – нетронутые стены. Подойдя к одной из таких, я раскрыла рюкзак и достала болоны с краской. Оставался всего один вопрос: что изобразить?

Иногда понять, что тебе хочется увидеть в итоге бывает сложнее, чем это воплотить. Прибавила звук в наушниках, теперь он на максимуме.

– Есть! Вот оно!

Схватившись за идею и за болон с оранжевой краской, приступила к делу. Работа захватывала, как и любимая музыка. Не представляю, какого жить людям, которые не способны оценить её по достоинству. Скорее всего, я бы сошла с ума, если бы потеряла музыкальный вкус.

Мысли уносили всё дальше. Я даже начала подумывать о работе художника, хотя, признаться, всегда больше привлекал вариант построить карьеру кардиохирурга. Ну или патологоанатома. Мама никогда не разделяла моего пристрастия к биологии…

– Чёрт, – оборвала себя на середине мысли. – хватит о родителях. Отвлекись уже.

Дальше работа проходила гладко. Начали фигурировать жёлтый, коричневый и даже красный цвета. Спустя пятнадцать минут я остановилась и сделала несколько шагов назад, дабы посмотреть на результат в целом.

Это были волосы. Просто длинные волнистые волосы, пока что не нашедшие своего обладателя. Изобразить натуральный рыжий оттенок оказалось не так просто, но что-то всё же вышло. Я продолжала всматриваться. Я всматривалась до тех пор, пока меня не перебороло безумное желание изобразить лицо.

Я схватилась за другой болон, стремясь поскорее преступить к работе, ничего не видя вокруг и ничего не слыша из-за музыки. Но это продолжалось не долго.

В одну секунду наушники слетели с моих ушей или… Нет, точно, их кто-то сорвал. Спустя всего мгновение этот же кто-то грубо схватил меня за плечо. Тело окаменело, рука ещё сильнее сжала болон, рискуя просто помять его.

«Беги. Не оборачивайся. Просто беги, не надо обора… Чёрт.»

Плечо сжали более грубо, и я рефлекторно обернулась. Сердце ушло в пятки, но ни один мускул на лице не дрогнул. Я увидела мужчину лет тридцати пяти, довольно высокого, но через чур худощавого. В паре метрах стоял его ухмыляющийся приятель и переминал в руке самокрутку. У обоих был довольно болезненный, но от этого лишь более жуткий вид. Долгое время стояла гробовая тишина. Я не решалась разглядывать этих людей дольше пары секунд. Глаза безнадёжно забегали в поисках… Чего-нибудь.

– И что это мы тут такие красивые делаем? – наконец, выплюнул стоящий возле меня. Голос казался мерзким. Каждое слово царапало ушные перепонки. Глаза продолжали бегать. Взгляд упал на выбитое окно, и я увидела старый автомобиль, на котором эти двое скорее всего и приехали, дабы закинуться дурью. А тут вон! Какая удача! – Я с тобой разговариваю!

Сглотнула слюну.

«Не показывать страх.»

– Кто это «мы»? – «Не надо, Тео, не зли их. Следи за языком.» – Если вы про себя, то у вас явно проблемы с объективной самооценкой. – «Дура, дура… Надо было просто вежливо попросить позволить тебе уйти.»

– Чё на…? Давай по-человечески.

– Слышь, брат, – вмешался второй виновник торжества. – по-моему, она попыталась тебя оскорбить.

– Да, мне вот тоже так показалось. – рука «оскорблённого» резко переместилась с моего плеча на шею. Пара неуверенных шагов назад, и я уже плотно прижата к стене, на которой всего минуту назад творила свои художества. Шею сжимали сильнее, становилось трудно дышать. – Научим её хорошим манерам.

Я уже не слышала его. Всё, чего мне хотелось сейчас – просто ненадолго выпасть из жизни. Пропустить этот момент, промотать его. Краем глаза заметила, как второй неприятный тип несколько приблизился ко мне, засовывая руку в карман. Боже, всё бы отдала, лишь бы никогда не узнать, что он собирается доставать оттуда.

«Нет! Я не хочу всего этого. Не хочу, не хочу…»

Разум окончательно затуманился. Мной двигал нечеловечески мощный выброс адреналина. Окаменевшая рука сжала болон с краской так, что подушечки пальцев побелели. Я со всей силы нанесла удар по виску обидчика. Он отпустил меня и отшатнулся на полтора метра. Первым делом захотелось как следует прокашляться, но на это не было времени. Я кинулась бежать, но практически сразу меня настиг второй мужчина. Он успел лишь схватить мою куртку, и тогда я прыснула краской из болона прямо в его глаза.

В голове лишь одно.

«Бежать, бежать…»

Где-то за спиной смутно послышался отчаянный рёв: «Тварь!» И снова мысли:

«Бежать, бежать…»

Преодолевала лестницу, страшно рискуя навернуться с неё. Ноги путались, а глаза отказывались открываться. Один глаз жутко горел. Кажется, я по неосторожности немного попала краской и на себя. Уже второй этаж. Осталось немного, нельзя останавливаться.

Но тут я с ужасом поняла, что побежала не по тем ступенькам. Дальше выдох был заложен.

– Твою мать.

Слышались приближающиеся шаги.

«Что, чёрт возьми, делать? Лестница с выходом в другом крыле, эти упыри уже близко, а здесь… Здесь только окна.»

– Выбитые окна. – Пришла идея.

Однажды в детстве соседские мальчишки рассказывали, как, убегая от полицейских, прыгали с третьего этажа и даже ничего не сломали, а тут только второй.

– Это не опасно, – пыталась убедить себя. – к тому же лучше сломать ногу, чем…

Времени на раздумья не оставалось, «оскорблённые ребята» были уже на этаже. Быстро перекинула одну, а потом и вторую ногу через подоконник, после опустила всё тело, держась на одних только локтях.