Врач сделала Сане рентген, и оказалось, что все кости целы. Я обрадовался: значит, Сане не придётся ходить в гипсе. Однако реальная ситуация оказалась лишь немногим лучше: у Саши был вывих. Врач наложила ему повязку, а потом отправила в спальню отлежаться.

Я еле дотащил его до второго этажа, где располагалась наша спальня. Иногда Бессонову приходилось прыгать на одной ноге. Хоть ему и дали обезболивающее лекарство, ему всё равно было больно наступать на землю этой ногой. Врач сказала, что так будет ещё неделю, и выписала освобождение от учёбы на это время.

В спальне уже сидел Колян, который тут же напустился на нас с оскорблениями. Он, видимо, считал, что лучшая защита – это нападение.

– Что, уже настучали на меня? – напустился он на нас. Не обращая на него внимания, я довёл Саню до его кровати и отпустил. Тот тяжело упал на неё, с облегчением выдыхая. Вдруг почувствовав резкий убыток сил, я опустился рядом с ним на кровать, переводя дыхание.

Видно было, что Колян был не прочь подраться, но рядом с Саней стоял стул, который Бессонов даже специально демонстративно придвинул к себе. Колян, наверное, быстро понял, что в случае чего Саня пустит в ход это орудие, как тогда в классе, и замолчал.

– В отличии от тебя, я никого не сдаю, – сказал Саня, презрительно фыркнув.

– Что ты сказал, бомжара? – всё же снова взвился Колян. У него была плохая фантазия, поэтому кроме этой обидной клички он ничего больше придумать не мог.

– Что слышал, – ответил Саша, явно нарываясь.

Конфликт погасил Антон, вовремя зашедший в комнате. Богданов бросил на него быстрый взгляд, но решил больше не продолжать конфликт. При Антоне он всегда вёл себя хорошо.

– Я об тебя даже руки марать не собираюсь! – гордо вскинул он голову и удалился из комнаты.

– Что опять случилось? – спросил Антон, хмуро глядя на забинтованную ногу Сани.

– Колян его с крыши скинул, – объяснил я.

Антон с нами в нашем экстремальном развлечении не участвовал. Как-то Саня решил уточнить у него, почему. «Ну, мне не пять лет,» – ответил тогда Антон, пожимая плечами, а Саня на него обиделся. Он считал, что прыжки – это очень крутая и весёлая штука. Вернее, считал, пока Колян не спихнул его с крыши.

– Давайте его тоже скинем? – сразу же предложил Антон. – Так просто оставлять это нельзя.

– Конечно, – кивнул я. – Надо отомстить за нашего друга.

– Как? – включился в разговор Саня, оживляясь. – Может, тараканов ему напихать в рюкзак?

Я ухмыльнулся, представив физиономию Коляна, когда он их бы увидел. Богданов боялся насекомых, как я когда-то выяснил. К нам как-то прилетел в комнату шмель, так Колян визжал так, что даже Соломоныч прибежал.

– Можно одежду забрать, – предложил я. Антон с Саней удивлённо на меня посмотрели. Наверное, они не ожидали такого предложения с моей стороны. Тогда я пояснил, углубляясь в воспоминания:

– Он у меня как-то штаны украл.

Было это в прошлом году. Я тогда отправился в душевую, куда старался ходить один. Колян часто придумывал дурацкие приколы: то сухую одежду обольёт, то горячую воду отключит. Но в тот раз он пошёл ещё дальше. Я спокойно мылся, но когда закончил, то к своему ужасу обнаружил, что моей одежды нет на месте. Она была в руках Коляна. Я тогда очень испугался, понимая, что мне придётся голым идти по школе.

– Колян, отдай вещи, – жалобно попросил его я тогда.

– А что мне за это будет? – глумливо спрашивал он, дразня.

– Просто отдай, – только и мог сказать я.

Не знаю, что на Коляна нашло, но он сжалился и кинул мне футболку и трусы. Хорошо, хоть, не в воду.

– А штаны? – робко спросил я.

– Обойдёшься!

Я не успел и глазом моргнуть, как Колян выскочил из душевой и помчался в неизвестном направлении. В это время в душ пришли старшие ребята и выгнали меня оттуда. Так я оказался в коридорах школы в одних трусах. Я быстро побежал в спальню, но мне по дороге встречались ребята, знакомые и не очень. Кто-то смотрел удивлённо, а кто-то тыкал пальцем и смеялся. Штаны потом Колян всё-таки отдал.

Рассказывая эту душераздирающую историю, я думал, что Саша и Антон поймут весь ужас ситуации и безвыходность моего положения. Но парни подозрительно улыбались, будто смеялись надо мной.

– Да идите вы, – буркнул я. – Не смешно!

– Вот именно, Дима! – улыбнулся Саня. – Будем и за тебя мстить!

Сане пришлось всю неделю валяться в кровати, хоть он и порывался ходить на уроки. Классная руководительница разрешила ему пропускать занятия, хоть и пожурила его. Она хорошо всё-таки к нему относилась, почти по-матерински.

– Вот вы всегда бежите, под ноги даже не смотрите, – прокомментировал она, устало вздыхая.

Светлана Николаевна даже лично явилась в нашу комнату, чтобы проведать Саню: пришлось срочно убираться и запихивать под кровать всё валяющееся барахло. Она принесла ему конфеты и домашние задания от учителей. Я всю неделю развлекал друга, как мог. После уроков сразу же бежал к нему, и мы вместе делали уроки. Домашние задания я решил относить учителям от имени своего друга. За это меня даже хвалили.

Только англичанка была недовольна. Я видел, что Светлана Николаевна просила за друга, но Татьяна Николаевна только презрительно поджимала губы. Несколько лет назад школьники дали ей прозвище Гадюка, и оно ей удивительным образом подходило. Она была очень злопамятной, и если уже взъедалась на кого-то, то житья ему в школе не давала.

Во второй день отсутствия Сани на уроках у нас был английский. Это был как раз первый урок, и Гадюка явно была не в духе. Ученики тоже были сонные как мухи и еле отвечали на её вопросы. В какой-то момент Татьяна Николаевна вспомнила про Саню:

– Как там твой друг, Лесков? Всё бездельничает? – обратилась она ко мне.

– Болеет, – кратко ответил я. Саня отнюдь не бездельничал, он, между прочим, все-все уроки делал, но попробуй докажи это Гадюке.

– Ах, болеет! Знаем, знаем, как он болеет. Кстати, передай ему, что на контрольной работе он должен быть, иначе я поставлю ему в четверти тройку. Понял?

Выражение лица у меня мгновенно изменилось. Я был возмущён, и меня просто до кровавых чёртиков в глазах злило такое отношение к моему лучшему другу.

– Он ходить-то не может, как он на четвертый этаж к вам взберётся? – возмутился я, хмуря брови.

– Меня это не волнует. Он должен быть на контрольной работе.

– Но это несправедливо! Он ведь не прогуливает уроки, у него нога болит.

– Надо было раньше думать.

Пререкались мы долго, и я чувствовал, что сейчас должна грянуть буря. Англичанка ненавидела, когда ей возражают, и жестоко подавляла подобные восстания.

– Лесков, адвокатом заделался? Вон из класса! Я сказала, вон!

С грохотом встав со стула, я вышел из класса, кинув на стол свою тетрадь с домашним заданием и напоследок хорошенько хлопнув дверью. Англичанка что-то проорала мне вслед, но я не стал её слушать. Пусть идет к чёрту со своим предметом. Так я окончательно подписал себе смертный приговор. Татьяна Николаевна теперь от меня не отстанет. Ну и ладно, зато моя совесть спокойна, ведь я не стал молча слушать, как моего друга унижают.

Пока в школе у всех шли уроки, а я отправился в спальню. Там я застал своего друга за чтением какой-то книги. Он обрадовался, увидев меня, но потом понял, что что-то не так.

– Что случилось? – спросил он, приподнимаясь. Я присел к нему на кровать, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Я не плакал уже давно. Ещё в детстве родители говорили, что мальчишки не должны распускать сопли, что они должны держать свои эмоции при себе, и я всегда слушал их и искренне считал, что это правильно. Даже когда меня бил Колян, я старался держаться.

– Англичанка, – только и выдавил я из себя. – Она сказала, что тебе нужно в любом случае прийти на контрольную. И я пытался тебя защитить.

Саша ничего не говорил и только смотрел на меня, широко раскрыв глаза. Потом он улыбнулся мне и, неудобно и неловко придвинувшись, заключил в свои объятия. Я даже немного опешил от такой реакции.