– Ты почему не отвечаешь на мой вопрос? – отец оказался прямо передо мной и своим взглядом, казалось, готов был меня испепелить. Он терпеть не мог, когда я «витал в облаках». Он считал, что «настоящие мужчины» твёрдо стоят на ногах, а все эти мечты – исключительно прерогатива всяких идиотов, не способных на что-то большее. Частенько к ним меня относил и собственный отец.
– Готов, конечно, – тут же подтвердил я, не поднимая взгляда. Иногда папа считал, что я слишком нагло на него смотрю, и мне могло влететь.
– Не смей меня позорить в школе, – начал он нравоучения. – И в кого ты только такой уродился?
Иногда хотелось сказать, что яблоко от яблони недалеко падает – что выросло, то выросло. Но я обычно молчал. Отец был скор на расправу и не гнушался физическими наказаниями.
– Да, папа, – сказал я, чтобы не злить отца. Дело это было дохлое – вывести его из себя могло всё, что угодно. С возрастом я понял, что папа просто вымещал на мне своё плохое настроение, но в детстве постоянно чувствовал себя виноватым и даже не знал, в чем провинился. Наверное, в том, что родился на свет.
– Надеюсь, ты хоть в этом году найдешь друзей, – заявил он. Почти каждый год он наказывал мне перестать быть аутсайдером, но ничего не менялось. Я продолжал быть изгоем школы, и вряд ли что-то могло измениться в этом учебном году. Поэтому я только пожал плечами.
Отец безнадежно махнул рукой и посмотрел на меня так, будто я был какой-то невиданной зверушкой, а не его сыном, потом вышел из комнаты. Я покосился на часы, висевшие напротив моей кровати. Мы общались с ним всего несколько минут, а настроение было окончательно испорчено. Папа напомнил мне, что сегодня последний день лета и нужно ехать в школу, а туда я хотел попасть меньше всего на свете. Как жаль, что лето невозможно продлить ещё хотя бы на один день. Уже завтра меня ждёт начало пытки длиною в год, и я никак не мог изменить течение времени.
Зато я отлично провёл летние дни: всё свободное время читал. Одноклассники такое времяпрепровождение вряд ли бы оценили и обязательно что-нибудь бы сказали в мой адрес, но сам я был счастлив. Отец, как всегда, уехал в командировку на целых два месяца, почти до конца августа. Можно ли было представить большее счастье? Всё это время никто не шпынял, не обзывал и не учил меня жизни. Мама в отсутствии отца всегда становилась доброй. Она готовила мне любимые блюда и разрешала читать допоздна.
Когда отец был дома, она всегда вела себя со мной строже. Его методы она одобряла и считала, что без них я разбалуюсь и перестану уважать старших. И, конечно, она не хотела вырастить из меня слабака и неженку. После трепки она любила меня этим утешать, но никогда не защищала от отца.
Иногда мы гуляли с ней по вечерам, когда она приходила с работы. Я немного стеснялся поначалу, ведь все мои знакомые тусовались с друзьями, а у меня их не было. Был, конечно, Тимур, пухлый и задумчивый мальчишка, с которым мы сидели за одной партой, но он жил на другом конце города, а ещё он интересовался исключительно компьютерными играми, в которых я мало что понимал. Они мне казались жутко скучными, и я бы лучше побегал на улице или почитал. Но Тимур был домосед и терпеть не мог книги.
– Мне школы хватает, – бурчал он, когда я пытался рассказать ему какой-нибудь интересный сюжет. Так что общение у нас было только на деловые темы. Тимур часто у меня списывал, но мне было не жалко. Учеба не вызывала у меня ярких эмоций, хотя учился я хорошо. Одноклассники думали, что я обычный ботан, но я бы с удовольствием променял все свои хорошие оценки на настоящего друга.
Тем летом я целыми днями копался в отцовской библиотеке, и это стало для меня маленьким приключением. Средневековые романы, очерки о путешествиях, рассказы о природе – всё это я жадно поглощал, забывая об обеде и ужине, пока мама не напоминала мне, что надо поесть. Когда в моих руках оказывалась книга, я уже предвкушал, как побываю с главным героем в лесах Амазонки или как полечу на космическом корабле в далёкую галактику. Каждая книга была для меня открытием, откровением. Я просто проваливался в текст с головой, словно наяву сражался с рыцарями и водил войска в бой. Там я был по-настоящему счастлив, ибо там была та самая жизнь, о которой я так мечтал. В такие моменты школа и одноклассники становились для меня такими далёкими и неважными.
Книги я любил с самого раннего детства. Я рано научился читать: мама постаралась. Она часто рассказывала мне сказки перед сном, и я всегда с нетерпением ждал вечера, чтобы окунуться в волшебный мир. Я приобрёл отличную отдушину, которая всегда защищала меня от невзгод мира. Что бы со мной ни случилось, я всегда мог открыть обложку и на мгновение забыть о том, что происходит в моей жизни. И с возрастом я не утратил эту чудесную привычку.
Книг у нас дома было огромное множество. Отец любил их коллекционировать. Раз в месяц он обязательно заезжал в магазин, чтобы купить что-то интересное. Иногда он брал меня с собой и обычно никогда в эти моменты не ругался, а даже советовался, что сегодня мы купим. Он доверял моему вкусу. По возвращению он, конечно, опять принимался за старое, но в те моменты я почти чувствовал себя счастливым рядом с ним. Жаль, что это быстро заканчивалось. Сам он читал не очень много и покупал книги только по старой памяти. В какой-то момент он начал говорить, что они мне вредят. Он считал, что книги уводят меня в мир фантазий, тогда как мне нужно учиться реальной жизни.
К сожалению, я был его самым большим разочарованием жизни. У меня было плохое здоровье и дурной характер. Мне было тринадцать лет, и у меня не было ни одного друга. И во всем этом он винил меня.
– Почему ты вечно с таким недовольным лицом? – шпынял меня отец, когда приходил домой с работы. – Поэтому у тебя и нет друзей. Посмотри на остальных пацанов.
Обычно он ещё приводил в пример моих одноклассников. Он хотел, чтобы я стал популярным, и чтобы меня уважали. Он пытался занять меня спортом, но из этого мало что получалось. Я саботировал тренировки, и отцу пришлось от меня отстать.
Зато за прошедшее лето я здорово вытянулся, а светлые волосы у меня чуть потемнели. Но из зеркала на меня по-прежнему продолжал смотреть худой нескладный подросток с мрачным выражением лица. Друзей во дворе у меня тоже не было: мне запрещали играть с соседскими мальчишками, чтобы они плохо на меня не влияли.
В школе я был изгоем и мальчиком для битья. Отец отдал меня в частную школу-интернат для одарённых детей. Туда принимали учеников либо за какие-либо заслуги в учёбе или спорте, либо за большие деньги. Методы воспитания были самые инновационные: из нас хотели вырастить элиту Фанагории. Все выпускники этого чудесного заведения показывали самые лучшие результаты в самых разных отраслях жизни. По крайней мере, так было написано на сайте любимой школы, а учителя часто подчёркивали, как нам повезло, что мы сюда попали.
Отец платил кругленькую сумму за моё обучение здесь с первого класса. Меня выбрали из толпы таких же семилеток за высокий интеллект, как утверждал наш директор Амадей Иванович. Владел школой некий Андрей Романов – личность в нашем городе известная. Меценат, миллионер и просто замечательный человек. Дома отец говорил, что он всё своё богатство украл, но при встрече всегда здоровался с господином Романовым так сердечно, что можно было подумать, что они старые друзья. Меня передергивало от этого лицемерия, и я говорил себе, что в будущем никогда не буду себя так вести.
Моя жизнь в «Городе Солнца», а именно так называлась моя школа, не задалась с самого первого дня моего появления там. Мама уверяла, что я найду здесь много друзей, вещала о настоящей мужской дружбе, о верности и преданности. Я слушал её, разинув рот, и искренне верил, что всё именно так и будет. В книжках же тоже так пишут – значит, точно правда.
Реальность внесла свои коррективы уже 1 сентября. В школу я явился при полном параде и с дурацким веником в руках. В тот момент я был очень горд собой. Мне сказали подарить букет школьной учительнице, но я плохо её помнил, в результате чего чуть было не вручил его учителю физкультуры, чем вызвал приступ хохота у своих будущих одноклассников. Я поначалу не понял, что они смеются надо мной, и радостно помахал им рукой, улыбнувшись во весь рот.
