— Не знаю. Будь я богат, как Герцог… — Альдан не стал продолжать, но суть его мысли Шелиара уловила.

— Подождем, пока он вернется, — предложила Шелиара.

— Пожалуй, да, подождем…

В комнате повисло молчание.

Шелиара едва поборола желание броситься к окну и выглянуть наружу, чтобы проверить, не столпились ли вокруг особняка люди Кагальзира. Что теперь будет? Кагальзир явно не отступится от своего. Он будет наблюдать и выжидать, как притаившийся в тени паук. А потом, как только появится подходящий момент, начнет действовать, и действовать со всей своей решительностью. Она с ужасом представила, как просыпается посреди ночи — и не от кошмара, но от того, как кагальзировы громилы вломятся внутрь дома.

Быть может, лучше сдаться добровольно? По крайней мере, так она избавит Альдана, Герцога и других от неудобств, что они испытывают… если, конечно, многочисленные синяки, ушибы и сломанные ребра можно назвать неудобством.

«Нет, это не выход. — Шелиара сжала зубы до скрежета. Кольцо на среднем пальце налилось холодом, волнами разошедшимся по всему телу. — Мы зашли слишком далеко. Не время поворачивать обратно. Нужно найти способ его перехитрить…»

Видимо, чтобы сменить тему на менее болезненную, Альдан тем временем принялся блуждать взглядом по комнате. Вскоре его внимание сконцентрировалось на картине, которую Шелиара почти что закончила в его появлению.

— Ого… — В его голосе послышалось неподдельное восхищение. — Это же тоже… из твоих кошмаров? Тот мужчина, что первым появился в магической сфере, правильно?

Шелиара кивнула. Ей польстило, что Альдан запомнил ее сон в таких деталях. К тому же, она и сама осталась довольна картиной: казалось, мужчина сейчас сбросит с себя цепи и оковы и шагнет из тьмы прямиком в комнату. Особенно ей нравилось, как удалось отобразить этот необычный цвет волос: вызывающе-снежный, даже в этой почти что непроглядной темноте. Шелиара, пожалуй, даже гордилась этой работой — из всех предыдущих (а это была уже четвертая, после лестницы, круглой комнаты и старухи со сферой за столом) эта наиболее точно передавала то, что она видела. «Исхудавший, но не сломленный» — так бы Шелиара окрестила это полотно.

— Думаешь, он существует на самом деле? — спросил у нее Альдан, не отрывая взгляда от картины. — Этот беловолосый узник?

— Не знаю, — честно ответила Шелиара. — Вполне возможно. Мне ведь зачем-то его показали? Если во всем этом нет никакого смысла, то я тогда вообще ничего не понимаю. Хотя… я и так ничего не понимаю.

— Ну, тут я полностью разделяю твои чувства. — После длинной паузы Альдан сказал: — Впрочем, кто из нас может похвастаться тем, что по-настоящему что-то понимает в этой жизни? Особенно когда речь касается чего-то… нематериального. — Альдан снова помолчал, беспорядочно скользя взглядом по комнате. Наконец, его глаза замерли. — Знаешь, — задумчиво произнес он, — говорят, что раньше были люди, которые понимали сны. Умели объяснять их значения, какими бы мудреными те ни были.

Шелиара покосилась на него со смесью непонимания и заинтересованности.

— О чем это ты?

— Я имею в виду Толкователей Аркан, — пояснил Альдан, и Шелиара изумленно открыла рот. — Только вот кого ни спроси, никто не знает о таких в наши дни… Видимо, они уже все вымерли.

— Вообще-то не все.

Альдан повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Секундочку. А ты что имеешь в виду?

— Вы окончательно умом тронулись? — спросил Герцог, пристально посмотрев сначала на Альдана, потом на Шелиару. Иолая промолчала, поправляя пальцами белую астру в высокой прическе, но и в ее глазах читалось безмолвное «в своем ли вы уме».

Они вчетвером сидели в столовой комнате первого этажа особняка и вроде как ужинали; правда, к еде особо никто не притронулся. Что, в принципе, было вполне логично в свете случившихся событий.

— Нет, ну правда, — не унимался Герцог, буйно жестикулируя зажатыми в руках ножом и вилкой. — Как вам вообще такое в голову пришло?

Альдан решил взять инициативу на себя, несмотря на то, что говорить было по-прежнему тяжело. Да и не только говорить: любое его движение отдавалось вспышками боли по всему телу.

— Помнишь, я спросил у тебя днем, не знаешь ли ты…

— Толкователя Аркан. Ну и?

— Оказалось, что у Шелиары родной дед занимался этим почти всю сознательную жизнь. Была, правда, небольшая проблема: он редко бывает в здравом уме.

— Да уж, действительно, небольшая, — не удержался Герцог.

— …Но тогда я вспомнил кое-что из того, что читал на днях в Библиотеке. Уточнил у Шелиары и выяснил, что его приступы здравомыслия случаются примерно раз в четыре недели.

— И? — Похоже, Герцог не понимал, к чему он клонит.

— И я понял, что исследования в древних шаугримских монастырях не подвели меня.

Герцог и Иолая синхронно приподняли брови.

— Шаугримские исследователи выяснили, — пояснил Альдан, — что у некоторых людей, по тем или иным причинам страдающих от слабоумия, наблюдаются «просветления» в дни полнолуний. Из-за каких-то особых лунных энергий… не важно. Мы с Шелиарой выглянули за окно и убедились, что уже послезавтра луна будет почти полной. Ну а дальнейшие выводы напрашивались сами собой. В общем, путешествие в Танаан поможет решить сразу две проблемы. С временным пребыванием и объяснением ее кошмаров.

Герцог и Иолая переглянулись между собой.

— Это, мягко выражаясь, чересчур рискованная затея, — наконец высказала свое мнение Иолая. — И недешевая.

Альдан кивнул.

— Зато единственная, которая может решить хоть часть проблем. А насчет денег… Я отнес в Библиотеку «Военные Хроники Южных Земель», и Алабастиан вернул мне серебряный медальон, под залог которого я брал эту книгу. Если заложить его в ломбард…

— Даже не думай, — предостерег его Герцог, зловеще скрестив нож и вилку. — Я пообещал Шелиаре свое покровительство, и я не посмею нарушить данное слово. На всякий случай уточню: мне уже никак не отговорить вас от этого безумнейшего предприятия, да? Понял, понял. Ладно, рискну поверить на слово, что затеянная вами игра стоит свеч. Сделаю все, что в моих силах. — Герцог торжественно улыбнулся и, положив приборы на край стола, потер руки. — Готовьтесь, юные путники — этой ночью вам будет не до сна.

Девятьсот семьдесят восемь лет назад

Кэйрмар, старший телохранитель генерала-императора Норгаара, стоял рядом с его величеством на вершине Обзорного Холма и, в бессилии сцепив руки, наблюдал, как внизу, на бескрайних Мертвых Равнинах, объединенные армии Юга терпят сокрушительный крах.

Увы, сельвидийцы оказались куда более серьезным противником, чем они могли вообразить. Казалось, что двое с половиной суток битвы ничуть не измотали воинов пустынного Востока — все так же удерживали переправу в центре сельвидийские всадники, разделяя поле боя на два разрозненных фланга; все столь же яростно сражались в дальней части правого фланга копейщики Набут-тан-Ниба, раз за разом отбрасывая от Иссохшей реки отряды даньязских рыцарей; все так же неостановимо напирали на левом фланге сельвидийские пехотинцы, ведомые эмирами Азар-тан-Наром и Ган-тан-Сарром. С каждой минутой, проведенной на вершине Холма, Кэйрмару становилось все сложнее отрицать очевидное.

Что поражения не избежать.

И все же Кэйрмар не терял надежды. Впиваясь глазами в поле битвы, воин-телохранитель выискивал в нем малейшие признаки слабости в сельвидийских армиях. Пытался найти слабое звено в сжимающейся вокруг их армий железной цепи воинов султана. Он знал: надежда есть всегда. Быть может, на каком-то из флангов точным выстрелом удастся убить одного из эмиров, или стрелковые конные отряды выдвинутся слишком далеко вперед и гальтийскому полку меченосцев удастся окружить их…

Ну же!

Хоть одна зацепка, самая незначительная…

Однако ее не было. Несмотря на свою огромную численность (по различным сведениям, от ста семидесяти до двухсот сорока тысяч, и это не считая обозов), войско сельвидийцев действовало так слаженно, словно являлось единым живым организмом, в котором каждая часть тела взаимодействует с остальными. Сельвидийские военачальники не допускали ни единой оплошности. По крайней мере, такое складывалось впечатление.