— Ну же, дитя. Шели. Я точно знаю, ты справишься со своими проблемами. И станешь прекрасной невестой, а затем и женой. Тебе придется смириться с этой мыслью, раз уж она не вызывает у тебя должной радости, как я надеялся. — По-видимому, он ждал от нее хоть какой-то реакции — однако сейчас Шелиара упорно не желала комментировать его слова. — Ладно. — Отец вздохнул. — Послезавтра на рассвете мы выезжаем в столицу. Я распоряжусь, чтобы Нэя подобрала тебе подходящий наряд. Мы ведь должны произвести хорошее впечатление, так?
Шелиара шмыгнула носом. Было очевидно, что отец не отступится от своего, как бы она не убеждала его. К тому же… где-то в глубине души Шелиара знала, что этот день рано или поздно (она надеялась, что именно поздно) наступит. В некоторой степени отца даже можно понять — жены, как и сыновей, у него нет, так что она и впрямь остается единственной надеждой их рода. Действительно, хороший брак — единственное, что может их спасти. Она понимала, но все равно не хотела мириться с этим. Впрочем… То, чего она хочет, интересовало отца меньше всего.
Шелиара медленно кивнула:
— Да, отец. Мы должны произвести хорошее впечатление.
— Вот и славно. — Отец помолчал, затем повторил, уже более воодушевленно: — Вот и славно. Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Не буду больше утомлять тебя. Ступай… Архонтова невеста.
«Невеста… — Шелиара мысленно опробовала это слово на вкус. — Почему это так странно звучит? Будто оскорбление… Может, потому, что я не готова быть невестой? Может, потому, что знаю — если выйду замуж, то точно сойду с ума… Неужели отец этого не понимает? Он ведь должен…»
Шелиара смирилась с суровой неизбежностью, но боль и горечь не ушли. Лишь усилились.
Возможно, она и правда должна чувствовать себя благодарной отцу. Шелиара понимала — этот человек искренне считает, что поступает правильно. Во благо. Только вот почему же ей так тоскливо и горестно? Почему она не радуется, хотя могла бы? Шелиара знала: настоящая причина здесь одна. Голоса. Если ничего не сделать с ними, то, вполне возможно, ей и не придется выходить замуж — она окончательно сойдет с ума еще на стадии невесты.
Шеилара внезапно поняла, что больше не властна над собственными эмоциями. Она вскочила с кресла, кивнула отцу, пробормотав что-то, отдаленно напоминающее благодарность. Пошатываясь, выскочила из кабинета, едва заставив себя не хлопнуть дверью.
Идя по коридору в обратном направлении, Шелиара чувствовала, как на ее глазах наворачиваются слезы. Она попыталась сдержать их, взять себя в руки, как подобает наследнице благородного рода — но получилось только хуже. Посредине коридора она села на пол, прислонившись к холодному камню стены. И, закрыв лицо ладонями, разрыдалась.
«Почему?»
Сколько раз она уже задавала невидимому собеседнику этот вопрос.
«Почему?»
Сколько раз она не получала на него ответа.
«Почему вы так жестоки со мной? Может быть, вы испытываете меня? Проверяете мое мужество?.. Но… Я не такая. Я слаба. Я не понимаю, зачем. Боги Рассвета, я больше не могу этого вынести…»
Ответы пришли — но не те, на которые она надеялась.
«Боги Рассвета тут не причем, не обманывай себя», — Реалист был в своем репертуаре.
«Просто сегодня твое детство кончилось. Перед тобой распахнули дверь во взрослую жизнь, полную новых возможностей… И новых разочарований», — это, разумеется, был Пророк.
«А на что ты надеялась, глупышка? — Следом за ним подключилась Вопрошающая. — Что отец внезапно стал любящим и заботливым?.. Нет, дорогуша. Люди ни с того ни с сего не меняются, мы с тобой достаточно взрослые, чтобы понимать столь простые истины, не так ли?»
Голоса загомонили. Шелиара переставала понимать, кто из них есть кто. Мысли, образы, звуки — все начало смешиваться в один непрерывный кошмар.
«…недолго осталось терпеть выходки отца. Ведь скоро тебе придется терпеть выходки мужа…»
«…о да, прелести первой брачной ночи…»
«…а дальше? Ты хоть представляешь, что ждет тебя дальше?..»
Смутные, как сон, образы замелькали перед ней: высокомерный архонт-муж, непоседливые дети, ругань, рукоприкладство…
«Это все неправда. — Шелиара замотала головой. — Уйдите! Хоть сейчас оставьте меня в покое!..»
Она знала, что это не помогает, но ничего не могла с собой поделать. Шелиара понимала, что ее силы на исходе.
«Прочь».
Реальность переставала быть реальной.
«Прочь!»
Будь оно все проклято…
— ПРОЧЬ!..
А затем все поглотил мрак.
Придя в сознание, Шелиара обнаружила себя в постели, тихонько и жалобно всхлипывающей. Подушка под головой пропиталась слезами. Услышав знакомую успокаивающую мелодию, Шелиара медленно повернула голову на звук. У изголовья кровати сидела Нэя и, напевая под нос старинную колыбельную, заботливо поправляла ей одеяло.
— Нэя. — Шелиара попыталась сесть. — Представляете, я…
— Тссс. — Нэя уложила ее обратно, приобняла и погладила по волосам. — Не нужно слов, девочка. Не сейчас. Я все понимаю. Тсс. Все будет хорошо. Уж поверь повидавшей жизнь женщине. В один прекрасный день Боги Рассвета услышат тебя и протянут руку помощи. Просто поверь.
И, наперекор всему, Шелиара заставила себя поверить.
«Может ли статься, что для меня и впрямь еще не все потеряно?»
Она догадывалась, что очень скоро узнает ответ на этот вопрос.
Глава 2
На этот вечер Альдан не запланировал ничего примечательного.
Вернувшись после дневных университетских лекций в свою общежительную комнатушку, он перекусил на скорую руку остатками завтрака, после чего, не тратя попусту времени, уселся за чтение. Лишних денег у него, как и положено настоящему школяру, не водилось, а что свечи, что масло для лампы стоили нынче немало. Темнело же за окном все раньше и раньше — зима была не за горами.
Усевшись за стол, Альдан пододвинул и раскрыл внушительных размеров фолиант. Полгода назад, после длительных мучений с коварной грамматикой, он все же освоил древнетриамнийский — предтечу Южного Диалекта; язык, на котором написана большая часть исторических хроник и летописей — и пока что ни разу об этом не пожалел. Книги, повествующие о древней Триамне, захлестнули его примерно с той же силой, с какой морские водовороты затягивают рыбацкие шлюпы. Практически все свободное от учебы и подработки в университетской библиотеке время он тратил на чтение. Ничего удивительного, что немногочисленные друзья (а затем и просто знакомые) прозвали его Альданом-Книгочеем. Он был не против. Пусть кличут кем угодно, лишь бы не отвлекали от важных дел вроде чтения при дневном свете.
Фолиант, над которым Альдан корпел уже вторую неделю, рассказывал в подробностях об одном из самых роковых периодов в истории не только Триамны, но и всех государств Юга Четвероземья: о Великом Сельвидийском Джихаде султана Кабуддарима А'Шаддара. О Джихаде, что едва не положил конец привычной жизни сотен тысяч людей и нескольких стран. Альдан постепенно подбирался к кульминации — легендарной битве на Мертвых Равнинах, когда объединенные страны Юга, включая Триамну, Гальтию, Даньяз (тогда еще не разделенный), Кирикию (опять же, не раздробленную на княжества), Гергельяр, Древний Шаугрим и даже островной Аккао, проигрывая сельвидийцам по всем фронтам, каким-то чудом сумели обратить их в бегство и тем самым остановить Джихад. Даже от университетских историков Альдан слышал самые разные версии о причинах той победы — одни утверждали, что ее обеспечила прорвавшаяся сквозь султановскую Бессмертную Гвардию триамнийская конница, другие — что, услышав тысячи тысяч молитв, в ход битвы вмешались сами Боги Рассвета, третьи и вовсе приписывали победу внезапному сердечному приступу, случившемуся с султаном в разгар битвы. Чем обуславливались такие расхождения, он никак не мог понять, а потому надеялся обнаружить истину на страницах этого фолианта, с огромным трудом одолженного в библиотеке.
