Разомлевшая, довольная жизнью в целом и волчьей заразой в частности, я уснула крепко и сладко, укрывшись не столько одеялом, сколько объятьями некоторых, позабыв про все свои метания и страхи. Тем тревожней стало на душе от телефонного звонка, раздавшегося всего через пару часов.

— Да. Слушаю, — отрывистые ответы ликана спокойствия не добавили. — Понял, выезжаю.

А вот это совсем страшно.

Поцелуй в плечо, потом в шею и со стоном соскочил с постели.

— Мне нужно уехать. Ненадолго.

Это я уже поняла.

— Лаборатория?

Андрей, поколебавшись кивнул:

— Удалось взять след, мне нужно быть там. Их нужно поймать.

И обезвредить. Договаривать не было нужды и так понятно, что вечно жить затворниками в лесной глуши не получится. Хоть и неожиданно очень хочется. Проблему моей безопасности, и не только нужно решать.

Вместо ответа потянулась за еще одним поцелуем, который мне незамедлительно выдали, а потом немножко увлеклись…

— Черт, Леся, если я сейчас не уйду, то могу запороть всю операцию… — и взгляд с надеждой, мол, «останови, я потом все исправлю», но я, внезапно, стала сознательной.

Он, действительно, должен быть там. Если все так, как я думаю, то звездец вселенского масштаба только начинается, а значит, чем больше сорняков удастся прополоть, тем выше вероятность… выжить.

— Иди, — легонько оттолкнула, — я никуда не денусь.

— Точно? — и такой взгляд, что аж дух захватило.

Впервые он так открыт. Впервые в нем столько неуверенности, столько сомнений. Да уж, заслужила, нечего сказать.

— Точно, — киваю и откидываюсь на подушки. — Тем более, что я не против отдохнуть.

Самодовольная ухмылка тут же стирает всякие проблески совести на волчьей морде. Ну еще бы! Дорвался. Хотя, чего уж там — я была совершенно не против, а очень даже за. Всеми частями тела, которые были несказанно рады получить свою долю ласк и нежности.

Уф, да, лучше бы ему побыстрее уйти, а то есть риск, что его голая задница спровоцирует меня на новые подвиги. Хорошая такая задница, крепкая, подтянутая… Укусить бы…

— Леся, твой взгляд во мне сейчас дыру прожжет. Или «флаг» поднимет.

Поднимет? Так он уже, мне и с постели это хорошо видно.

— Леся… — и так беспомощно, что я отчетливо понимаю — да, власть моя над ним безгранична.

Значит, я обязана отпустить.

— Все, нет меня, — честно укрылась одеялом с головой, только чтобы не видеть одевающегося ликана.

Лучше бы он раздевался…

Через несколько минут меня на мгновение вытащили из убежища, быстро чмокнули в нос, явно страшась попасть в зависимость губ и свалили на первой космической не только из спальни, но и из дома, оставляя меня на растерзание подушкам и все тому же одеяло.

В плену сна я пробыла до позднего обеда. Валялась бы и дальше ни о чем не думая, но желудок настойчиво напомнил, что одной любовью сыт не будешь.

Ночное бдение и мысленные метания при свете дня уже не казались столь… подавляющими. «Твой блохастый волк». Оказывается, мне так мало нужно для счастья — всего лишь понимание того, что он тоже мой, что это взаимно.

И все же вопросы остались, множество вопросов, на которые Андрей если и дал ответ, то очень уклончивый.

Мне нужно было поговорить с Кариной. О тете я не забывала все это время, на как-то на фоне личного звездеца тревога о ней отошла на второй план. Может я и эгоистка, но завет бортпроводников помню точно — «сперва наденьте кислородную маску на себя, потом на ребенка». Я никому не смогу помочь, если сама окажусь в заднице. С задницей я более или менее разобралась, дальше дело Топольского, Альфа он или где? Вот пусть и крошит врагов в капусту, а я вспомню, что на этом свете у меня есть еще кто-то близкий.

Кстати, странно, что она сама не оборвала мне телефон… Ан, нет, оборвала. Тишина со стороны Карины объяснялась просто — аккумулятор на телефоне сел незнамо как давно, что я исправила первым делом. Как только экран включился на меня посыпались уведомления о пропущенных и эсэмэски.

«Со мной все хорошо, была временно вне зоны доступа»

«Дорогая, не могу до тебя дозвониться, напиши, как освободишься»

«Ты где? Все в порядке?»

«Почему не отвечаешь? Я тревожусь!»

«Тебя нет дома, где ты?!»

«Олеся, ты жива?!»

«ОЛЕСЯ, ОТВЕТЬ! Нам нужно поговорить!»

Последние сообщения состояли сплошь из восклицательных знаков и капслока, Карина явно нервничала, что немудрено, учитывая ситуацию. Не успела я дочитать последний текст, как телефон завибрировал от входящего звонка:

— Карина, со мной все хорошо! — с ходу вместо приветствия.

— Слава богу! Я так испугалась! Олеся, деточка, ты дома? — и голос такой тревожный.

— Нет, тетя, я… — почему запнулась, словно что-то не давало произнести фразу до конца.

— Где ты?! Олеся, нам нужно увидеться!

Что-то во всем этом меня царапнуло, что-то выбивалось из рамок ожидаемого, но я не могла понять, что именно.

— Скажи адрес, я сейчас приеду! Заберу тебя и все будет хорошо! — не просьба, но приказ.

Говорить адрес тоже почему-то не хотелось. Почему тетя думает, что меня нужно откуда-то забрать? Почему такая постановка вопроса?

— Карина, что случилось в Лаборатории?

Пауза. Слишком долгая, чтобы быть естественной.

— Карина? — пауза затягивалась, а мне становилось все поганее на душе.

— Олеся, — тетка, наконец, отмерла, — нам нужно обязательно увидеться. От этого зависит моя жизнь… и твоя.

Моя паранойя ворчала, что последние слова прозвучали очень неубедительно, но проснувшаяся совесть все же требовала действовать. Как бы там ни было, но тетя вырастила меня, обеспечила всем необходимым, всегда поддерживала. Я обязана ей стольким, что малодушничать не пристало.

Даже если нехорошее предчувствие пригибает к земле.

— Я включу локацию на телефоне, приезжай по точке, — наконец решилась. — Будь осторожна.

— Конечно, детка, все будет хорошо, — голос Карины тут же подобрел. — Все, скоро увидимся.

Я еще долго глядела на потухший экран телефона, думая о том, правильно ли поступила. Вопросов к тете у меня накопилось не меньше, чем к Андрею, так что устроить им очную ставку стоит, но не раньше, чем я сама с ней поговорю. Так что, наверное, даже хорошо, что она сюда едет, тут мы обе будем в безопасности, пока не вернется мой волк.

В том, КАК сильно я ошиблась убедиться удалось очень скоро.

В холодильнике нашлись замороженные круассаны с шоколадной крошкой, а в скрытой кухонной нише огромный кофейный аппарат, навороченный до невозможности. Минут десять мне понадобилось, чтобы разобраться, как эту махину заставить выдать мне чашку кофе. В итоге получила капучино, с пенкой в два пальца, чему тоже была несказанно рада.

Попивая кофе и отщипывая кусочки слоенного теста все пялилась на телефон, в надежде, что он зазвонит, но на мониторе будет не фотография Карины, а изображение серого волка. Да, на Топольского я поставила именно такую заставку, а что? Банально? Нет, просто отражает суровую реальность.

Афтершоки после ночного безумства еще отдавались во всем теле, а особенно в некоторых местах, мешая думать о более важных в этот момент вещах.

Тетя и ее тайны. Откровения Андрея сильно ранили, пробили брешь в упорно выстраиваемом мной радужном замке иллюзий, но, утихомирив гонор и глупую гордость, стоило признать, что сия нелепая конструкция мне только мешала. Мешала видеть реальность, замечать нестыковки.

Карина не была мне родной тетей. По ее словам, она была лучшей подругой матери, но воспоминания из детства никак это не подтверждали, хоть и не опровергали — я ее просто не помнила до того, как… Как погибли родители. Официальная версия гласила, что они разбились в авиакатастрофе, унесшей жизни всех пассажиров. Тетя говорила, что авиакомпания даже выплатила мне какую-то компенсацию и помогла репатриировать останки. Водила на кладбище, показывала могилы, но рассказывать подробности отказывалась, мол, ей слишком больно вспоминать.