— На что ты ради этого готова?

Вопрос был знакомый, в другой вариации, но все тот же.

— Ты же понимаешь, что это не так просто? — продолжил он. — И для тебя, и для меня.

— Понимаю…

— Будет больно.

— Также больно, как при Первой Метке?

Полные губы поджались:

— Да, возможно.

— Я согласна.

Андрей хмыкнул:

— Ты еще не знаешь, на что согласилась.

— Я согласна! — повторила уже почти криком.

— Ладно, поехали.

— Куда?

— Ко мне.

Я этого ожидала. Конечно же, я этого ожидала. Знала, что он поставит такое условие. Шуточки с поцелуями закончились, я слишком раздразнила волка.

— Ну? Поехали?

Он все еще давал возможность отступить, передумать, но я уже закусила удила, хоть внутри все и обмирало от страха, от разочарования. Из-за него, из-за того, что я уже, по сути, на все согласилась.

— Ставки выросли, Леся, если ты не готова платить по счетам, лучше забудь.

— Нет, — упрямо мотнула головой, — поехали.

Страх, горечь от того, что теряю что-то ценное в себе. Его слова вертелись в голове, раскалывая мой мир на куски. «Ставки выросли» — это точно.

Пока мы ехали в машине я не знала, что сказать. Когда оказались в его квартире слов так и не нашлось, зато обнаружилась тонна неловкости и стеснительности. В Вегасе я готова была не него запрыгнуть с разбега, но ситуация кардинально изменилась. Меня все еще тянуло к нему, но зудящее беспокойство с ноткой разочарования не давало расслабиться.

Тем более, что его чисто мужская квартира не настраивала на релакс, каждой деталью напоминая, в чье логово я забрела. Именно, что холостятское логово. Огромная студия, условно разделенная на зоны — кухня, через барную стойку гостиная, а за диваном спальня. Да-да, внушительная двуспальная кровать стояла в том же открытом пространстве не особо прячась за спинкой монстра-дивана. Хорошо хоть унитаз посреди столовой не обнаружился.

Лаконичный дизайн, темные тона, много прямых линий, острых углов и ничего уютного или не выполняющего какую-либо функцию. Строго утилитарно.

— Дизайнер — дерьмо, — вырвалось не иначе, как на нервах.

— Согласен, — поддержал Андрей, окидывая собственную квартиру недовольным взглядом. — Все руки не доходят переделать.

— Такой купил? — продолжила я светскую беседу, чтобы не задать намного более неприятные вопросы.

Для меня неприятные.

— Нет, просто не проконтролировал полет фантазии некоторых, — хмыкнул волк. — Виски?

— Да! — прозвучало так, словно я сейчас умру без порции спиртного.

Хотя почему «словно»? Точно умру. От того самого смущения. Глупого, неуместного, но никуда не желающего уходить.

Андрей выставил два хрустальных бокала на стойку, классических, таких, что только в фильмах тридцатых годов и увидишь. Налил янтарной жидкости. Пододвинул один из бокалов, приглашающим жестом указав на высокий стул. Уже за одно то, что не стал приближаться, позволив удержать дистанцию я ему была безмерно благодарна. Хоть какая-то возможность собраться с мыслями.

Первая порция виски исчезла удручающе быстро. Андрей только хмыкнул и налил еще, не пытаясь заговорить, даря возможность самой начать… торги.

— Чего ты хочешь? — наконец выдавила я, когда и от второй дозы остался всего глоток на дне.

На самом дне и я себя ощущала. Тонущей в сожалении, только непонятно по какой именно причине. Что задело сильней? То, что он пока не предложил или то, что я соглашусь на все не раздумывая? Или то, что при других обстоятельствах, между нами, все могло быть иначе?

Ликан не спешил отвечать. Посмаковал виски, укоризненно поглядывая на то, как я добила и второй стакан. Думаю, никто до меня так варварски не глушил сорокалетний Макаллан[13] из эксклюзивной коллекции, но зато приятное онемение охватило не только все тело, но и большую часть мозга.

— Леся, дело не в том, чего хочу я, хотя это и так понятно, верно?

Что-то такое мелькнуло в его глазах, что-то настораживающее, опасное, но я не придала эту значение. Как позже оказалось — зря. Гораздо сильнее меня занимало иное напряжение, вполне определенного характера. И пристальный взгляд больше не пугал, он притягивал и завораживал. Золотые искорки в шоколадной радужке манили, сулили нечто… сладко-горькое. Что делает животворящая сила виски…

— А в чем дело? — язык уже немного заплетался, но мысли все еще были ясными.

Более или менее.

— Иначе помочь не получится, — со значением проговорил волчара. — Так что совместим приятное с полезным.

И его любимая кривая ухмылка. Или моя любимая? Сказанное в голове не очень укладывалось. Было настойчивое ощущение, что мной манипулируют, но… Черт, все окончательно смешалось.

Я хотела Топольского. Факт. Топольский хотел меня. Факт. Он обещал снять Метку. Факт. Все это, действительно, складывалось довольно ладно. А сожаления, разочарование… Безусловно, хотелось романтики, чего-то особенного, с учетом того, что это будет мой первый раз… Млять, Андрей-то об этом не знает… Мысль мелькнула и пропала, потому что горячее, большое и сильное вдруг оказалось очень близко.

— Леся, последний шанс передумать, — губы прошептали где-то в районе шеи, а лапы уже были на талии и скользили ниже.

Опьянеть с двух стаканов виски я не могла, не в алкоголе было дело, не от него меня повело так, что я почти повисла на ликане. Все дело было в нем. В его запахе, в жаре, исходящем от высокой фигуры, в заполошном стуке сердца и в его, и в моей груди. Сколько раз я фантазировала об этом моменте? Сколько раз мне это снилось в таких вариациях, что приличной девушке знать не положено? Вот только я неприличная. Совершенно неприличная, там, где дело касается Топольского.

Червячок сомнения грыз еще где-то там изнутри, но волна возбуждения уже активно топила здравый смысл. Разумное пало жертвой того самого либидо, что либидирует. Не по счетам я собиралась платить, а очень даже нагло воровать крупицы счастья. Пусть я так и не дождалась нужных мне слов, пусть все ради свободы и никаких взаимных чувств, но это не отменяет жгучего желания, безумной потребности, которую я наконец смогу удовлетворить.

Я оказалась неправа. Андрей не просто встретил мой порыв на полпути, он его подхватил еще до того, как я поняла, что сама потянулась за поцелуем. А потом нас накрыло обоих.

Он был так нежен, осторожен, будто знал, что первый. Впрочем, наверное, запах меня выдал, или что-то еще. Ему ничего не нужно было говорить, он все чувствовал кончиками пальцев, по малейшей моей дрожи, по тональности хрипа. Сам едва сдерживался, мышцы бугрились и перекатывались под влажной от пота кожей, но все равно не срывался, все равно все держал под контролем. Пока я окончательно не сошла с ума и в порыве страсти не укусила его за плечо, а потом еще раз в изгиб шеи. Откуда у меня взялся этот порыв я не поняла, он просто был. Одно точно — он и стал точкой невозврата. Дальше был только огонь, оттененный двумя вспышками боли. Первая — это мы, наконец, соединились, а вторая… На утро я решила, что это и было снятие Метки, потому что она больше не ощущалась, не мерцала эдакой звездочкой на краю сознания.

Утро вообще было на удивление уютное. Тихо посапывал волк, мирно устроившийся рядом. Свет почти не мешал, едва пробиваясь сквозь ночные шторы. Мне бы спать и спать еще, но…

Ничего не изменилось, ровным счетом ничего. Да, я больше не ощущала Метки, не было больше теплого комка у основания шеи, но на этом все. С Меткой. А вот со всем остальным…

— Лаборатория — это ваше детище! Топольских! Вот, как все связано!

Щелк, и Андрей прикрывает глаза, пряча ту самую вину.

— Так?! Ответь! Ты… ты всегда знал о Лаборатории!

И как в кино мелькает кадр за кадром — все его оговорки, все моменты, когда я должна была догадаться, должна была сопоставить все факты. Он знал, о том, что я из Инкубатора еще до того, как я проболталась. Он знал о Карине. Он знал, что я рвану в Лабораторию при первой возможности.