— Стой, стой. Как исправит? А если я откажусь.

— Ну ты можешь подольше его помурыжить, но в конце года все равно хоть тройку, но поставить должны будете.

— Только потому что он Распутин?

— Да, только поэтому.

Я злилась и бесилась, понимая, что как бы то ни было, проиграю. И решила для себя быть выше ненависти. Если он будет посещать, если с ним не будет проблем, то и я не буду, как он выразился стервой.

Когда я вышла с работы, то сразу пошла в сторону метро, в голове уже были мысли о том, что купить Леве на Новый год. У них будет утренник, и мне разрешили в нем поучаствовать в виде снегурочки. Я стала замечать, что отношение заведующей детского дома ко мне поменялось. И это не могло не радовать.

Не успеваю я закончить переходить пешеходный переход, как прямо передо мной появляется огромная чёрная машина.

Хочу обойти, но вдруг дверь открывается, и пара человек в чёрных масках буквально затаскивают меня внутрь. И как бы я не кричала, бесполезно. Меня толкают на пол, поворачивают на живот и стягивают руки пластиковым креплением, а в рот суют кляп. От страха у меня сводит внутренности. Единственная мысль, что плещется на краю сознания, что я больше никогда не увижу Леву.

***Платон***

Член проникал все глубже. Еще. Еще. Я дернул за волосы и заставил девку прогнуться, чтобы всадить сильнее, грубее, жестче. Она кончила, сквиртуя, а я отбросил ее на кровать. Ненавижу это дерьмо.

— Что? Платон? Ты уходишь? — блондинка имени которой я даже не спросил, прикрыла пизду, словно скромная. Пиздец. Да что все бабы, как сговорились. На*уй играть невинных, когда сами меркантильные твари, которые просто ищут крышу побогаче. И училка новая такая же. Не зря же с деканом трется. Зачем только одевается, как замухрышка непонятно. Там по титькам видно, что она давно и прочно не целка.

— Ухожу, — собираю шмотки и сразу выхожу за дверь, шокируя в подъезде какую-то бабку. Мне последнее время на все наплевать.

Ну а что? Скоро я женюсь на тридцатилетней кошёлке Ингрид, только потому что один раз разозлился и забыл вовремя высунуть.

Теперь она беременна моим спиногрызом и постоянно давит на меня своим положением. Еще и отцу моему в уши льет.

Словно беременность делает женщину больной и беспомощной. И теперь мой влиятельный папаша вынуждает меня на ней жениться. Или учиться. Словно я там чего — то не знаю. Я даже появляться там не буду. Все равно в конце все поставят, а вот выполнит отец ли свое слово или придумает еще какую-нить хуйню, не ясно.

Выхожу, кутаясь в пальто, осматривая этот старенький район, где в одном кафе и подцепил телку. Они всегда на меня смотрели как на чудо природы. Хотя вот Ингрид сначала игнорила, словно не текла по мне как сука. Вот и училка такая же. Имя то еще какое дебильное. Аврора. Додумались же.

Иду к тачке, которую бросил на дороге и случайно вижу тачку декана. А там…. Ну кто бы мог подумать-училка с ним обнимается.

Странное ощущение, но под ложечкой засосало. Хотя чего удивляться, я и так знал, что он ее трахает. Да все об этом говорят. Как бы еще на работу приняли преподавателя без опыта, закончившего вуз по заочке. Говорят, она в немецком шарит. Но говорить: «Я,Я декан», может любая.

Стучу по стеклу и тут же вижу ее испуганный взгляд, словно застал ее за минетом. У нее взгляд такой. Монашки реально. Я бы не отказался увидеть ее на коленях.

Они что — то мямлют про то, что он ее просто подвозил, но судя по испуганным глазам училки, этим дело не ограничилось.

— Распутин, я действительно подвозил Аврору Михайловну. А ты бы вместо того, чтобы шататься, пошел бы готовиться.

Готовиться? А чего я там не знаю. А вот не знаю, почему у училки, что уже стоит спиной такая реакция. Руки в кулаки сжаты, спина прямая.

— А по какому поводу должна быть подготовка?

— Ну так у тебя завтра экзамен по немецкому у Авроры Михайловны.

— Да что вы говорите, — ну точно приду. Просто поржать и смотреть, как натягиваются скулы этой гордой телки. — А во сколько сее замечательное событие. Ни за что не пропущу.

На утро я еле просыпаюсь, но на экзамен прихожу. И я даже планирую ответить и поразить училку своими знаниями, а потом где — нибудь зажать ее и посмотреть, как сильно у нее трусы мокнут от моего немецкого. Но стоит мне открыть дверь, как я застываю. Училка не училка не поймешь. И дело даже не в рубашке, под которым ясно вижно кружева, а в улыбке, которой она озаряет этого пидора Ольховского. Нет, у него конечно были бабы, но это все прикрытие, чтобы папаша— тиран не спалил.

Может она и мне так улыбнется? Но нет. Стоит мне сесть на место рыжего, столкнув его со стула посреди ответа, как он начинает голосить, а училка смотрит на меня как на падаль. И это злит. Я может учиться хочу, а она даже не пытается меня заинтересовать.

— Пошел вон, Распутин! — вскочила она, тряхнув сиськами.

— Я пришел сдавать экзамен, — на чистом немецком между прочим сказал. И удивил, она даже губки свои раздвинула, но тут же сжала, сощурив глаза.

— Я не приму у вас экзамен, хотя бы за то, что вы не появились на моих занятих ни разу, хотя бы за то, как вы посмели без стука и уважения войти ко мне в кабинет. И точно не приму экзамен за избиение моего студента.

— Избиение? Не смеши меня. — ржу, смотря на рыжего, который так и лежал на полу. Вот утырок.

Ольховский поднялся, смотря на меня, потом на других и что интересно, все кивнули. Вот оно что, за училку встали стеной. Забыли уже как я им кокса покупал и на Ибицу возил. И эта пизда тоже стоит, словно Жанна Дарк перед пожаром. Она для них как висящая на елке конфетка, которую нельзя съесть. Посмотрим, что они скажут, когда конфетку вскроют и покажут, что вместо шоколада там гавно.

— Бери ношу по себе, чтобы не падать при хотьбе, сука.

Я решил проучить ее, цепанул несколко знакомых ребят, который подогнали мне фургон. И уже в конце ее рабочего дня она связанная лежала на полу, брыкаясь и мыча.

— А тебе точно помощь не нужна? — спросил Олег, постоянно посматривая назад, как она извивается, как задралась юбка, демонстрируя дешманское белье. — Можем по очереди.

— Да не буду я ее насиловать. Тогда я с отцом вообще не договорюсь. Так, проучу мальца, — торможу ему, где он сказал. — Так что выметайся.

— Ты фургон то завтра верни.

— Скажу адрес, где оставлю, — говорю и вижу, как Олег на училку пялится. Она все еще извивается как уж. Жопа, кстати, что надо. Иногда я жалею, что не сын какого-нибудь бандюги, и нужно следить за репутацией, что есть семья, бизнес и вообще. Порой хочется отчудить, как сегодня. А у меня отец приличный бизнесмен, которого знают все влиятельные люди страны, да и мира многие. И мне предстоит занять его место.

Принц блять. И никто не спрашивает, надо ли мне это. Управлять стальным гигантом в сибири, который кормит всю страну.

Новость, что мне придется уже в скором времени стать приличным и чинно восседать с сукой женой и спиногрызом реально рвет башню. И это в двадцать один год. Все ебанулись.

Олег остается на остановке, а мы с училкой едем дальше, за город. Она перестает брыкаться где — то минут через сорок.

Торможу в лесу, до города добраться можно, но сложновато. Иду назад и сажусь рядом с училкой. Аврора. Вижу ее трусы, и рука на автомате тянется тронуть задницу. Но стоит ее коснуться, как она начинает снова брыкаться и что — то мычать в кляп. Интересное зрелище, возбуждающее. Я умудряюсь стянуть повязку с ее глаз, но кляп не трогаю. И умей ее взгляд прожигать, я бы сгорел заживо. Она даже в таком положении, взглядом пытается командовать, показать свое превосходство. Даже с задранной до сисек юбкой.

Но это только подстегивает решение унизить ее прямо сейчас. Дать понять, что с таким ублюдком, как я, лучше не связываться.

Я смотрю на ее с усмешкой и встаю, демонстративно расстегивая ремень на брюках.

— Я тоже могу дать вам пару уроков, Аврора Михайловна.