— Да соберись уже — гаркнул Торвас, видя мое состояние. — Давай лучше посмотрим, что у тебя из системных возможностей осталось, а там будем думать.

Я кивнул и усилием воли заставил себя немного успокоиться. Отправил Мелиссе еще одно сообщение, чтобы она тут же нашла Мао и попросила переправить ее в безопасное место. Затем обреченно открыл интерфейс.

По истечении пятнадцати минут, я немного выдохнул. Все было не так страшно. Со мной остались все мои способности, инвентарь и чат со спутниками. А также карта, правда уже без обновлений, но это было не особо важно. Помимо самого главного — потери привязки, я лишился доступа к аукциону, всех видов системного чата и системных умений.

Меланхолично перебирая свои оставшиеся умения, остановил взгляд на одном из них. Активное умение моей сути мигала рамочкой готовности к использованию. Призыв проекции аватара со сроком восстановления в месяц. Вряд ли это чем мне поможет, но хоть поболтаю с монахом. Прошлый разговор был на редкость информативным. В том, что появится именно он, сомнений не было.

Без всякого плана на разговор, я активировал умение и привалился к стене. Ничего не происходило и я было уже начал клевать носом. Посмотрел на иконку умения. Таймер восстановления уже запустился, но монаха все не было. Везде жулики, криво усмехнулся я.

— Не спеши судить и сам неспешно осужден будешь.

Вот дела… еще секунду назад в комнате никого не было. И, кстати, неплохая формулировка… надо будет запомнить.

— Я что, вслух это сказал? — попытался оправдаться я перед сидевшем на циновке монахом.

Выражение лица его явно говорило, что ему без разницы.

— У нас мало времени. Поэтому давай сразу перейдем к сути.

Я не имел малейшего представления к какой сути нужно переходить.

— Да я так… просто захотелось поговорить.

— Ты можешь просто так захотеть отлить сходить. Давай выкладывай уже.

Это я могу. Но шутить сил и настроения не было.

— У моих друзей снята привязка к перерождению в этом мире, и как мне объясняли ничего хорошего их после смерти их не ждет. Это можно исправить?

Лицо монаха вытянулось, он собрался и внимательно посмотрел на меня. Его взор, казалось, пронзал душу, и я непроизвольно съежился, стараясь закрыться.

— Так… понятно. — после небольшой паузы сказал он. — К сожалению это мне не под силу.

Иллюзорная надежда погасла, погрузив меня в отчаяние. Если уж и он не может, то вариантов просто больше не существует. Я закрыл глаза, прислушиваясь к стуку своего сердца. Когда я их открыл снова, монаха и след простыл. Вот и поговорили. На негнущихся ногах я доковылял до кровати и просто упал на нее. Темнота ласково окутала мой разум, почти мгновенно погрузив в тяжелый сон.

Он медленно шел по главной улице к центральным воротам крепости. Огонь, охвативший почти все постройки, бликами отражался в его глазах, полных ярости и боли. Пепел снегом падал ему на голову и плечи, выжигая легкие и душу. В его запахе была смерть… смерть тех, кто доверился ему. Тех, кого он поклялся защищать до самой смерти. А теперь он вдыхает запах их мертвых тел. Он чувствует их укор. Мы тебе верили — кричали они! Их крик и боль разрушали разум, сваливая его в пучину безумия.

Меч, дарованный ему ангелами, волочась за ним, высекал искры на мостовой. Рука, державшая его, была иссечена ужасными ранами, как и все тело воина. Непонятно, что вселяло в него силы продолжать идти вперед, но если бы вы посмотрели в его глаза, то не стали бы задавать этот вопрос. Ярость и боль… сжигающая все, чего коснется его взор. Глубоко, в их глубине, можно было почувствовать еще отчаяние и страх… но не за себя. За его спиной стояла ратуша, в подвале которой укрывалась Селеста — его дочь, и еще несколько детей. Его жена — светоносная Эстель, осталась с ними.

Брусчатка была вымощена трупами. Тела защитников крепости, адских гончих и демонов не оставили на ней даже пяди свободного пространства. Тишина, нарушаемая лишь шипением огня и треском рушившихся строений, напряглась в ожидании последней схватки. Он вышел на площадь перед воротами, которые были разрушены в самом начале боя, и представляли собой обугленный проем. В нем стояли трое темных богов. Они были молоды и еще не поднялись высоко в иерархии Преисподней, но все равно были уже очень сильны. Они стояли спокойно и расслабленно. Смерть сотен их слуг вызывало на их лицах лишь легкую улыбку.

— Ну, что, Метатрон. — начал тот, что стоял справа. — Быстро сдохнешь или будешь сопротивляться как в прошлый раз?

Что за чушь он несет, подумал воин. Какой прошлый раз? За сотню лет, было много попыток захватить твердыню света, но каждый раз, умываясь кровью, нападающие уходили ни с чем. Но сегодня, похоже, они добьются своего.

— О чем ты говоришь, демон?

Двое других переглянулись и засмеялись.

— Каин, не неси чушь! Давай уже заканчивать тут.

— Хорошо, только в этот раз оставьте последний удар мне.

Внезапно странное ощущение овладело паладином. Реальность, как будто разделилось надвое. В одной из них он стоял и смотрел на темных богов, а в другой — темный меч пронзил его, и он упал на мокрые от крови камни площади. Темный бог перешагнул его тело и протянул руку к ратуше.

— Они там!

Странное дежавю наяву. Если бы воин знал это слово, то он бы так и сказал. Продолжая погружать его в пучину безумия, каскад образов стал наслаиваться сотней отражений, где он умирал. Каждый раз по-разному. В одном из них он увидел Селесту и Эстель… видел их смерть и отчаяние. Боль вырвала его сердце… что-то сломалось в нем, и он закричал, падая на колени. Сотни отражений лопнули как старые зеркала, пронзая его тысячами осколков и в каждом из них он видел смерть… свою и своей семьи. Вселенская боль вливалась в него и, казалось, нет ничего в мире, что может ее выдержать.

Последним усилием воли ускользающего сознания, он сжал в руке амулет, дарующий ему силу небес. Рука, закованная в мифриловую перчатку, сжалась и нерушимый камень треснул. Паладин поднял свой взор к небу и вонзил меч в землю.

— Возьми мою душу, всевышний! Даруй мне силы, чтобы уничтожить зло! Я отрекаюсь от всего… от этого мира… своей семьи… всего, что мне дорого… и обещаю служить тебе вечно, до тех пор, пока свет этого мира не погаснет!… Прошу тебя!

Слова молитвы отречения были произнесены и реальность застыла восковой маской, с ужасом ожидая продолжения. За всю историю мира эти слова прозвучали впервые, и никто не знал, что последует дальше. Темные боги неуверенно переглядывались, взирая на коленопреклоненного воина.

— Чего это он⁈ — озвучил общий вопрос один их них.

— Не знаю… может баг какой. Не важно, пора заканчивать. — ответил второй и взмахнул руками.

Перед ним замигала пентаграмма призыва и через мгновение там появился огромный демон. Как перышко он держал в руках огромную пылающую секиру в человеческий рост. Издав дикий крик, он, повинуясь приказу, прыгнул на одинокую фигуру воина. Двое других богов тоже пришли в себя и под их ногами также начали образовываться пентаграммы.

Тем временем первый демон уже навис над паладином, и секира опустилась. Казалось, что смерть неминуема, но внезапно мир замер вновь. Секира, зависла в сантиметре от головы воина. Боги застыли черными статуями. И даже блики огня на горевших зданиях превратились в статичные картинки.

Прямо над местом схватки, небеса пронзила молния, разрывая покрывало черных туч, словно нож. Падая вниз, молния превращалась в сгусток света. Через мгновение он окутал фигуру паладина.

— Клятва принята!

Реальность пошла рябью, возвращая миру привычный ход времени. Топор демона бессильно высек искры с наплечника, который сиял ослепительным светом. Воин медленно поднялся с колен и молниеносным ударом пронзил демона. Свет клинка пожирал исчадие ада, и он в кровавой вспышке тут-же исчез. Два других демона застыли в растерянности, как и их хозяева.