Гидра захлопала глазами и села на седле ровнее, держась за Энгеля. Пламя и драконий рёв отчётливо возникли в её памяти.

— Так что было на Дорге? — спросила она у Энгеля.

Тот улыбнулся ей своими белыми глазами. И мягко погладил по спине, растирая её, чтобы согреть — хотя она и без того была закутана в его плащ.

— Спрашиваешь, — молвил он. — Тавр даже не собирался начать с переговоров. Он сразу стал обстреливать город и натравил на него драконов. Весь остров поднялся на свою защиту, и, хотя его армия превосходила нашу, мы использовали множество уловок, чтобы устоять: сбрасывали камни на его корабли, стреляли по нему из укрытий в скалах, заваливали портовые гроты и ставили взрывные ловушки. Увы, против драконов Рааль не воевал давно. Поэтому обстрелять их нам толком не удалось. Но потом, клянусь богами, ты прилетела верхом на Мордепале — обомлели все, и мы, и Тавр! Он мигом велел свернуть наступление, но его твари уже сели тебе на хвост. Весь остров смотрел на то, как вы отбиваетесь сразу от всех его драконов, и каждый кричал имя Мордепала! Пока не стало ясно, что он проигрывает.

Энгель перевёл дух и тепло прижал к себе Гидру, держа поводья одной рукой.

— Я сразу отправился за тобой, взяв ту же самую карраку, «Морскую кошечку». Прибываю в Мелиной — а там порт, мать его, горит!

Леммарт рассмеялся позади них.

— И над побережьем летает, чёрт возьми, Сакраал! — совсем распалился диатрин. Он сам не верил тому, что говорил. — Огромный, будто само небо упало на нас! А на городской площади лежит растерзанное тело Рокота. Горожане уже надевали его голову на палку в знак победы над Тавром!

— И это была, между прочим, моя идея! — Леммарт пришпорил серого и догнал их, конём разогнав косяк роящихся медных гончих. — Я был озверевший. И говорю им — айда, братцы, башку этого чудища в порту воткнём — чтобы Тавр, решив вернуться через огонь, сам всё понял! А мне и говорят — в порту корабль с флагами диатрина. Я — в порт, а там Энгель выпрыгивает прямо на пылающую набережную и на ходу гриву своего коня ладонью хлопает, чтобы не горела!

— Боже мой, — слушая, Гидра всё больше и больше приходила в шок оттого, что минувший день не был видением.

— Помчался он ко мне и говорит, мол, куда улетел Мордепал? А я решил, что он прибыл прямиком из преисподней, — корчился от смеха Леммарт. — Чуть не испустил там же дух, ведь я думал, что умер он…

— Мы поспрашивали тех, кто видел улёт Мордепала, и кинулись за тобой, — продолжил Энгель.

— Мы насилу вообще покинули город! Жители пытались носить его на руках вместе с конём!

— Я сказал им, что придётся подождать, пока на моих собственных руках не окажется диатрисса, — смутился Энгель. — Ты стала доа. И нашей надеждой.

И восхищённо посмотрел на хрупкую рыжую Гидру, завёрнутую в его плащ.

— Первая доа со времён Лорны Гагнар! — подхватил псарь Кароан. — Слава Ландрагоре!

— Ура! Ландрагора! — отозвались другие рыцари, и несколько собак солидарно залаяли.

Гидра заулыбалась, но тут же холод сковал её.

Лорна Гагнар — одна из жертв договоров с Мелиноем. Последняя доа — ставшая последней явно благодаря его усилиям.

«Что же я делаю?» — подумала она и поёжилась. — «Иду против Мелиноя? Или, судя по тому, что он меня отпустил, — танцую под его флейту?»

— Ты-то, Гидра, как ты умудрилась оседлать Мордепала? — пробудил её от раздумий голос Энгеля. Он весь укутывал её собой; она сидела не столько на седле, сколько на его сюртуке; но его руки, обнимая её и иногда блуждая по её спине и укоротившимся волосам, не вызывали в ней привычной дрожи или отторжения. Будто так и должно было быть.

Она посмотрела на диатрина с теплотой и некоторой растерянностью — вполне искренней.

— Я просто велела бить в колокола в Арау, потому что ты тогда сказал, что, должно быть, Мордепала привлёк их звук в Мелиное.

«А может, он услышал мои мысли».

— И он прилетел в порт Арау, когда я уже собиралась отплывать назад.

Энгель сверкнул глазами, желая спросить, добилась ли она чего-то на отцовской земле, но не стал — тайна его происхождения так и оставалась тайной для остальных.

— И когда он сел передо мной, я поняла, что мы и так уже много времени потеряли — ведь фрегаты отца отбыли утром — и я просто села на него, и мы рванули к Доргу.

— Просто села! — всплеснул руками сэр Леммарт. — Чёрт побери! В Кодексе Доа тысяча страниц, и «просто сесть»…

— В том же Кодексе Доа так и сказано, — усмехнулся Энгель. — Что всё вышеописанное нужно лишь тем, кто занимается приготовлениями. А потом, если всё-таки дойдёт до дела, всё будет просто, как влитое. Каждый из доа готовится так долго, что все нужные знания и принципы живут в нём — первый полёт лишь раскрывает их.

— Хотел бы и я это испытать, чёрт возьми! Но теперь ты, Энгель, должен попробовать с Сакраалом — раз они с Мордепалом тоже муж и жена…

Энгель отшутился, но Гидра видела, что лицо его несколько помрачнело.

«Бедолага», — подумала она. И положила руку ему на щёку, легонько погладив.

Диатрин тут же воспрял и послал ей в ответ полный нежности взгляд. Затем накрыл свою небольшую ладонь своей, огромной и глубокой.

— Чем ближе узнаю тебя, тем чаще замечаю, — вздохнул Энгель. — Такая маленькая, такая тощая. На чём только душа держится. А пережить всякий раз умудряешься такое, что любому рыцарю не под силу. Воистину, огонь Гагнаров пылает в твоём сердце и разгоняет твою кровь.

«Сейчас опять вспомнит, что про себя думал так же, пока мать не призналась в измене», — нахмурилась Гидра и решила пресечь его дурные мысли. Она перенесла свою ладонь ему на шею, под затылок. И та легла так, будто была очень тяжела; Энгель тут же склонился.

И поцеловал её.

Его дыхание защекотало ей нос, и она от неожиданности всё-таки вздрогнула. Но мимолётное касание губ ощущалось ещё долго после того, как диатрин уже выпрямился. Гидра залилась краской, однако не смогла скрыть улыбку — и потому ему не пришлось извиняться за случившееся.

Тут же она поймала ехидный золотистый взгляд сэра Леммарта и через плечо Энгеля сердито сверкнула на него глазами. Тот сделал характерный жест рукой, будто завязывая себе рот.

«Ловелас проклятый», — подумала Гидра сердито. — «Будет теперь всю жизнь припоминать».

На этом их разговоры поутихли, и процессия понеслась галопом, завидев поодаль огни Мелиноя.

Ночью не так были видны разрушения, причинённые городу Мордепалом. Однако Гидра и так пропускала мимо внимания продавленные крыши домов, почерневшие сваи недостроенных складов и рытвины от когтей на улицах. Больше всего ей бросалось в глаза то, что было здесь всегда, со времён королевы Лорны: статуи тигров, арки в виде тигров, колонны с мордами тигров и даже флюгера в форме них. Мелиной словно просачивался из земли, минуя пламя, войну и смерть, и памятные фигуры вымерших хищников нарочно держались крепче, чем свежие укрепления.

«Владыка Мелиноя — владыка Рэйки», — думала Гидра, терзаемая неприятными предчувствиями. — «Что знал диатр Эвридий об этом?»

Однако нарастающий шум не дал ей уйти в себя. Люди выбегали к ним, крича имя Энгеля и иногда «диатрисса», и они не проехали и двух улиц, когда перед ними стали бросать цветы. Синий в лунном свете Лунь устало прядал ушами, после пережитого уже совсем не пугаясь летящих в морду ирисов и роз. А диатрин благодушно улыбался, ловя некоторые из них.

Наконец в центральном квартале стало так много людей, что всадники не могли двигаться дальше. Горожане чествовали Энгеля, восславляли богов за то, что он жив, и кричали: «Мы знали! Мы не верили гнусным языкам!»

И диатрину пришлось взять дело в свои руки. Выехав на чуть более свободное место, он набрал в грудь воздуха и провозгласил:

— Жители Мелиноя! Я счастлив снова видеть вас! И восхищён тем, как вы дали отпор захватчику! Но, именем Великой Матери, будьте милосердны ко мне и к вашей диатриссе — минувшим днём она оседлала самого Мордепала и принесла нам победу. Ей нужен отдых! Да и мне, признаться, не помешал бы…