Я вздрогнула от её слов, и она заметила это.

– Ты просто себя истязала, – покачала головой она. – Сколько ты не спала?

– Чуть больше суток, – прохрипела я и облизала пересохшие губы.

Или несколько.

– Тебе нужно отдохнуть. Жду тебя в госпитале не раньше завтрашнего полудня. И без возражений!

Я и не собиралась возражать. Сил хватило только кивнуть в знак согласия и благодарности.

Не помню, как вышла из госпиталя. Очнулась уже на улице. Солнце встало. Его яркие лучи били по глазам. Я сощурилась. Голова немного кружилась. Слабость стала мукой. Хоть бы не свалиться где-то по пути. Медленно поплелась в сторону корпуса, где занимала комнату.

Узнают ли они, что пленник жив? А жив ли он? Смог ли выбраться? Очнулся ли? Как мало шансов, что он исполнит своё обещание! Как мало веры в это. И слишком много презрения к себе. Пришло время сожаления и снедающих сомнений.

Навстречу шли шумные солдаты и работники госпиталя. Время завтрака. Мой путь проходил мимо общей столовой.

Опустив голову, я держалась ближе к стене, стараясь пройти незамеченной. Но обрывки фраз всё-таки настигали меня.

– Его имя скрывали…

– Но почему такая тайна?!

– И всё это время он находился у нас?! Как обычный?!..

– Потому что вопросов было бы ещё больше, идиот!

Впереди шли трое: сержант и двое рядовых. Голос одного из них казался знакомым.

– Неужели это в самом деле был он?

– Да, говорю тебе! Я сам видел нашивку на его мундире! – раздражался тот, что казался знакомым. – Нам приказали надеть на него мундир и сфотографировать.

– Мёртвого?!

– Чёрт возьми, ты меня хоть слушаешь?!

Надо их обогнать как можно быстрее! Голова начинает сильнее кружиться. Я действительно могу рухнуть прямо здесь.

– Не может быть! Чтобы сам Валенти и так попался! – опровергал третий парень.

– Говорят, он уложил четверых наших, пока его не пырнули ножом! – доказывал солдат, которого я откуда-то знала. – Пока вели сюда, он ещё двоих ухлопал! За ним пошли пятнадцать человек, а вернулись только двое!

Точно! Это же Макс среди них! Претендент на звание принца сердца Анны.

– Всё равно мало верится! – скептически ответил другой парень. – Чтобы сам Герман Валенти попался вот так в плен и помер от какой-то заразы!

– Сепсис – это штука серьёзная, парень, – хмыкнул третий.

Я замерла.

– Да уж, любимец Якоба Кайзера, сам Чёрный Полковник умер от обычной болячки, которой больше сотни лет!

– Теперь победа точно за нами! Без него комитаджам будет не так весело!

– Да, недолго осталось, парни! К Новому году вернёмся домой…

Солдаты, победоносно хохоча, удалялись, пока я, окаменевшая от ужаса, вслушивалась в отголоски их слов, разрывающие сознание: «Герман Валенти», «Чёрный Полковник», «любимец Кайзера мёртв», «победа за нами!».

– Что же я наделала?! – выдохнула я и закрыла глаза, почувствовав, как по щекам побежали слёзы.

Цезарь Власто сдался. Резко дёрнул нижний ящик массивного стола и принялся шарить в нём. Да! Вот они! Ну наконец-то.

Сигареты олицетворяли проклятую зависимость, которая давала о себе знать каждый раз, когда происходило что-то ужасное или напряжённое. Как сейчас, например.

Вытащив пачку, он быстро открыл её и достал одну из пяти оставшихся сигарет. Предвкушение удовольствия заставило пальцы Цезаря слегка подрагивать, пока он чиркал тонкой спичкой о край коробочки. Немалых усилий ему стоило добыть огонь и закурить.

Президент двух объединённых континентов откинулся на спинку кованого кресла в Овальном кабинете и с нескрываемым наслаждением затянулся. За его спиной растянулось новое знамя Америки. Те же полосы, но уже вертикальные. Те же звёзды, но их уже двадцать пять. Бело-зелёные цвета флага олицетворяют стойкость и силу, которая помогает выживать там, где сдаются другие. И цена тому может быть непомерно высока.

Всё. Дело сделано. Его отказ официально озвучен и принят. Его друг – больше не друг. Пусть пока ещё не враг, но чувство собственной паршивости лишь усиливается.

Цезарь сделал ещё затяжку, с сожалением поглядывая на дымящуюся сигарету. Жена заметит его шалость. Скандала не избежать. Но дело сделано. Она узнает о том, что он отказался выступить против Якоба Кайзера и не втянул недавно окрепшую страну в войну. Она поймёт его слабость.

В отличие от Николаса Аргинского, который только что осознал – все союзники отвернулись от него и его страны.

– Ну вот и готово! – провозгласила я, протянув собственноручно сшитую куклу малышке пяти лет, и не сдержала улыбки, глядя на её восторг.

Только что прошёл тёплый дождь и на короткое время унял жару. Детвора бегала по лужам, и когда я слышала её весёлый смех, сердце сжималось от минутной радости и тревоги. Во дворе госпиталя, как всегда, было людно. Солдаты смешались с медработниками и местными жителями. Люди сновали вокруг, словно в бесконечном круговороте.

Мой перерыв на обед вот-вот закончится, но я ни капли не жалела, что потратила его не на еду, а на маленькое счастье вот этой малышки. Безнадёжно глупо, но пока я шила для неё куклу, проговаривала молитву как заклинание. Отчаянно просила для неё мира и защиты.

Но в голове настырно жужжали мухи над гниющей плотью моей мёртвой души и остатками совести.

– Спасибо!

Она восторженно захлопала в ладоши, прижав новую игрушку к груди.

– Беги, покажи своим подружкам! – подзадорила её я, и она тут же умчалась.

Я смотрела ей вслед и чувствовала, как улыбка от добра, сделанного для этой малышки, превращается в концентрацию печали.

Девочка чудом осталась жива после последнего налёта стравщиков. Ей повезло, как и другим детям, живущим в этом городке.

Но этого нельзя сказать о тех, кто больше не смотрит на небо снизу, а созерцает нас сверху. Как же иначе? Все детки – это невинные ангелы, которые даже не понимают, что сейчас творится.

Спустя пять налётов стравщиков, шесть грузовиков с ранеными и убитыми солдатами, два ночных дежурства и одну мучительно-бессонную ночь я призналась себе, что совершила жуткую и непоправимую ошибку.

Репортёры твердили о смерти Чёрного Полковника. Взахлёб рассказывали, что Якоб Кайзер остался без своего «любимого офицера», тыча в объективы камер фотографию с избитым и посиневшим лицом Валенти.

А я не знала, о чём сожалеть больше и на что надеяться: чтобы проклятый полковник всё-таки не выжил или чтобы добрался до своего полка и освободил моего брата.

Стоило прикрыть глаза, как начинали проплывать красочные картины горячих сводок новостей о том, что Герман Валенти бессмертен. Я будто видела, как он радостно улыбается, стоя рядом с Кайзером и глядя в объектив жутко чёрными глазами.

Поэтапно могла назвать всё, что будет со мной после первого сообщения о том, что полковнику удалось бежать. Отца расстреляют. Брата признают изменником вместе со мной. А Якоб Кайзер будет продолжать свой смертельный марш, беспощадно убивая и уничтожая всё и всех вокруг.

Я погубила не только себя. Я уничтожила миллиарды судеб.

Даже не заметила, как слеза скользнула по щеке и упала на ладонь. Слеза бесполезной скорби и раскаяния.

– Вив!

Обернувшись на оклик, я увидела Анну, которая, ловко маневрируя среди толпы, бежала ко мне. Сердце подпрыгнуло в груди и набрало бешеный ритм. Что-то случилось!

– Вивьен, там…

Она едва могла дышать от быстрого бега.

– Ну что же там?! – схватила я её за плечи, уже утопая в океане паники.