Ее остановил не страх, а свет. Это было так неожиданно, что Чайник повернула голову и смотрела на него с пола через прищуренные глаза и лес конечностей. Что-то невероятно яркое выходило из камера-блока. Сначала в коридор, искрясь, выкатилось металлическое кольцо шириной дюймов шесть. Оно качалось и наклонялось, танцуя на ободке, как вращающаяся монета, которая почти остановилась. Свет становился все ярче и ярче. Из камера-блока вышла фигура, окутанная яркими, как дуги, струями потрескивающей энергии, которые перескакивали с одного пути через ее тело на другой. Она была похожа на ночное небо в самые страшные грозы, на уничтожающие землю бури, которые свирепствуют в тех редких случаях, когда над Коридором встречается северный и южный лед-ветра.

Устойчивые линии зазубренных молний тянулись со всех сторон фигуры, касаясь стен, потолка, пола, горящие точки соприкосновения медленно блуждали по камню. Это выглядело почти так, как если бы человек был каким-то странным и многоногим насекомым, приводимым в движение множеством тонких блестящих конечностей. Свет сиял из ослепительных глаз, вырывался из открытого рта, тек кровью с кожи. Все тело беспорядочно пульсировало, светясь до ослепительной интенсивности, и угасая, оставляя Чайник наблюдать за танцем остаточных образов. Казалось, что в любой момент кожа существа может подняться от яркого света, а плоть растает на костях. Угол его ног и рук, неровное движение вперед говорили об агонии, как будто заключенная в нем энергия могла в любой момент разорвать существо на части.

Самый левый из ной-гуин первым пришел в себя и, прикрыв глаза рукой, потянулся за каким-то оружием на поясе.

В то же мгновение произошел взрыв. Вновь прибывший со щелчком выпрямился и раскинул руки. Из его груди вырвался потрескивающий разряд белой энергии, направленный на ассасинов и превративший каждое тело в силуэт. Центральная горизонтальная колонна силы вытянулась по всей длине зала, окруженная более мелкими нитями или серпантинами, которые тянулись во всех направлениях. Он пронесся сквозь ной-гуин и бессветных, как будто их там и не было.

Мучительная судорога пробежала по бессветному, державшему Чайник, по самой Чайник и утекла в пол, унося с собой все.

• • •

НОНА РУХНУЛА, СМУТНО сознавая, что ее тело дымится. Камень вокруг нее был опален, и где-то далеко выл Кеот. В ярде от нее лежал ошейник с сигилом, который она покатила перед собой, входя в туннель, теперь обугленный почти до неузнаваемости.

— Предок! — Клера отважилась на самое простое проклятие, отняв руки от глаз. — Я и не знала, что ты способна на такое!

— Я тоже. — Нона лежала там, где упала. От ее слов поднялся пар, набирая высоту в свете фонаря. Пламя за колпачком казалось бледным и слабым, хотя тот был полностью поднят. — Не проси меня сделать это снова в ближайшее время. — Она чувствовала себя опустошенной и вычерпанной, даже хрупкой. Как будто ее рука могла запросто оторваться, если Клера возьмет ее, чтобы поднять на ноги. — Иди и найди Чайник.

— Скорее всего, она меня арестует или что-нибудь в этом роде. — Клера с сомнением посмотрела на обугленные и дымящиеся останки ной-гуин и кучу слуг позади них. Некоторые тела еще дергались.

— Скорее всего, я тебя арестую или что-нибудь в этом роде. — Нона попыталась придать своим клинкам форму, но не смогла.

Клера потерла шею, где из четырех тонких параллельных порезов сочилась кровь, и пожала плечами. Она вынула нож и осторожно двинулась к лежащим телам. Нона смотрела, как Клера оттаскивает в сторону мертвых и проделывает дыры в тех, кто еще не закончил жить. Конечности Ноны время от времени подергивались, как у бессветных, и воспоминания о том, как она была близка к тому, чтобы быть разорванной на части, продолжали возвращаться, мучительно яркие.

Нона вырвалась из разума Чайник и проснулась внутри собственного тела, все еще смутно осознавая продвижение Чайник. Приоткрыв один глаз, Нона обнаружила, что Клера притащила ее туда, где туннель пронзал небольшую естественную пустоту. Притворяясь, что она без сознания, Нона подождала, пока Клера приблизится, и со всей возможной скоростью потянулась к шее девушки.

— Ты снимешь с меня ошейник, а я вернусь за Чайник, — сказала Нона. Намек на дефект-лезвие посередине каждого пальца убедил Клеру в искренности Ноны. Клера достала набор массивных отмычек, пригодных для простого и тугого запора на браслетах, и вскоре ошейник со звоном упал на камни.

• • •

— ОНА ЗДЕСЬ, — КРИКНУЛА Клера, вставая.

Нона поползла к ним. У нее не было энергии, чтобы встать, хотя, как ни странно, ее конечности, казалось, гудели от силы, ноги дергались, руки дрожали, время от времени миниатюрная молния дугой переходила от одного пальца к другому. Даром Пути была грубая сила, которую можно было сформировать и высвободить, как свет, как тепло, как взрыв. Ярость Ноны придала энергии форму молнии. Это, казалось, соответствовало буре, которая поднялась в ней из-за ее плена.

Чайник лежала под целой кучей тел. Сначала те, кто держал ее, потом те, кто был рядом с ней, кто был сбит с ног своими коленопреклоненными друзьями. В двух местах сквозь ее одежду были прожжены дыры примерно в дюйм шириной, плоть под ними обгорела.

— Она выглядит мертвой, — сказала Клера, не сумев притвориться, что сожалеет об этом.

— Она не умерла. — Все тело Ноны содрогнулось, едва не опрокинув ее лицом вперед. — Я бы знала.

Клера снова присела на корточки и положила руку на шею Чайник.

— Она не дышит... и... пульса нет. Совершенно мертвая. Прости, Нона. — Она повернулась к ной-гуин. — Жаль, что ты не оставила кусочков побольше. Мне всегда очень хотелось иметь свою собственную черн-кожу.

— Она не мертва. — Нона подползла к боку Чайник. Монахиня действительно выглядела исключительно бледной. Некоторые из трупов бессветных выглядели более живыми.

Она мертва. Кеот высказал свое мнение.

— Она не мертва! — Нона протянула руку, чтобы схватить Чайник, намереваясь тряхнуть и разбудить ее, если понадобится. Но как раз перед тем, как их руки соприкоснулись, с каждого пальца сорвались толстые струйки молний и устремились в Чайник. Монахиня забилась в конвульсиях, руки, ноги и голова резко дернулись вверх. Через мгновение она упала на спину, обмякнув, и в следующее мгновение глубоко вздохнула, как будто была под водой слишком долго.

— Чайник! — Нона дотронулась до ее плеча, сначала неуверенно, но потом, когда ничего не случилось, крепко сжала его. — Чайник?

Чайник перевернулась, тяжело дыша. Нона заметила, что темная ткань леггинсов монахини блестит от крови.

— Оторви несколько полосок ткани, Клера: у нее ножевая рана в бедре. — Нона снова перевела взгляд на Чайник. — Клера вытащит тебя отсюда. Я схожу за Зоул.

— Ты что? — Клера перестала отрывать кусок ткани.

— Мы не можем просто оставить ее здесь!

— Что вообще делает Зоул... Погоди, я не хочу знать. Ты не можешь пойти за ней. Ни одна из вас не может пойти. Даже если бы ты могла сражаться, это было бы безумием.

— Я пойду. — Нона подползла к стене и, держась за нее, поднялась на ноги.

Ты сошла с ума. Оставь ее! Голос Кеота звучал слабо. Он не только стал тише, чем раньше, но и трещал и дрожал в ее голове.

— Мы не можем ее оставить! — прорычала Нона, злясь на правду больше, чем на Кеота или Клеру. Кто-то дернул ее за лодыжку, и она уставилась в пол. Чайник вытянула руку, чтобы схватить ее.

— Зоул может прятаться в стенах. Уйти туда, куда мы не сможем за ней последовать. — Голос Чайник все еще дрожал от сотрясения, которое вернуло ее к жизни.

— Вот именно! — В голосе Клеры прозвучало удивление, но она ухватилась за эту идею. — Если Йишт научила ее камень-работе, она может спрятаться где угодно. Мы вернемся и найдем вместо нее половину ной-гуин Тетрагода, бегающих по коридорам и жаждущих крови.