Через несколько мгновений Чайник уже стояла на ногах перед фигурой, настолько закутанная в тени, что даже ее темное зрение с трудом различало какие-либо детали. Некоторое время они стояли молча, глядя друг на друга. Чайник услышала стоны раненого в пах мужчины у ее ног и почувствовала, как его рука потянулась к ее куртке. Она наступила ему на шею, сломав ее с такой отстраненностью, что Нона вздрогнула. Взгляд монахини ни на мгновение не отрывался от фигуры перед ней:

— Кто ты?

Темнота начала рассеиваться. Новоприбывший, ростом с Чайник, оказался одетым в поход-пальто.

— Сестра? — Чайник склонила голову набок, вглядываясь в полуночную тьму, все еще клубящуюся под капюшоном.

Фигура не ответила, только отступила назад, стряхивая кровь с пальцев; последние тени покинули ее.

— Зоул? — Чайник поняла это раньше Ноны.

Зоул откинула капюшон. Она с отвращением посмотрела на свою руку и вытерла ее о ближайшее дерево:

— Не думаю, что поблизости есть другие.

— Зоул? Что ты здесь делаешь?

— Иду за тобой. — Она моргнула, словно ответ был очевиден.

— Но почему? — Чайник оглядела деревья, которые теснились со всех сторон, словно ожидая появления новых послушниц.

— Потому что ты идешь за Ноной.

— Как ты смогла... — Чайник отказалась от вопроса в пользу другого: — Почему ты хочешь найти Нону?

— Мы планировали вместе побывать на льду. — Зоул слегка пожала плечами и отвернулась, словно смутившись. — Она — мой Щит. Я не должна потерять ее.

— Не думала, что ты веришь во всю эту ерунду с Избранной. — Чайник подошла к первым двум нападавшим и наклонилась, чтобы ножом выковырять из трупов свои метательные звезды.

— Не верю.

— Тогда почему? — Вторая звезда оторвалась с влажным звуком.

— Она — моя подруга, — проговорила Зоул где-то позади Чайник голосом, слишком тихим, чтобы его можно было расслышать.

НОНА ЦЕПЛЯЛАСЬ ЗА мысли Чайник, не позволяя им ускользнуть. Волна напряжения, притянувшая ее по нить-связи, теперь рассеялась, но ее ждала темная камера, тошнота, скука и страх. Она хотела быть с Чайник, во внешнем мире, охотиться на тех, кто схватил ее. Кроме того, там была Зоул.

Между тем, Яблоко и Зоул оттащили предполагаемого лесовика с тропинки в лес и потащили туда, где лежали тела.

Слияние разумов Чайник и Ноны ослабело. Нона больше не могла слышать мысли Чайник и касаться ее воспоминаний, но могла смотреть ее глазами, чувствовать ее руками и слушать ее ушами. Этого было достаточно.

Наступила ночь, Чайник не развела огня, но и она, и Зоул плели тени достаточно хорошо и могли видеть в любой естественной темноте. Чайник привязала мужчину к дереву веревкой из своего рюкзака. Она усадила его спиной к стволу, связав руки позади. Его голова упала на грудь. Метательная звезда была покрыта смолой на основе бескостного, который делал жертвы безвольными и неспособными двигаться. Она сняла звезду с его бицепса и перевязала рану.

— Ты пробила тому человеку голову. — Картины жестокого убийства затопили зрение Чайник. В дальней камере поморщилась Нона.

— Я шла по Пути, — сказала Зоул, стоявшая за спиной Чайник, пока та занималась пленником.

— Ты могла бы просто заколоть его. Или ударил его слегка... мягче. — Чайник встала и обернулась.

— Я не знала, со сколькими мне придется иметь дело. И у меня нет ножа.

Чайник протянула Зоул один из кинжалов, висевших у нее на поясе, — здоровенный кусок железа длиной в девять дюймов, заточенный до смертоносности.

— Теперь есть, — улыбнулась она. — И спасибо тебе. Я думала, он меня достал.

Зоул ничего не сказала, только нахмурилась и согнула пальцы.

— Ты еще никого не убивала. — Это был не вопрос.

— Не убивала.

— Хорошо, что ты чувствуешь это. К этому нельзя относиться легкомысленно. — Чайник положила руку на плечо Зоул. Девушка вздрогнула, но не сделала ни малейшего движения, чтобы оттолкнуть руку Чайник.

В далекой камере нахмурилась Нона. Она попыталась вспомнить свое первое убийство. Один из солдат Шерзал, той ночью, в Лесу Реллам. Ей было лет восемь, наверное. Она принесла кровь тех солдат в клетку Гилджона, но любой след вины смылся задолго до этого.

— Хорошо. — Чайник сжала плечо Зоул и убрала руку. — Мы должны выяснить, кто наш друг и что ему известно.

Чайник присела на корточки и внимательно осмотрела мужчину. Он, как и остальные, был одет в серые куртки и темные брюки. Нона почти не сомневалась, что это тот же орден, что держит ее в плену. У них были такие же короткие волосы, такая же спокойная преданность.

— Мне не обязательно спрашивать, кто он такой, — сказала Чайник. — Он один из бессветных. Пронизан тенью, как и я. Я чувствую это теперь, когда у меня есть время, чтобы сосредоточиться. Ты сама можешь увидеть это в нем.

Теперь, когда Чайник это сказала, Нона поняла, что тоже видит это, и удивилась, как не замечала этого раньше. Вокруг этого человека двигалась темнота, неуловимая, как туман двигался бы вокруг любого другого.

— Бессветных? — спросила Зоул.

— Бессветные — слуги ной-гуин, — ответила Чайник. — Большинство из них — кандидаты, которые выдержали обучение до какой-то точки, но не смогли проявить себя. Их значительно больше, чем ной-гуин. Однако их не так-то часто можно найти: это указывает на то, что Нона была захвачена ной-гуин. И на то, что либо один ной-гуин взял с собой бессветных и оставил их охранять его след — что кажется маловероятным, — либо что они обычно охраняют эту тропу. А это означает, что мы находимся рядом с Тетрагодом.

У Зоул больше вопросов не было.

У Ноны их было много, но ни одна из ее попыток привлечь внимание Чайник не увенчалась успехом. Никто не знал, где находится Тетрагод, хотя ходили слухи, что он в любом случае перемещается каждые два-четыре года. Но где бы он ни находился, это место будет неприступным. За столетия ной-гуин пережили множество врагов, среди которых было немало императоров. Скрытность могла быть их основной защитой, но далеко не единственной.

— Я дам ему противоядие, и мы посмотрим, что он нам скажет. — Чайник сунула руку в карман.

— В этом есть какой-то смысл? — Зоул пнула ногой землю. — Он поклялся молчать. Не знаю, каким пыткам учат Сестру Благоразумия, но хватит ли этого, чтобы сломать его, и быстро?

— Я знаю, как причинить кому-то боль. — Голос Чайник был мрачен. Она достала свой костяной нож и с его помощью вырезала прямоугольник из нижней части штанины мужчины, достаточный, чтобы прикрыть две растопыренные руки. Затем она показала таблетку, зажатую между большим и указательным пальцами. — Сначала противоядие. — Подняв голову мужчины, она положила таблетку ему в открытый рот, закрыла его и приподняла подбородок. Она повернула голову мужчины так, чтобы заглянуть ему в глаза. — Скоро ты снова обретешь контроль над своими мышцами и сможешь говорить, — она взяла прямоугольник ткани и стала ждать.

Первым контроль пришел к глазам мужчины. Судорога, еще одна судорога, а затем глаза безумно заметались туда-сюда.

— Твои друзья мертвы, — сказала Чайник.

Затем восстановился рот. Он сплюнул темное месиво в Чайник, но та ловко поймала его в лоскут, который отрезала от его штанины. Она отодвинулась. Мужчина продолжал плеваться и давиться, как будто у него во рту было нечто совершенно отвратительное на вкус. На задворках сознания Чайник Нона недоумевала. Противоядие от бескостного не имело никакого вкуса... возможно, немного соленое.

— Как далеко отсюда до Тетрагода? — спросила Чайник.

— Десять миль. — Мужчина невнятно произносил слова, его мышцы все еще были слабыми от бескостного. Он моргнул, на его лице отразились ужас и изумление.

— Мы ищем девушку, которая была схвачена. Расскажи мне о тех, кто проходил здесь в последние дни, о тех, кто мог бы взять ее с собой.

Лицо мужчины исказилось от напряжения, но рот предал его:

— Телласах проходила здесь два дня назад, она вела мула, и от ящика на нем пахло так, словно там находился пленник или труп.