— Хозяйка требует увидеть Вас в лучшем виде. Поэтому поручилась на меня. Можете не волноваться, Вы будете блистать и сразите гостей наповал. Я слышала, что среди них будет Ваш будущий жених. Как быстро растут дети…

— Он не мой жених, — раздражительно сказала Розалинда, уводя взгляд от зеркала.

— Вы это пока говорите… в порыве молодости. Как старше станете, так разу будете сожалеть о том, что отказывались выходить замуж за скромного юношу с большими деньгами, — делая ударение на больших деньгах, служанка взялась за шпильки. — Вам нужно быть благочестивой и честной девушкой. И, пожалуй, Ваша мать с этим согласна.

— Да ты говоришь то, что она тебе надоумила, — презрительно сказала она.

— Пусть и так. Но вот, у кого правильные и здравые мысли, — с восхищением проговорила женщина. — Берите пример с матери. Много мудреного усвоите…

— Если она так настойчиво хочет, чтобы я вышла замуж, так почему у нее нет обручального кольца на пальце? — раздражённо перебила Розалинда.

— Этого мне не дано знать. Вы, юная госпожа, не должны смотреть на других.

Тут то она и замолкла. Резко и грубо служанка вставляла шпильки в тугой хвост, напевая неразборчивую песню.

Спустя полчаса с лишним, Розалинда пребывала в полной красе. Блестки на платье играли на свету, а ожерелье на оголенной шее придавало шарм и роскошь. Последний безудержный взгляд служанки пришлось перенести ей, прежде чем выйти за пределы своего истоптанного спокойствия. Одобрительно кивнув, она бросилась к двери, отворяя и пропуская вперед юную госпожу. Пересекла порог Розалинда, как одурманенная. Девочка старательно представляла, что теперь случиться с ней и какой оборот примет дело вот уже спустя несколько мгновений.

В зале ее уже ожидала Дарья. Вся напудренная, разодетая и с безумно чинным видом. Глубокое декольте подчеркивало ее пышную грудь, серебряные серьги с алыми камнями свисали с ушей, на мощные плечи спускались кучерявые волосы. Точно видно, идет — всех честью удостаивает. Вопреки внутренним переживаниям и хлопотам, она выглядела, как женщина независимая и грозная. Впрочем, такова Дарья есть и сейчас. Приметив Розалинду со служанкой, она властно сложила руки, одетые в черные длинные перчатки, на груди, зорко бегая глазами по всей ее худенькой фигуре.

Тут Розалинда и заметила огненный, быстрый взгляд, готовый выжечь ее до тла. В лице Дарьи мелькнуло что-то особенное, что-то откровенное, что, впрочем, и ожидалось. Медленной, непринужденной походкой она подошла к оробевшей служанке.

— Благодарю за хорошую работу, — неискренне говорила она, вновь бросив на нее свой сильный взгляд. — Розалинда совсем скоро станет невестой. Грех не попросить человека с особенным вкусом стиля преобразить ее нахмуренное личико.

— Спасибо… Для меня честь, — служанка глубоко поклонилась и всю ее надменность будто рукой сняло.

— Можешь идти.

Легкая улыбка проявилась на этих противных губах, от которых остались лишь мутные и дотошные мысли. Вскоре они остались одни. Лучики солнца пробирались сквозь длинные, узкие окна, ослепляя и освещая Розалинду.

— Будь так добра. А я знаю, что девочка ты добрая, только будто перемкнуло тебя в последнее время, — шагнула она к ней с обворожительной улыбкой, схватила ее за обе руки и крепко сжала. — Эта встреча не похожа на другие! Намотай на ус, деточка. Прекрасная возможность завладеть хорошим будущим, — соблазнительно шептала она на ухо. Это едкое, дьявольское лицо умело меняться в одну секунду! В это мгновение у нее явилось такое детское, шаловливое выражение, и черные ресницы плутовски захлопали. Черт бы побрал ее!

Розалинда не сказала ни слова. Никакие мысли на ум не приходили, в голове лишь зарождалась жгучая ненависть.

— Правильно! Лучше молчи, — выпустив руки, она потрепала дочь по плечу. — Нечего тебе вообще голос свой подавать. Ты только отвечай на вопросы, как благовоспитанная и скромная девушка. А то опять выпустишь свои дикие корни! Знаю тебя.

— Да о чем ты? — ответила та в нетерпеливом состоянии духа.

— Как о чем? Думать надо. Если уж и вышла из трущоб, то роду своего не подавай. И личико свое попроще сделай, ты должна понравится Филгену и его отцу.

«С этой язвой лучше не спорить, — заключила Розалинда, — а то гляди, чего еще похуже сделает».

Вскоре минуты томительного ожидания иссякли. Спустившись с крыльца, она направились по дорожке в аллею, встали посредине тропинки и стали выжидать. Когда бы не глядела Розалинда на Дарью, так всегда в ее глазах отражался трепет от предстоящей встречи, а черты лица застывали в жутком нетерпении, стоит лишь услышать грохот проезжей тележки. А Розалинда напротив — все более и более омрачалась. Пальчики ее дрожали, а к щекам вдруг прилила кровь, как только она заметила резкое движение Дарьи. Лишь теплый осенний ветер согревал и ласкал ее лицо. У ворот остановилась карета, и тут же из нее показались две фигуры, нагонявшие на нее только унижение и смирение.

Отворились двери, и на тропинку ступили двое мужчин, один из них совсем юноша. Еще в пяти шагах расстояния он снял шляпу и глубоко поклонился. Его шляпа и поклон сначала едва затронули внимание Дарьи. Она гордо плыла прямо к ним, неприметно подгоняя Розалинду.

Генри пришел в черном костюме, седой и до того тощий, что едва ли можно было отличить его от начавшего разлагаться трупа. Нахмурив брови, но вмиг улыбнувшись при виде Дарьи, он, склонив голову, пожал пухлую ладонь, вызывая на губах ее кокетливую ухмылку.

— Много времени прошло с нашей последней встречи, да и сегодня, Вы, как видите, я не один явился.

Суровый взгляд его бросился на Филгена, неловко стоявшего позади. Услышав, что разговор зашел о нем, погружённый в раздумья, он встрепенулся и, кивнув, ступил вперед. Филген вежливо обратился к дамам, улыбаясь. Каждое его движение, слово было под прицелом Розалинды. Наружности он был неплохой, даже очень хорош собой. Под густыми ресницами серые глаза пристально вгляделись в нее, и, прикусывая щеку, он мнительно уводил взор, будто стыдясь, как только взгляды их случайно встречались.

— Пройдемте уж, — торжественно провозгласила Дарья. — Нечего на улице стоять.

В полном молчании они вновь ступали по ступенькам крыльца. После между Генри и Дарьей завязался разговор, который, однако, Розалинда посовестилась подслушать. Пришли они в просторную комнатку, где посреди стоял круглый стол со всякими вкусностями: чайник, из какового струился горячий пар, плетеные корзинки с конфетами в блестящих обертках, бисквиты и медовый торт. Потеснившись в стороне, Розалинда заметила быстрый, недовольный лисий взгляд Дарьи, от которого сразу же пробежали мурашки. Спустя мгновение лицо ее будто смягчилось.

— Вот уж и говорила я Вам, Генри Милд, — с улыбкой сказала она, — что не забуду! Для Вас же такой стол накрыла. А, Вы, юноша, чайку будете?

— Да, прошу… — очнулся он, странно посмотрев на нее. Страннее было то, что Розалинде, смущенной лишь обстоятельством встречи, приходилось не по силе выдерживать стойкий и пронизывающий взор Филгена.

— Несколько слов, а как приятны, — лестно заметил Генри Милд, делая глоток чая.

— А как по-другому то? — язвила Дарья, однако ехидничала она кокетливо, и дело обращалось в привычную шутку. — Если бы собирался большой народ, то и пиршество было не то без Вас. Что ни на есть, почетный гость.

— Да что же Вы так?.. Мне, старику то, такие лести не говорят, а Вы дама еще способная привлекать внимание…

— Я лести говорю? Не смешите, это уж никакая не комедия, — склонилась она над Филгеном, одной рукой придерживая крышку, а другой схватившись за ручку. Филген примкнул к спинке стула, уворачиваясь от спадавших волос Дарьи с плеч.

— Я рад, что у Вас нашлось время для встречи весьма деликатной и серьезной… — сомкнув ладони в кулак, говорил Генри, четко проговаривая каждый звук.

— Время для этого всегда найдется. Розалинда, честно говоря, не ожидала такого решения, и когда узнала, то трепетала и, видимо, чтобы свыкнуться с мыслью, нуждалась остаться наедине с собой. Вы знаете, что на некоторых девиц сейчас еле как фату нацепишь, и то, провально все это… И, чтобы Розалинда не испортила честь свою, я приняла решение благоразумное! — гордо подняв подбородок, она искоса посмотрела на дочь.