Взобравшись на самый вверх, она остановилась у стены и снова прислушалась.

Разговоров более не было, а дверь ужасно скрипела.

Медленно, боясь произвести шум, Афелиса открыла ее, озираясь по сторонам. Тревога душила, а руки мелко тряслись. Открыв небольшую щель, в которую она могла бы пройти, Афелиса тайком спряталась в кладовой.

Приоткрыв дверь, она наощупь проскользнула на сундук и с беспокойством легла. Разные чувства смешались внутри нее. Радость, страх, разочарование, и все виделось ей ужасным: мысли об услышанном никак не укладывались.

Звуки шагов приближались, а голоса все до единого смолкли. Девушка подумала, что они могли что-то заподозрить, и вмиг отвернулась к стене, приняв спящий вид. Затаив дыхание, ей оставалось только слушать и делать выводы о своем успехе остаться незамеченной. Дверь отворилась, и маги вошли в комнату. Убежище, словно угнетенное напряжением, оставило неприятный осадок.

Старик, которому едва удавалось передвигаться, что-то пробурчал и слег на сундук. Успокоенное, точно мертвое лицо его не подавало признаков жизни. Изредка он храпел и переворачивался с бока на бок. Илекс в смятении прибежала к своей кроватке, что-то обговорила с Миладой и без шума уснула через полчаса. Элид и жрицы, не спавшие еще час, сидели в тишине, пока женщина не решилась предложить выпить чай.

Ночь тянулась долго и медлительно в сознании Афелисы. Сон не шел, а страх лишь отгонял его. Поддерживая сонный вид, она тайком подслушивала разговор Милады и Элида, страшась пошевелиться.

— Но, постой, — Элид протянул к ней руку, останавливая. — Без жертвы совсем никак? Может, та информация была не достоверна и… в конце концов, нам удастся сохранить?..

— Элид, — обращалась она к мальчишке, — нам не дозволено совершать ошибки, иначе это грозит выйти нам боком. Мы будем следовать наставлениям высших сил и подчиняться. Мы не вправе управлять желанием старейшин.

— Ты же знаешь, какие они — высшие силы. Сплошной обман и эгоизм. Все колдуны знают, что им вдоволь хватает энергии возродить рубин, но никто не хочет восстанавливаться после церемонии. Что уж говорить, — разочарованно выдохнул Элид, — если даже дата церемонии не назначена до сих пор. О какой серьезности может идти речь? Слышишь?

— Не нужно глупостей, дорогой.

— Глупостей? Да я один здесь, кто не подчиняется этим высшим силам, потому что имею свое право!

Язвительный смех Милады поверг парня в шок.

— Ты? Имеешь право? Низшие колдуны не способны воспрепятствовать воли старейшин, усвоишь ли ты это?

— Все равно, Милада. Я буду стоять на своем.

— Довольно, — резко прервала она Элида, у которого явно в голове толпились невысказанные мысли, — мне неохотно слушать твою юношескую брехню. Ступай спать.

Сконфузившийся Элид, временами содрогавшийся до чертиков в порыве гнева, что-то шептал про себя, будто бы скороговоркой, но после стиснул зубы и уселся на кровать. Мелида ни слова не обронила, но Афелиса чувствовала напряженность ситуации и то, как мальчик тяжело вздыхал. Они семья, думалось ей, однако кто-то вонзил клинок между ними. Впрочем, что бы ей не приходило в голову, от каждой мысли клонило в сон, а глаза невольно смыкались. Хотелось уснуть только ради отвержения плохих мыслей.

Ранним утром, кажется, еще на восходе, как после сообщил ей Элид, хорошо выспавшаяся, она проснулась после долгого сна. Это сновидение промчалось перед ней так быстро, но в ее памяти все еще уживались мельчайшие ее детали. Лениво потянувшись, девушка ненароком увидела мальчишку, повернутого к ней спиной. Он стоял у небольшого столика напротив входной двери и что-то творил. Она не могла четко разглядеть предмет в его руках, но могла предположить, что тот точит ножи. Афелиса лежала без действий, изображая сонный вид, ибо вставать сейчас ей представлялось некомфортно. Прошло минут пять и в стороне послышался шорох, а затем хриплый кашель. Илекс сразу же уселась на кровать, уставив глаза в пол. Заметив ее, Элид и не подал вида, хоть даже и чуть вздрогнул от неожиданности и засуетился. Он быстро, неловкими движениями спрятал ножи и с волнующей улыбкой посмотрел на нее.

Девочка все еще не могла прийти в себя. Весь вид ее вторил о погружении в мысли до того, что она некоторое время не замечала фигуру Элида перед ней. Однако, подняв голову, засмущалась и до жути стало неловко, что она закрыла румяное свое личико руками, неумолимо прося извинений.

— Прости, я что-то забылась. Ты знаешь, что со мной часто случается подобное, — девочка глядела на него невинно, но стеснительность ее вмиг спала спустя долю минуты. — Зачем так рано поднялся?

— Не спалось, — отрезал Элид.

— Правда? В последнее время бессонница прямо овладела тобой, — она улыбнулась.

— У меня есть свои причины. Не уверен, что выражусь правильно, говоря о бессоннице, — Элид уселся рядом с ней, поворачиваясь боком. — Это не всем нужно знать.

— А мне расскажешь? — шептала Илекс, оглядываясь по сторонам. Она приближалась к нему так близко, что кажется, носы их могли соприкоснуться.

— Тебе?.. Хм, — задумчиво произнес он, — могу, ведь доверие мое к тебе бесценно. Только потом: не думаю, что все будут долго спать.

— Хорошо, Элид, — Илекс кивнула и вскочила на ноги. — Если это ужасная, страшная новость, то мне хотелось бы услышать ее из твоих уст, — тихо сказала она, грустно и задумчиво склонив голову и не подозревая, каким сверкающим взглядом глядел на нее Элид, — но, кажется, я начинаю догадываться, что ты имеешь в виду.

Девочка вздрогнула и поглядела на Элида. А тот с особой внимательностью слушал ее.

— Я бы не прочь рассказать сейчас, только нам нужно отойти.

— Как скажешь, — ответила Илекс, — пойдем.

Они отворили дверь и мигом пробрались в коридор, далее спускаясь по лестнице. Илекс шла медленно, будто не отоспавшись. Наконец, Элид привел ее в помещение, раннее знакомое ему и Афелисе.

— Думаю, здесь слышно ничего не будет, — сказал Элид, — только пообещай, а лучше, поклянись, что больше никому не расскажешь об услышанном.

— Обещаю.

Те проклятые слова отдавались эхом в ее голове. Девочка проснулась от кошмара, словно душившего ее, преграждавшего путь кислороду. Ворочаясь с бока на бок, Розалинда нехотя прокручивала в мыслях те до боли страшные события, а порожденное фантазией удушение все еще припекало чувствительную кожу.

Ярые солнечные лучи струились через шторы, озаряя сонное девичье личико. Садясь на кровати, она расслышала чей-то разговор, сверху, нарушавший идиллию тишины. Однако, непривычные чувства, дотоле не испытываемые, затмили обыкновенную картину.

Этим утром никто не стучался, выходя за пределы ее спокойства, — мать и служанка, не навещавшие девицу до самого полудня, навеяли на нее чувство чего-то странного и подозрительного. Беспокойство, пытающее Розалинду с самого сна, не отпускало, напрочь вытесняя из умиротворения, не давая свободы мысли.

Впрочем, тревожилась она долго и мучительно, а когда пришло время выходить, то и вовсе не повстречала никого.

Затуманенному рассудку казалось, что вокруг нет ни единой живой души. За стенами пусто и тихо, что ощущалось внутри по-особенному холодно и отстраненно. Мертво и сухо было угнетение, возвышенное над приемным залом, где прежде она повстречалась с гостем. Все же Розалинда не обращала столь внимания на все странности так чувственно, как во всем желании глаза ее бегали по каждому углу.

«Платье, забранное горничной, должно быть, сушится, — размышляла девица, спускаясь вниз по лестнице, — Все же, стоит проверить. Вдруг она в отъезде? А мне ни слова не сказали, к тому же мама…»

Мысль ее неожиданно прервалась. Лестница вела к холлу, но нежные ступни до того замерзли, что следовать по пути оставалось невозможным. Еще тогда она вспоминала, как вывозили все вещи из комнаты в иное помещение, называемое её новым местом для написания сценариев. Иначе шум, доносившийся с третьего этажа, нарушал ход ее мыслей, и не позволял вдоволь заниматься работой. Братья, что жили над ней, будто нарочно приносили столько проблем, может даже из-за всё ещё неутихающего чувства ревности. Хоть они и признали Розалинду, но оставались не против подшутить над девчонкой и увидеть яркие пятна возмущения на бледном лице. Оттого мать взяла идею со сменой помещения в свои руки. Только все равно девице удалось заскочить туда лишь пару дней назад, во время ремонта.