— Кто же тебе подарил это кольцо? — проговорила Розалинда сдержанным и прерывающимся голосом.

— Да кто-кто? Ты лучше бы помалкивала, задавать такие вопросы. Я, дорогая, сама то не знаю, — вмиг она залилась безудержным смехом, обходя каждого.

Глаза сверкали, и она гордо взглянула на свою дочь. В самом деле, Дарья была несколько смешна: торопясь, издавала порой невнятные звуки, а слова вылетали часто, без порядка. Ей все желалось говорить, говорить и поведать обо всем на свете. Но, рассказывая, она внезапно вскакивала, шагая из угла в угол, то вновь садилась, поднося к губам чашку чая.

— В том-то и дело, что не помню ни лица, ни чина, ни имени, — продолжала Дарья. — Только то, как вручил он мне этот подарок и скрылся из виду. До чего смешон и стеснителен; с таких личностей только и смеяться. А все потому, что совесть их гложет и мнение общественное. Вот, вот смех настоящий!

— Я погляжу, ты в том самом платье, — заметила Розалинда, присматриваясь к кружевам на декольте. — Не слишком ли празднично?

— Я могу устроить себе бесконечное пиршество! — восклицала Дарья. — Да и гости могут заявиться в любой момент — миссис Хендерсон-то ещё не оправилась как следует.

Спустя несколько минут в комнате появилась сама Авиана. Ничто не выдавало признаков тех страданий, зародившихся в ее душе. Поприветствовав всех, и в особенности отблагодарив Дарью, она скромно уселась вблизи девчонки.

— О чем я и говорила — у судьбы множество неожиданностей.

Розалинда не подавала голоса, лишь неподвижно сидела в углу, покусывая изредка нижнюю губу. Все вокруг помутнело, а голоса сливались воедино. Ее вмиг бросило в холод, а после ладони жутко вспотели. Припомнилось знакомое чувство, какое ощущала она ночью. Казалось, что еще мгновение, и снова вспыхнет огонь, разлетевшийся в разные стороны.

Длинные пальцы мрака окутали ее глаза. Удивленные лица женщин, обратившиеся на нее, стали последним, что она видела.

В туманной дымке бледных облаков скользила луна, отбрасывая тени на деревья. Далеко сверкали огни фонарей, раскинувшись длинной полосой у берега. Афелиса бросала в сторону колючие ветви, ведя за собой изнемогавшую Илекс; мальчишка, следовавший за ними, изредка кидал взгляд на протоптанную дорогу. Прихрамывая, Илекс пришёптывала невнятные слова, опустошенно глядя на Афелису. Чувствуя, как губы вмиг потрескались, и от каждого вздоха гортань обжигало расправленным воздухом, Афелиса стерла с лица капли пота: они тут же испарились под душным зноем. Радостный вскрик Элида иногда пугал и настораживал. Он тут же несся со всех ног в сторону света и, чуть погодя, понурив голову, разочарованно шагал назад, разуверившись в своих надеждах. Слабый ветер колыхал листья, а где-то вдали доносилось шуршание травы. Не скоро они добрались до поляны, усеянной холмами и беспросветным туманом.

— Мы ведь не потеряемся? — тихим голоском говорила Илекс, прижимаясь к девушке хрупким тельцем. — Я читала о приключении одного путешественника, кажется, беглеца, который пропал без вести, — помолчав мгновение, она почувствовала мелкую дрожь. — Не хочется повторять его судьбу.

Афелиса нежно погладила чужое плечо и, кратко улыбнувшись, одарила девочку бесплодной надеждой. Досадно и грустно становилось Афелисе от заманчивой лжи, каковой приходилось окутывать глаза маленькой Илекс. Пребывая в неприметной тоске, она не проговорила более ни слова.

— Давайте передохнем здесь, — сказал Элид, скидывая с плеч рюкзак. — Здесь не должны водиться хищники, так что бояться нечего.

— Раз уж нечего бояться, то должен быть кто-то? — робко спросила Илекс, мнительно подходя к другу.

— Да перестань ты, — отмахнулся Элид, приближаясь к ней и пристально смотря в глаза. Бедная девочка не выдержала его взгляда, опустила глаза в землю, как виноватая, и легкая краска облила бледные щеки. Стыд бы угнетал куда сильнее, если бы темнота не скрывала жалкий и поношенный вид черт ее лица.

Копошась в рюкзаке, мальчишка вынул большой плед и расправил его на земле.

— Сейчас только второй час идет. Утро вмиг настанет.

Илекс со страхом металась взад и вперед, чувствуя в руках своих большую тайну, связывающую все ее существование… Как возможно? Никто не знал ответа. Все были увлечены скорейшим перекусом, что никакого дела не было на ее ощущения. Девочка присела рядом с Элидом и дрожащими руками схватила бутерброд, уплетая его в тени. Смущение ее было так велико, что долгое время она старалась прятаться во мраке, вовсе не понимая, что с ней делалось. Осторожно Илекс прислушивалась к разговору, и иной раз желанное слово вертелось на языке, да все боязливо становилось подать голос.

— И куда дальше? — раздался резкий и твердый голос Элида, которого Афелиса никак не ожидала, — Бежали сломя голову, да и вообще, что другие бы сделали на нашем месте?

— Я… я не знаю, — ответила Афелиса прерывающимся от волнения голосом. — Решение есть, просто мы слишком далеко от него. Неподалеку есть городок, и в подобных ему водятся добрые люди… Мы можем найти там крышу над головой на время.

— Сейчас никто никому не верит. Даже если мы притворимся бедняками, то наведем на себя подозрения.

Среди глубокого молчания Илекс подняла взгляд на Афелису и встретила глаза, сверлящие ее. Девушка было, по-видимому, спокойна: но это спокойствие пугало Илекс больше, чем всякое волнение. Будто бы слыша лишь чужие слова, она оставалась на месте, словно вкопанная. Все силы напрягла девчонка в желании прочесть на лице Афелисы, что происходило сейчас в её душе.

— У меня, — начала Илекс, неловко переминаясь, — есть знакомая женщина в этом городе. Она живет недалеко от него и поможет нам.

— И кем она приходится тебе? — настороженно спросил Элид.

— Двоюродная сестра моей матери, — спокойно произнесла Илекс. — Сестра Милады.

— А вообще кто она? — повторился он, придвигаясь все ближе.

— Она… Да черт знает! Я о ней давно не слышала.

— Ты не уверена, — серьезно сказала Афелиса. — Нам нужно место без предателей. Если ты не знаешь, кто она, то и положиться на нее будет сложно.

— Вот именно.

— Но, понимаете, я помню ее доброй, — сказала Илекс, как-то странно смотря на Элида. — Если вы не верите мне, то предлагайте свои убежища. Я не хочу оставаться среди леса до самой смерти.

— Никто не хочет, — отвечал Элид, посмотрев на девчонку ясным взглядом. — Нужно за ночь разрешить все это.

Парнишка резко взмахнул кистью, и в его руке появился точеный кол. Переливаясь и блистая серебром, он был украшен ярко-красными камнями с острием на конце. Элид схватил его за золотистую цепочку, вмиг уставив прямо в землю.

Начертил острием круг, и тот вспыхнул пылающим кольцом. Пламя медленно расползалось по всей окружности, вновь разгораясь волшебным огнем: оранжевым, желтым и даже голубым цветом он, излучая тепло, озарил лица троих беглецов.

— Маги не увидят, — заключил Элид, снова взмахнул рукой, и серебряный кол вмиг испарился, — а согреться нужно.

— Сильная вещь, — удивилась Афелиса, разглядывая необыкновенный костер. — Этим можно и человека убить.

— Для этого у меня есть кое-что посильнее. Этот огонь не повредит кожу никакому магу, только обыкновенным людям. Посмотри.

Элид дотронулся пальцами, и языки огня, словно змеи, поползли вверх по руке. Илекс завороженно глядела на волшебную игру мальчишки, чуть привстала и раскрыла губы в изумлении.

— Ты мне не показывал такого, — возмущенно проговорила девочка. — А мне тоже ничего не будет? Я могу попробовать?

Элид резко дернул ее за кисть. Ладонь Илекс запылала в страстной игре языков пламени. В глазах вспыхнула радость, будто бы огонь вселял ей светлые надежды; улыбка проскользнула на губах, но спустя мгновение Илекс впопыхах затрясла рукой, испуганная до жути тем, что пламя постепенно окутывало плечо. Свет разом стух.