Грудастая тетка нахмурилась и зыркнула на Мартина чёрным глазом. В магазине сразу стало холоднее.

– Ничего вы мне не пришьёте. И, кстати, почему я вам верить должна?

Вместо ответа Алина вытащила значок и сунула его хозяйке почти под нос.

– Ну, и что вы хотите? – после минутного молчания спросила она.

– Помощи, – спокойно и мягко сказал Мартин. – Видите ли, мы из другого города и попали не в самую приятную ситуацию. Нам бы найти руководство, сообщить о проблемах, ну и всё такое.

– Фух, слава Богу, – облегченно выдохнула владычица кур и роз. – А то ходят тут всякие.

Обширная дама обошла кругом прилавок и грузно плюхнулась на разлапистую табуретку.

– Я-то сама у них ни разу не была, – сказала она, вытирая нос. – Но как найти, знаю. Только вот зачем вам по своей воле лезть в этот ад? Живым оттуда ещё никто никогда не выходил.

Мартин оставил последнюю фразу без внимания, хотя в сердце словно кольнула ледяная игла. Какая разница? Риск все равно уже запредельный.

Заморючка наклонилась над букетом огромных зеленоватых ромашек и принюхалась.

– Хорошо как пахнет.

– Это мои лучшие.

– Так что там с садоводами? – спросил Мартин, доставая из внутреннего кармана маленький блокнот и ручку.

– Э… Адрес у них – Трёхгрошовая, сто шесть. Это далековато отсюда, но найти легко. Как выйдете, направо и до конца улицы. Потом на светофоре опять направо и до заброшенной кабины канатной дороги. От неё налево по пешеходной аллее. Ну, а там сами увидите.

Мартин размашистыми буквами законспектировал всё, что сказала хозяйка, и не с первой попытки убрал блокнот.

– Ну, и наконец, последний вопрос. Где тут у вас поблизости можно поесть нормально?

– Да вот, через дом итальянская закусочная. Только перед смертью не надышишься.

– Ну и ладно, зато напиццишься.

– Шутки-то плохие.

Не говоря больше ни слова, Мартин открыл дверь и пропустил Заморючку вперёд. На улице светило солнце, и тени от легких облаков скользили по высотным домам.

– Давай заглянем в рекомендованное заведение, – предложил Мартин.

– Можно, – кивнула Алина. – А то кто знает, что будет. Так хоть последним приятным воспоминанием останется пицца.

– Да, я тоже не в восторге от предстоящей экскурсии. Нельзя как-то от неё отказаться?

– А разница-то? Всё равно умрём, но так хоть шанс останется.

Мартин кивнул и пошел вперед по улице, взяв Алину за руку.

Деревянная дверь пиццерии тихо скрипнула, открывая теплый уютный мирок, наполненный ласковыми звуками давно забытого итало-диско и запахом свежеиспечённого теста. За столиками никого не было, поэтому официант – смуглый молодой парень с чёрными усиками – подскочил мгновенно.

– О, как прекрасно видеть молодую пару! – воскликнул он с заметным акцентом. – И у меня сегодня чудесная пицца пепперони, только что из печки, как будто ждала именно вас!

– Может, и так, – согласился Мартин. – Тогда её и давайте. А ещё два стаканчика «апероля» со льдом и салат какой-нибудь.

– Капрезе могу предложить.

– Вот, ага, замечательно.

Когда официант исчез в темных недрах кухни, Заморючка коснулась губами щеки Мартина и тихо спросила:

– А почему ты не узнал, люблю ли я «апероль»?

– Э… Наверное, потому, что я уже знаю, что ты его любишь.

– Значит, шанс у нас и вправду есть.

Пицца появилась на столе сразу, как только Мартин уселся напротив Алины. Ароматный пар кружился тонкими струйками, прозрачные грани льда поблескивали в оранжевом аперитиве, и казалось, мир незыблем и вечен, и впереди много-много долгих счастливых дней.

А ещё что-то дрогнуло в душе, словно раскололась тяжёлая гранитная плита. Мартин смотрел, как Алина поправляет короткую юбочку, что-то удивленно разглядывая под столом, смотрел на её ресницы, на её руки и видел далёкое и почти забытое счастье. И конечно, даже если бы они оба совсем забыли прошлое, он влюбился бы в неё снова. Но как же зовут эту хрупкую девчонку, согласившуюся сойти в ад, не зная, что её ждет впереди? Вот она неуверенно откусывает пиццу, роняет на пол кусочек помидора, делает вид, что не замечает этого, и кажется невероятным, что такая милая крошка смогла – одна из целого мира! – заглянуть в глаза изощренной и циничной машине смерти.

Завтрак, казавшийся бесконечным, все-таки закончился. Несколько крошек на тарелке и капельки рассола от моцареллы говорили «спасибо» лучше, чем любые комплименты. Усатый паренек, светясь от радости, проводил гостей до двери и на прощанье помахал рукой.

– Тебе не казалось никогда, что здесь люди добрее, чем в реале? – спросила Заморючка, заглядывая за перекресток.

– Я не помню, какие они на самом деле. Я-то думал, что это настоящий мир. Но знаешь, наверное, да, здесь нет зла, нет ссор, драк и насилия. Это неплохое место. Жаль, что это не жизнь.

– Знаешь… Я только сейчас поняла, что жизнь там, где есть мы с тобой. И даже если эта неделя станет для нас последней, я буду рада провести её здесь. Я слишком долго была одна.

– Кстати, а долго – это сколько?

– Два месяца. Два чёртовых месяца.

– Извини, – вздохнул Мартин. – Что-то я зачитался, кажется.

– Ничего, – словно извиняясь, улыбнулась Заморючка. – Для того я и пришла, чтобы отобрать у тебя книжку.

Кабина фуникулера стояла среди кустов, слегка наклонившись к дороге. Похожая на выброшенный на берег корабль, ржавая, местами помятая, она пела уныние и тоску. Овальные окна на полукруглом скате крыши, словно глаза, смотрели на мир с неизбывной грустью. «Когда-то я плыла над землей и с высоты едва замечала вас. Как же так получилось, что теперь вы не замечаете меня?» Так смотрят самолеты, что никогда больше не взлетят, так смотрят машины, ржавея в заброшенных дворах. И некоторые люди тоже.

Дорога, на которую, по словам продавщицы кур и цветов, надо было сворачивать, совсем не подходила для прогулок. Тяжёлые кроны причудливо изогнутых деревьев нависали над растрескавшимся асфальтом, полностью скрывая небо. Темно-зелёные кусты вытягивали похожие на руки ветви до середины дороги. Вместо пения птиц в глубине замшелой тьмы раздавались глухие трески и стуки. Алина поежилась, и Мартин обнял её за плечи.

– Пожалуй, я поверю этой миссис, – тихо произнесла девушка. – Может, у нас и недели-то не будет.

– Да, как-то здесь неприветливо, – кивнул Мартин. – Но послушай, если она знает, где это место, значит, она хотя бы рядом тут побывала. И ничего, жива вроде.

– Вроде. Вот именно, вроде. Может, она не местный представитель гугла, а монстр? Может, она в заговоре с этими любителями садоводства?

– Вот ты сейчас сказала, и я прямо вздрогнул. Смотри, если поисковики здесь не работают, то как сама Айя находит то, что ей нужно? Значит, есть механизмы, с помощью которых она добывает информацию. А поскольку здесь всё с ног на голову, то тетка и вправду может быть частью такого механизма.

– Вполне. Может, мы и на правильном пути, но всё равно страшно.

Чем дальше, тем темнее становилась дорога, и вскоре неясный шум города совсем стих. От щелчков и поскрипываний по рукам ползали мурашки. Пахло дубовыми листьями, смородиной и грибами.

Мартин держал Алину за руку и чувствовал, как холодеют её пальцы. Что говорить, у него самого в голове играл похоронный марш, а сердце то и дело вздрагивало.

Дорога делала долгий поворот. Мрак понемногу рассеивался, хотя уютнее от этого не становилось. Впереди показался просвет, но не ясно-голубой, а пасмурный, желтовато-серый.

Асфальт кончился, уткнувшись в высокие ворота, щедро украшенные коваными завитками. По обеим сторонам от них уходил в зелёную тьму забор, сложенный из огромных грубо отёсанных камней. Сверху, над воротами, красовался уже знакомый щит с черепом и цветами.

Мартин остановился напротив квадратной вывески, прикрученной к воротам огромными болтами.

– Дивное местечко, – подрагивающим голосом сказала Заморючка, прижимаясь к Мартину.