«Страшный сад. Охраняется никем», – гласила вывеска.

– Что-то мне расхотелось стучать, – не сводя глаз с вывески, пробормотал Мартин.

– Мне что-то здесь даже стоять расхотелось, – прошептала Алина. – Может, и дома-то никого нет.

– Вот как раз никто здесь, похоже, и есть. И, кажется, это лучшая охрана, до которой додумалось человечество.

– Я не хочу встречаться с никем.

– А я вообще ни с кем. Но, полагаю, вариантов у нас нет.

Глухой стук запутался в тяжелых ветвях и исчез, проглоченный безмолвным сумраком. Ворота слегка скрипнули. Мартин постучал ещё раз. Одна из створок дернулась, пронзительно заскрипела и открылась. За воротами никого не было.

– Я… я не хочу туда, – едва ли не стуча зубами, пробормотала Заморючка.

– Нас приглашают, – шепнул Мартин и сделал шаг.

От ворот вглубь темнеющих зарослей вела узкая дорожка, вымощенная цветными булыжниками. По обеим сторонам, сплетаясь, поднимались по кривым стволам стебли незнакомых растений.

– Ни фига себе флора, – присвистнул Мартин.

– Анемоны, любисток и ещё какая-то дичь непонятная, – озираясь, сказала Алина. – Ой, ворота закрываются!

– А ты как хотела?

– Ну… Не знаю. Не так. Сейчас ещё какая-нибудь ведьма ка-ак выпрыгнет, ка-ак выскочит, и клочки по закоулочкам.

– Всероссийское общество садоводов, – усмехнулся Мартин. – Да, пожалуй, только ведьм и не хватает.

Дорожка огибала круглые клумбы, засаженные корявыми кустарниками чёрных роз, альпийские горки, на которых вместо гномиков или замков стояли миниатюрные кладбищенские памятники, петляла мимо серых деревьев со скрученными или изогнутыми стволами. С ветвей свисали толстые бороды мха, а на камнях под ними жёлтыми и рыжими пятнами разбросался лишайник.

Может, когда-то это были яблони, груши, вишни и всякое такое, но какая-то неведомая сила превратила их в застывших чудовищ, в бессильной ярости вздымавших в жёлтое небо искривленные руки.

– Интересно, сколько народу повесилось на этих деревьях? – вполголоса сказал Мартин.

– Кажется, скоро будет на двоих больше, – зябко поёжившись, сказала Заморючка.

– Знаешь, а я никогда не задумывался, вот если человек умирает в Айе, то куда он девается? Просто я ни разу не видел здесь ни кладбищ, ни похорон.

– Наверное, просто исчезает. Не знаю. Я не хочу об этом думать. Мне здесь страшно и холодно. Никакое это не общество садоводов, и ни фига это не сад вовсе.

За длинным пологим поворотом открылась большая поляна, посреди неё возвышался дом, сложенный из толстых бревен. Вдоль второго этажа тянулся балкон, к которому карабкались нити плюща и винограда. Сквозь темные окна виднелись алые шторы.

Мартин сжал тонкую нежную ладонь и остановился, не дойдя нескольких шагов до двери.

– И нам что – туда? – совсем задрожавшим голосом промямлила Алина.

– Ох, как не хочется стучать, – тихо произнес Мартин.

– Так входите без стука! – раздался сверху чистый звонкий девичий голос.

Заморючка ойкнула и прыгнула на несколько шагов назад. Мартин не удержал равновесие и неловко шлёпнулся на дорожку, до жгучей боли ударившись локтем.

Дверь распахнулась, и на крыльце появились две высокие девушки, одетые в длинные старомодные платья, расшитые серебристыми лентами. Волосы одной из них отливали медно-красным, и этот цвет удивительно красиво ложился на чёрную с зеленоватым отливом бархатную ткань. Вторая сияла белокурыми локонами, словно луна в ясную ночь, и на её голубом платье поблескивали созвездия.

– Добро пожаловать в наш тихий садик! – сказала та, что в чёрном. – Не стоит пугаться, и уж тем более падать.

– С-спасибо, – кое-как вымолвил Мартин, поднимаясь. – У вас з-здесь в высшей степени уютно.

– Мы старались как могли, – улыбнулась девушка в голубом. – Милая леди, вы так дрожите, словно мы похожи на привидений.

– Да вы и на людей-то как-то не особо похожи, – опасливо меряя короткими шажками дорожку, сказала Заморючка.

– Вот спасибо! – рассмеялась чёрная. – Самый лучший комплимент за последнее время. Но проходите же в дом, для вас давно накрыт стол, и чай уже остывает!

Мартин взял Алину под руку и медленно приблизился к крыльцу. Девушка в голубом наклонила голову и в её улыбке засияла утренняя заря.

– Рады видеть вас в нашем скромном уголке, – сказала она, пропуская гостей внутрь. – Мы уже, откровенно говоря, заждались. Что вас так задержало, Мартин?

Ногти Заморючки едва не проткнули плотную джинсовую ткань куртки, и кожа на плече резко заныла. Мартин закашлялся и спросил хриплым голосом:

– А… можно узнать, с кем имеем честь?

– Меня зовут Нелли Яркова, – проворковала девушка в чёрном.

– А я – Аля Ласкова, – чуть склонившись, сказала та, что в голубом.

– Потрясающе, – выдохнула Заморючка. – А я… А у меня…

– Мы знаем, как вас зовут, милое дитя, – улыбнулась Нелли. – Но то имя пока вам даже вспоминать не нужно.

– Но зачем вы нас ждете?

– Мы любим гостей, – ответила Аля. – Хотя они к нам не любят ходить. И мы были несказанно рады узнать, что вскоре у нас будет прием.

– Откуда вы узнали? Кто сказал? – запинаясь, спросил Мартин.

– А так ли вам надо это знать? – загадочно прищурившись, сказала Нелли. – Проходите, располагайтесь, угощайтесь и отдыхайте. Сегодняшний день вряд ли можно назвать лёгким и спокойным.

И действительно, Мартин только сейчас понял, что ни о чём так сильно не мечтает, как о мягком диване и чашке горячего терпкого чая с ароматом мяты.

– Диван велюровый, мята уже растерта с сахаром, – нежно сказала Аля. – А вам, как и просили, круассан с корицей и ванильный капучино.

– Вы читаете мысли? – ахнула Заморючка.

– И читаем, и пишем, – звонко засмеялась Нелли. – Но не бойтесь! С нами интересно и не страшно.

Комнату с диваном и большим столом заливал теплый жёлтый свет из высокого окна. Красные шторы кто-то уже успел раздвинуть, и в открытой форточке играл свежий ветерок с запахом земляники и ландышей.

Мартин сел на краешек дивана и положил ладонь на боковой валик. Синий велюр, теплый, нежный, словно шёрстка котенка, согревал и успокаивал. На мгновение захотелось упасть во весь рост, закрыть глаза и не думать больше ни о чём.

– Конечно, спать мы вас устроим так же уютно, – подмигнула Нелли. – Вам категорически необходимо отдохнуть, как следует. Ведь не каждый же день узнаешь, что умер, не правда ли?

– Мне понемногу начинает нравиться это состояние, – усмехнулся Мартин. – Во всяком случае, здесь точно.

– Мы очень старались, – кивнула Аля. – Жаль, что кроме вас, никто не оценил.

– А могли бы вы всё-таки рассказать о себе чуточку больше? – краснея, спросила Алина.

– Возможно, – пожала плечами Нелли. – Но даже если и да, то не сейчас. Время чая!

– Хотя бы скажите, кто открыл нам ворота? – поинтересовался Мартин.

– Разумеется, никто, – улыбаясь, ответила Аля.

– Почему-то я не удивлён.

– А вы скоро вообще отучитесь от этой вредной привычки. Миром надо восхищаться, а не дивиться. Всё всегда на своих местах и всё всегда так, как надо. Ничего удивительного в этом нет. А вот величие замысла и мастерство исполнения – это умопомрачительно.

– В ваших словах что-то есть, – кивнул Мартин.

– Как минимум звуки, – рассмеялась Аля. – Ваш чай, пожалуйста!

В одной чашке, казалось, растворена огромная лесная поляна. Обжигающий аромат ягод, диких цветов, свежей травы и мёда наполнил всё вокруг, и над этим царственно возвышалась сладкая мята. Мартин прикрыл глаза и унесся в детство, под полог светлого соснового бора, на горячий песок, устланный рыжей хвоей, по которой рассыпались красные бусинки земляники. Защебетали птицы, запел в высоких кронах вечно несущийся куда-то ветер, и внутри защекотало от предчувствия чего-то непостижимо прекрасного.

– Я так рада, что вам нравится мой чай! – негромко пропела Нелли.