– В мир мёртвых.

Мартин закашлялся, выронил ложку, и звон от неё разлетелся по всему кафе.

– А можешь как-нибудь… ну, это… подробнее?

– Я плохо в этом всем понимаю, но попробую. Дело выглядит примерно так: есть некая система, в которую издатели книг и киношники загружают свои работы. Система эта называется Айя, и в ней можно читать и смотреть фильмы по технологии максимальной иммерсии. Я пробовала, просто потрясающая тема. Но есть одна опасность: если человек сильно увлечётся, то система затянет его так далеко, что наступит так называемая иммерсионная смерть. В реальной жизни тело впадает в безнадёжную кому, а сознание переходит жить в Айю. То есть сюда. Это все, что я знаю.

Мартин с шумом втянул воздух, допил кофе и резким движением грохнул чашку о блюдце.

– То есть ты хочешь сказать, что… Нет, это бред. А если просто выключить терминал?

– Тогда конец. Понимаешь, эта штука… Она помимо разума загружает в себя ещё какую-то составляющую, ту, что позволяет сознанию существовать отдельно от тела. И вот это и есть проблема. При простом отключении она не закачивается обратно, и личность остается там, в Айе. В смысле, здесь. Просто так не вернёшься. Нужно, чтобы человек сам понял, что с ним.

– Пока я понял то, что круто влип. Но… В то, что ты говоришь, невозможно поверить.

– Почему?

– Звучит очень дико.

– Дико звучит лев в саванне поутру. Сама слышала. А здесь… Тебе не казалось никогда, что мир какой-то странный?

– Никогда. Я знаю, что он странный, но другого-то нет.

– Давай про это пока не будем. Вижу, ты мне не особо веришь.

– Извини, нет. И вообще мне нужно на работу.

– Да нет у тебя никакой работы! Система наверняка уже подобрала вместо тебя следующего игрока. Всё течет, всё движется, но никто ничего не замечает!

– Так-так-так, – медленно протянул Мартин, падая на спинку стула. – Давай поступим следующим образом. Сейчас я расплачусь за завтрак, мы вместе выйдем отсюда, и ты пойдёшь налево, а я направо. Мы сделаем вид, что никогда не встречались, и постараемся забыть это утро, как неудачный стендап.

– Не получится, – покачала головой девушка. – Во-первых, мы с тобой уже три года живём вместе, и я не смогу тебя оставить здесь умирать. А во-вторых, даже если и смогу, то через неделю тебя не станет по-настоящему.

– Как? Почему? – Мартин попытался вскочить, но чуть не опрокинул столик и рухнул обратно.

– Деньги на твоем страховом счету подходят к концу. Врачи не могут держать на аппаратах столько народу. Кто платит – тот живёт. Поэтому я и должна любой ценой вытащить тебя отсюда.

– Но… Как? Даже если то, что ты говоришь, – правда, тогда как найти выход из мира?

– Просто поверить в то, что мира нет.

– Пока не могу. Извини, но нет.

– Я знала, что это будет долгая дорога. Ладно, пошли.

– Подожди. Куда идти-то?

– Я точно не помню. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Эта Айя… Она что-то делает с памятью человека. Какие-то участки пропадают.

Мартин замер, вспомнив вчерашний разговор с Максом. Чёрт, чёрт, чёрт! Неужели это правда? Кома, мир мертвых, иммерсионная смерть – это что, всё есть на самом деле? И всего неделя? О нет, нет, нет! Это не может быть правдой!

Швырнув деньги на барную стойку, он выскочил из двери, будто выкинутый качком-вышибалой. Девушка грациозно вышла вслед за ним.

– Здесь парк есть неподалеку. Давай просто пройдемся. Прогуляемся, – голос Мартина немного дрожал.

– Давай. Я люблю гулять с тобой. Купишь мне мороженого?

– Да. Наверное. Не знаю. У меня в голове сейчас мороженое.

– Представляю.

Дорога до парка петляла между сухими деревьями и обшарпанными домами, похожими на иллюстрации к старинным рассказам о несчастных крестьянах и бедняках. На выкрошившемся асфальте зеленел мох.

Мартин никак не мог избавиться от назойливого жужжания одних и тех же мыслей, крутящихся в голове. Но ведь всё вокруг такое настоящее! Чирикают птички, летят по небу облака, и если взять в руку камешек, то он будет тяжёлым и шершавым. Как же так? Почему?

На серых дорожках парка валялись желтовато-зелёные дубовые листья. Мартин поднял один, повертел в пальцах и посмотрел на сетку жилок. Такая чертовски выверенная детализация, это просто не может быть симуляцией!

– Всё ещё не веришь, – тихо сказала девушка.

– А ты поверила бы?

– Не-а. Я сама в шоке от того, какое здесь всё настоящее. Мне кажется, в реальном мире не так красиво, как здесь.

– Да, наверное. Так как же всё-таки тебя зовут?

– Не вспомнила.

– Почему-то мне хочется назвать тебя Олей.

– Не-а, по-моему, меня звали не Олей. Точно нет. Кажется, я была кем-то вроде Аделаиды или Августины. Хотя, может быть, и Светой.

– Просто как-то не поворачивается язык называть тебя…

– Заморючка.

– Колкое прозвище. Грубое.

– А мне нравится. В нём вся я.

– А если вдруг понадобится тебя как-то быстро позвать? Нет, мне не нравится.

– Позвать? Ну, да, интернетные клички не очень для этого годятся. Хотя у одной из коллег моего отца был ник «Идисюданна», в принципе, наверное, только он подошел бы.

– Смешно. Нет, давай всё-таки придумаем тебе имя.

– Да пусть будет Оля. Только хотелось бы на «А».

– Это как? – Мартин провел пальцем по кончику носа.

– Ну… Алина, скажем.

– О! Отличное имя. Тогда привет, Алина!

Девушка улыбнулась и взяла Мартина за руку.

Около ларька с мороженым бегала белка. Она лихо заскакивала на стволы дубов, кружилась и прыгала по веткам, и всем видом показывала, что за свое дружелюбие заслужила пару кусочков вафельного стаканчика.

Мартин купил две порции и пустой стакан, раскрошил его в руке и кинул белке. Проворная зверюшка схватила самый большой обломок, взяла передними лапками и принялась умильно откусывать. Неужели и она – часть системы?

– Хорошо, – сказал Мартин, отдавая Заморючке мороженое. – Допустим, всё так. Но ведь ты пришла сюда не за тем, чтобы обрадовать меня замечательной новостью о семи последних днях?

– Не-а, – качнула головой девушка. – Я пришла спасать тебя.

– Значит, ты знаешь, как.

– Знаю. У каждого в мире мёртвых есть код аварийного отключения. Его можно просто сказать, Айя прекрасно распознаёт его как сигнал опасности. В этом случае все части сознания выгружаются обратно, сеанс заканчивается, терминал выключается, и человек выходит из комы.

– Ох, как обнадеживающе звучит! Так где же этот код?

– А вот этого я не знаю.

Мартину показалось, что его с размаху ударили по голове. Звуки стали глуше, свет тусклее. Даже мороженое потеряло вкус. Мартин присел на краешек скамейки и молча посмотрел на Заморючку.

– А чего ты хотел? – пожала она плечами. – Если бы все было так просто, смертность от иммерсионной комы не была бы выше, чем от коронавируса в двадцатые.

– Великолепно. То есть ты, не зная, где раздобыть код, отправилась сюда на верную смерть? И теперь наши жизни зависят от того, сможем ли мы найти алмазную песчинку под пирамидой Хеопса? Ведь мы даже не знаем, куда идти на поиски!

– Не-а, – опять покачала головой Заморючка. – Прикол в том, что эти коды на самом деле можно найти. Олег немного понимает в системе, он умудрился распаковать какой-то кусок, где как раз про тебя. Кстати, так мы узнали, какой веткой метро ты обычно пользуешься. Но это просто так, чтобы ты не спрашивал, как я тебя нашла. Мы долго искали, пытались найти точное место, но не получилось. Олег сказал, что наши коды совсем рядом друг с другом, но просто так их достать не выйдет – район поиска довольно большой, примерно четвертая часть города. Тест-сигнал двойной, он ведет куда-то сюда, но вот куда точно – этого даже Олег не смог сказать.

– Тогда какой в этом смысл? Это всё равно, как если бы коды были на Луне. Кстати, а Олег, получается, вернулся из Екатеринбурга?