– Но она не могла «пропасть» в квартире моего брата! Что вы такое говорите? На что намекаете?!

– Простите, Елизавета Алексеевна. Но вы, похоже, не знаете…

– Что не знаю? Я знаю, что мой брат, и когда был здоров, с юными девушками никогда не связывался, только с опытными взрослыми женщинами. Он пользовался услугами проституток, у него были любовницы, но не юные неопытные…

– Елизавета Алексеевна! Елизавета Алексеевна! Послушайте меня!

Я замолчала.

– Это считается одним из способов лечения сифилиса. Есть такое поверье. Это глупость. Это чушь собачья! Но человек в состоянии вашего брата хватается за соломинку. Я неотрывно смотрела на Арину.

– Вы не знаете? Не понимаете?

Я покачала головой.

– Зараженному сифилисом мужчине нужно переспать с девственницей, и тогда он вылечится, – сказала Арина.

– Что будем делать? – спросил Костя, когда мы оказались в его машине. – Меня не интересует мумия, хотя история твоей семьи, бесспорно, интересна. И получается, что у нас с тобой еще есть общее, общие враги: один Свиридов убил твоего предка, современные Свиридовы убили мою мать.

– Предлагаешь кровную месть? Начать вендетту? – печально улыбнулась я.

– Я просто хочу разобраться. Честно, я не хочу Лилькиной смерти. Посадят ее – это будет достаточным наказанием. Мою маму не вернешь, а в тюрьме ей может быть тяжелее, чем просто быстро умереть. Я вообще не хочу никого убивать! Я против убийств в принципе. Но я хочу с ней поговорить. Я хочу ей в глаза посмотреть. Мы с тобой уже это обсуждали.

– Если Следственный комитет и полиция не могут ее найти…

– Помнишь, куда мы с тобой собирались? Не сообщая никому из органов?

– К дядьке-инвалиду, сын которого участвует в боях поп-ММА?

Костя кивнул и тронул машину с места. Дом мы нашли легко, Костя набрал номер нужной квартиры на домофоне, через некоторое время мужской голос спросил: «Кто?» Костя представился.

– Вы? – пораженно спросили из динамика, и дверь тут же щелкнула.

На пороге нужной нам квартиры сидел дядька в коляске. Если сноубордистка Людмила следила за собой, была опрятно одета, причесана и вела борьбу за возвращение к нормальной жизни, этот дядька явно потерял весь интерес к ней. Давно требующие стрижки седые лохмы, отросшие брови, футболка не первой свежести с какими-то пятнами на груди, старые треники.

– На самом деле вы, – произнес дядька, глядя на Костю и не желая верить своим глазам. – Вы ко мне?

Мы кивнули и прошли в квартиру. Первое, на что я обратила внимание, – это на завешанное в прихожей зеркало. Не черной тканью, а каким-то серым покрывалом. Мы проследовали за инвалидной коляской в комнату, где на столе стоял портрет женщины с ритуальной черной лентой.

– Жена умерла, – сказал он.

Мы выразили соболезнования. Я подумала, не уехать ли нам сразу. Не вовремя мы тут появились. Совсем не вовремя. Но Костя явно считал, что раз уж мы приехали, то дело нужно доделать. В следующий раз вообще может быть поздно. Судя по виду мужчины, жить он не хотел.

– Вы не просто так приехали? – Дядька посмотрел на Костю.

Костя не стал тратить время на пустопорожние разговоры и расшаркивания и сразу же достал фоторобот Лильки.

– Это Лилечка, – сказал дядька. – Моя племянница. Ну, то есть… Она – дочь моей троюродной сестры. Получается четвероюродная племянница? Или сестра была четвероюродная? Я в этом плохо понимаю. Но мы всегда считали их семью родственниками, а они, в свою очередь, нас. У нас общие предки. У нас в семье было много военных, которые принесли славу России, а у них больше всего было производственников. Мы – Забелины. Лилечка из Свиридовых. Века два назад дочь промышленников Свиридовых вышла замуж за графа Забелина, героя Отечественной войны 1812 года. У него в роду все военные были. А Свиридовы были промышленниками и помещиками. Богатая семья. Они выдали дочь за небогатого графа, и ее дети уже считались аристократами. Две семьи соединились с пользой для обеих. Наши предки и славу Родине приносили на полях сражений, и делали известные свиридовские кирпичи. Теперь таких нет… Было несколько заводов… И имения были. Правда, один наш предок умудрился два из них проиграть в карты в самом начале двадцатого века. Потом говорил: не проиграл бы – все равно отобрали бы. А так удовольствие получил, остался в памяти людей честным человеком. Никого из наших во время революции не расстреляли, штыками не закололи, на дереве у дома не повесили, и никто из наших предков не видел, как взбесившаяся толпа разграбляла родовые гнезда.

Костя спросил, куда переехали члены семьи после того, как муж и отец проиграл имения. Хозяин ответил, что в квартиры в Санкт-Петербурге. Большая часть родственников уехала за границу – и до того, как один из них проиграл имения, и после. Бежали от революции. Но не у всех на это были средства и не у всех было желание покидать Россию. Хотя здесь оставшихся ничего хорошего не ждало – их уплотнили в квартирах, где они проживали, оставив по комнате. Две ветви продолжали общаться – это и есть его семья и семья Лили.

– Честно вам скажу: я этим мало интересовался. Но не мог не слышать: у нас семейные легенды всегда передавались из поколения в поколение. Я просто знаю, кто были мои предки. А вот Лилечкина мама и сама Лилечка очень сильно интересовались историей семьи. Хотя, наверное, правильно. Лиля даже сына моего увлекла. А почему вы задаете все эти вопросы? Вы же не просто так ко мне приехали?

Костя пояснил. Про Свиридова-Броше не говорил, чтобы не усложнять дело, только про себя, меня, проломленную стену, мумию, взрыв у входной двери, в результате которого погибла его мать, погибшего альпиниста, погибших стариков, которые не проснулись, вдохнув газа.

– Этого не может быть… – тихим голосом произнес мужчина, но, судя по выражению лица, понимал, что еще как может.

– Мы приехали к вам, потому что не хотели подставлять вашего сына. Не хотели сообщать в правоохранительные органы – чтобы не затаскали парня, если он ни в чем не виноват. У него, как мы понимаем, и так несладкая жизнь. Но, вероятно, он помогал Лиле. Он должен знать, где она сейчас, где клад. Что было в этом кладе?!

– Информация про клад тоже передавалась у нас из поколения в поколение, – вздохнул хозяин квартиры. – Но я в нее не очень верил. Семейная легенда. Вроде та дочь Свиридовых, которая вышла за нашего предка Забелина, и припрятала что-то на черный день. Опасалась, что муж ее выгонит – дама была любвеобильная. Она забеременела от другого мужчины, когда муж участвовал в какой-то военной кампании. Или он даже на секретной службе состоял и выполнял поручение императора. Но муж ее не выгнал, они вместе прожили до самой смерти, и спрятанными богатствами воспользоваться не пришлось. Но она передала эту тайну своей дочери, чтобы та, в свою очередь, если наступит черный день, воспользовалась этим кладом, а если не воспользуется, то рассказала бы о нем уже своей дочери. И так эта сказка про клад, то есть богатства, припрятанные на черный день, передавалась из поколения в поколение. Получается, что не сказка?

– Получается. Если там на самом деле были ценные вещи.

– Этого я вам сказать не могу. Я не знаю. Но, наверное, было что-то ценное, если Елизавета Алексеевна на все это жить собиралась.

– Я видел только два покореженных блюда и мумию, – сказал Костя. – Следователи считают, что это Елизавета Алексеевна Забелина, в девичестве Свиридова. Хотя точно, наверное, не скажет теперь никто. Но женщина, которую нашли в моей квартире, умерла молодой. Ни одного седого волоска. Платье на ней из дорогой ткани, правда, надето на голое тело. Может, ее возраст уже определили эксперты, просто мне не сообщили. Вы говорите, что Елизавета Алексеевна прожила с Забелиным до самой смерти?

– Да. Родила ему нескольких детей. Она же «передала» клад своей дочери, потому что ей он оказался не нужен.