Твои зеленые глаза, что обычно смотрят лукаво, теперь наполнены нежностью и теплом. Твои смоляные волосы, что раньше были коротко и неаккуратно подстрижены, теперь достают до поясницы. Ты будто стал еще смуглее, однако, все так же любишь золотые украшения. И ты пришел за мной, как и обещал. А значит, и я выполню свою часть.

На крепких руках он держал маленький сверток, из которого изредка доносилось не то угуканье, не то недовольное бормотание. Моя доченька. Мой милый-милый спящий ангелок. Я тут же протянула к ней руки, и Джувиал, поняв меня без слов, передал этот сверток мне, став рядом и вглядываясь в лицо ребеночка так, будто это была его дочка. Она крепко спала, тихо сопела, надув свои пухлые розовые щечки. Я прижала её груди, пытаясь справиться с нахлынувшим переизбытком чувств. И хотя я понимала, насколько она хрупкая и слабая сейчас, мне хотелось крепко-крепко до дрожи обнять её, потрепать за щечки, обцеловать с головы до пят, но я лишь смотрела на неё, не веря в то, что это моя маленькая дочка.

— Не твоя порода, — тихо произнес Джувиал, широко улыбаясь и поднимая меня на руки из гроба. — Голос у неё только твой, но не более.

Я улыбнулась в ответ.

— Так даже лучше…

— Внешностью точно вся в папашу будет. И по способностям тоже. Хотя из-за демонской крови ей их трудно раскрыть будет.

— Ты ей уже всю жизнь распланировал.

— Привычка у меня такая, если ты заметила, — демон рассмеялся и вновь посмотрел на Эофию. Его глаза несколько сузились.

— Завидуешь? — опустившись на траву, я рассмеялась в ответ, заранее зная то, что он скажет.

— Завидую.

Сев на землю, я вытянула ноги, поправляя платки, в которые Эофия была укутана. Сев рядом, Джувиал приобнял меня за плечо, упираясь носом в макушку. Сделав тяжелый, но как будто облегченный выдох, он задрожал всем телом, покрываясь мурашками.

— Прости…Я опоздал…

— Нет. Ты как всегда подоспел вовремя.

— Не нужно меня успокаивать, я мог бы украсть этот артефакт гораздо раньше, если бы смог…

— Джувиал, — отстранившись, я посмотрела демону в глаза, — ты сделал для меня все…Ты дал мне вторую жизнь и сейчас просишь прощения за то, что опоздал? — я невольно рассмеялась. — Странный ты…

— Все? Как я мог сделать для тебя все? Ты лишилась воспоминаний и…

— Но теперь они вернулись.

— Ты потеряла голос!

— Но ты излечил меня.

— Ты могла погибнуть среди тех зараженных!

— Но ведь именно ты убил тех очерненных, что ходили по полю, когда я прощалась с отцом, разве нет? Джувиал, — я прильнула к мужской груди, чувствуя, как теплые руки обхватывают мое тело, — ты всегда был рядом, хотя я ничего не помнила. Даже, если ты не мог мне помочь, ты переживал за меня. Ты понял, что я не смогу выносить мою крошку и украл этот артефакт для меня.

— Я же обещал…Помнишь?

— Да, я помню.

Теперь я все помню. Помню твою мальчишечью улыбку, твое колечко, сделанное из стебелька одуванчика, твои слова, в которые трудно было поверить, ведь их сказал маленький пятилетний мальчик. «Давай, когда мы вырастем, мы поженимся?». «Давай! Но ты разве не переезжаешь в другую деревню?». «А мне все равно! Я с тобой всегда-всегда рядом буду!». Последние слова он кричал и в тот день, когда бушевал пожар. Он обещал быть рядом и спасти меня, и я верила ему до тех пор, пока не потеряла память. Пока у меня не украли дорогие воспоминания…

— Но я хотел быть первым мужем, — Джувиал наигранно надул губы, но не удержался и рассмеялся.

— У тебя тоже важная миссия, ты замыкаешь магический круг, почетное задание!

— Тогда взамен я тоже хочу дочку!

— А я хочу сыночка!

Демон снова рассмеялся и прижался щекой к моей, проводя смуглым пальцем по носику спящей Эофии.

— Пойдем. Барбатос и Ориас совсем без тебя зачахли. А тролли тебя теперь Богиней считают, знаешь?

— А много ли ты видел тех, кто восставал из мертвых? Я и сама своих способностей сейчас побаиваюсь, хотя, с другой стороны, уверена в них.

— Значит, ты действительно видела Богиню?

— Да, видела…

— Сделка…

— Да. Но прошу, не говори об этом больше никому. Хорошо, Джувиал? Мой любимый шестой муж.

Они были в коме уже неделю, и очнулись только сегодня. Мы все боялись за них, ведь все произошло так внезапно. Первым упал Валефор. Впервые из его глаз хлынули слезы, он схватился за сердце и рухнул наземь. Его сильно трясло, изо рта пошла кровь, и сначала все решили, что орлы сумели его каким-то образом отравить. Но за ним на следующий день последовал и Баал. Он начал задыхаться и держаться за живот. Его хвост начал истончать яд, и мы даже не могли подойти к нему, чтобы помочь. В тот момент я решила, что что-то произошло с Эолин. Если Госпожа на грани жизни и смерти, первыми это чувствую два мужа. Именно по этой причине первых двух мужей выбирают Императрицы, а не сами их дочери. Эти мужья должны быть достаточно сильны, чтобы пережить трагедию своей Госпожи. Однако, он впали в кому. И мне стало очень страшно за Эолин…

А затем…Альфинур…У него пропал голос, глаза поблекли и…Он пропал. Его нашли через несколько дней на границе — раненого и почти изрубленного. Его ввели в искусственную кому, чтобы он смог выжить, и тогда мое сердце сжалось от ужаса. Это значит, что Эолин…мертва? Я не хотела в это верить, молилась каждый день, ждала того дня, когда они очнутся, и они очнулись. Бледные, серые, будто спустились за это время в самую преисподнюю, чтобы вытащить оттуда свою возлюбленную.

Они не разговаривали. Просто потому, что не могли. Но их взгляд был спокойным. Вскоре Валефор и вовсе взял в руки лист и перо и попросил о том, чтобы их переправили в Северную Империю. Это было маловероятно, ведь теперь границы сильно охраняли, но в их глазах была мольба. Артефакт исчез, бороться больше не за что, и теперь основные силы можно бросить на то, чтобы пробить эту охрану на границе. Да и Эолин…Что же с ней случилось?

В любом случае глава фениксов и сам отдал приказ, по которому весь клан уходит в Северную Империю. И теперь мы собираем немногочисленные вещи, чтобы уйти отсюда к лучшей жизни. Мы очень скоро встретимся, Эолин.

Подожди нас совсем немного.

Колеса повозок скрипели, содрогаясь при встрече с камнями, усыпанными снегом. С огромного поля, по которому шел немногочисленный строй, открывался вид на замерзшее в низине озеро, над которым склонились ледяные ивы. Кое-где пробивалась желтая трава, что в этих краях была крайне морозоустойчива, а в посеревших небесах кричали улетающие в теплые края птицы. Мрачный и угнетающий пейзаж, который осветлял лишь снег, скрипящий под ногами. Холодно. Клубы пара, выходящие изо рта вместе с теплым дыханием, еще долго витали в воздухе, закручиваясь в спирали. Нормальных перчаток не было, и немеющие руки можно было согреть, лишь сунув их в карманы теплых шуб, которые тролли когда-то делали из шкур зверей. Склад с валенками сожгли во время нападения, и даже ноги пришлось обматывать мелкими шкурками, закрепляя все прочными веревками. На привалах я спала в шерсти обращенного Барбатоса, а во время самого похода грелась от огненных сфер, которые создавал Джувиал, и все же кончиками пальцев я чувствовала тот холод, что погубил немало путешественников.

Эофия в последнее время плохо спала. Стоило мне передать её в чужие руки, чтобы согреть заледеневшие свои, как она тут же просыпалась, сжимая в тиски мое сердце своим громким криком. Соски были искусаны и сильно болели, настолько жадно моя крошка требовала молока, и со временем кормление превращалось в настоящую пытку для меня. Внутри продолжала накапливаться жаждущая вырваться наружу сила, мощь которой вначале пугала меня. Вся вода этого мира теперь подвластна мне, но пока я даже не могла правильно этим распоряжаться, однако, показывать эту слабость я не имела права.

Они называли меня Богиней. Даже не посланником Небес, а Богиней. Я подходила по описаниям одной громогласной легенды, которую многие народы почитали как предсказание. В ней девушка пожертвовала своей жизнью, а после вновь возродилась из пепла, получив силу, чтобы изменить мир. Тролли верили в неё, а потому последовали со мной на Север, считая, что я веду их к лучшей жизни. Разве могла я разрушить их надежды? Имела ли на это права, держа в руках силу, способную осуществить их мечты?