По бокам от меня на конях ехали Ориас и Барбатос, впереди — Альфинур. Все они постоянно поили меня водой и какими-то отварами, отдающими специфическими запахами. Я видела беспокойство на их лицах, вызванное тем, что они не могли мне ничем больше помочь, и, тем не менее, я была благодарна уже за это, за желание помочь, за то, что они были рядом. Когда земля начинала дрожать, а в километре показывалась черная дуга из блестящей чешуи, лошади начинали ржать и вставать на дыбы, но на моем лице всплывала лишь улыбка. Баал был очень недоволен, и от этого его в караване боялись еще больше. Поэтому, приняв облик змеи, он передвигался вместе с нами, но под землей, изредка высовываясь наружу, чтобы посмотреть на строй. На перевалах наг обвивал мое тело хвостом, чтобы охладить, а после вновь исчезал в песках, сотрясая землю. А Валефор…Эгоистично, но я люблю, когда он начинает беспокоиться. Так, я хотя бы вижу, что я ему не безразлична. Ему пришлось остаться в замке, чтобы взять на себя наши обязанности, но он несколько раз лично перепроверял наши вещи, выбирал лучшую охрану для сопровождения, а затем укутывал меня в эти одежды, да так, что и глаз видно не было. Наконец, я начала кое-что понимать: если Валефор не может выразить что-то словами, он выразит это своими поступками.

— Скоро будем на месте, — сказал Альфинур, подводя свою лошадь к моей. — Хотите пить?

Вопрос был риторическим, и оборотень почти сразу же протянул мне свою флягу с водой. Оттянув ткань с лица вниз, я жадно сделала несколько больших глотков, кивая в знак благодарности.

— Ты ведь часто бываешь в этой деревне…Так как ты добираешься до нее?

— Лечу, — с улыбкой ответил Альфинур, беря меня за руку и несильно сжимая в знак поддержки. Я вспомнила облик повара в ту ночь. У него ведь всего одно крыло, не так ли? Может ли он даже с одним крылом пересечь пустыню? Не думаю, что сейчас стоит спрашивать это…

— Голова болит? — Ориас похлопал мою лошадь по шее, когда та снова попыталась начать брыкаться. Эта порода слушается только сильных ездоков. Я для неё не подхожу.

— Нет-нет, мне уже гораздо лучше.

— Значит, те отвары, которые нам дал Валефор действительно работают.

— Он как в воду глядел, — послышался позади голос Барбатоса.

— Ох, даже не говорите мне про воду, прошу. Я и без того уже выпила почти все наши запасы…

— Ничего, мы и огонь, и воды, и медные трубы пройдем, — со всей серьезностью заявил Альфинур.

— Мы в этой деревне всех на чистую воду выведем, — маар согласно кивнул.

— Но пока нужно быть тише воды, ниже травы, — завершил это издевательство огненный оборотень, и все разразились хохотом, ответить на который серьезной миной я не могла.

— Смешно вот вам, — я попыталась укоризненно посмотреть на них всех, — а я тут от жары умру скоро.

— Пока ты с нами, — Ориас кивком указал на огромный бочок воды, который невозмутимо тащил верблюд, — ты скорее помрешь от избытка воды.

— Вы простите, что вам придется ночевать здесь…Но это лучшее, что у нас есть…Раньше был красивый дом ближе к югу, но сейчас там лазарет для пораженных.

Я повернулась к невысокому мужчине, что был главой находящихся здесь деревень. Он не был стар, но его блеклые глаза, впавшие щеки, дрожащие руки указывали на то, что навряд ли он в последнее время вообще спит. Деревня выглядела довольно аккуратно: отстроенные дома, красивые поля, ухоженные животные…Было как всегда непривычно попадать из пустыни прямиком в плодородные земли, созданные и поддерживающиеся магией.

— Ничего страшного, — я ущипнула стоявшего рядом со мной нага за локоть, когда тот собирался яростно возразить. Этот дом был далек от понятия замка, но разве в деревнях предусмотрены прекрасные здания, в которых суждено остановиться проезжающим мимо Госпожам? Безусловно, нет. Подобные деревни вообще никто из Императриц не навещал. Стоило бы сказать спасибо и за то, что нам отдали в распоряжение чистый и большой дом. — Давайте обговорим все детали завтра утром. Мне понадобится карта, и чтобы вы указали на ней предполагаемый источник. Еще мне нужно число пораженных и уже умерших. И да, еще один важный момент. Эта чернь передается от человека к человеку или ей можно заразиться только от источника?

— Только от источника, Госпожа.

— Хорошо, тогда жду вас завтра утром.

Мужчина низко поклонился. Его жена — пухлая, но миловидная дама с тяжелыми косами — повторила этот жест. Мне сказали, что она больна, поэтому её обязанности взял на себя её муж, став главой.

— То есть на ужин мне ждать похлебку? Или просто хлеб? — Баал скрестил на груди руки, когда все местные жители покинули дом, оставив меня с мужьями. Ориас тут же занялся распределением стражи, как и Барбатос, что до этого тщательно осмотрел каждый уголок.

— В деревнях нет тех яств, к которым ты привык, — я ласково улыбнулась, — и ужина тебе, дорогой, уже не видать. Второй час ночи, а завтра трудный день, поэтому сейчас нужно выспаться.

— Я голодный и злой. Если какая-то дрянь из этой деревни сейчас сунется ко мне, я убью её.

— Ты так не любишь простой народ? — я протянула Альфинуру свой чемодан, и тот, взяв его на руки, стал ждать меня у лестницы на второй этаж, где располагалась спальня.

— Это необразованные и грубые люди, не понимающие высших ценностей. Они живут низменными желаниями и стереотипами, с ними разговаривать не о чем.

— А я ведь сама в деревне родилась.

Баал скрипнул зубами, но над ответом долго не думал.

— Воспитывали тебя во дворце. Какая разница, где ты там из утробы вылезла?

Я снова улыбнулась и поцеловала нага в плечо, после подходя к лестнице и поднимаясь наверх. Не думаю, что сегодня удастся хорошо выспаться, однако меня больше не мучает жажда. Все же теперь становится отчетливо ясно, по какой причине русалки в пустынях не живут. С каждым днем я пила все больше и больше воды, и, если я не выпивала хотя бы шести литров, мне становилось плохо.

— А ведь Баал действительно сможет прибить любого, кто зайдет к нему во время сна, — произнес Альфинур, заходя за мной в комнату и опуская чемодан на пол. — Наверное, будет безопаснее действительно запереть его дверь. Снаружи.

Я рассмеялась и отрицательно помотала головой.

— Тогда мы и утро не перенесем.

Оборотень присел на краешек чемодана и оглядел комнату. Одна скрипящая двуспальная кровать, один старый черный шкаф, небольшой поцарапанный столик с зеркалом, стул, еще один стол с выломанным шкафчиком…Теперь уж понятно, почему глава не смотрел мне в глаза, когда отдавал нам этот дом. Однако, проезжая мимо остальных построек, я верила, что это самое большое и относительно красивое здание.

— Я когда-то в похожем доме жил, — Альфинур тяжело вздохнул, поднимая голову на люстру с тремя свечками.

— Ты ведь, кажется, тоже в деревне родился? — сняв с себя все верхние одежды и оставшись в одном платье, я поморщилась, увидев проползающего в углу таракана.

— Да, в наших горах только деревеньки и есть. В одной живут чернокрылые, в другой — орланы, мы, помню, на самой верхушке жили. Фениксы те территории давно покинули, но наследие оставили, смешали кровь с орлами, вот мы как отдельный клан и жили.

— Альфинур… — я села напротив мужа, сминая в руках ткань платья.

— Да? — с улыбкой спросил оборотень, наклоняясь вперед.

— Почему…у тебя только одно крыло?

Улыбка не исчезла с его лица. Она стала грустной. Он опустил взгляд и через секунду распахнул позади великолепное оперение, переливающееся золотом. Крыло было настолько огромным, что тут же заняло половину всей комнаты. Думаю, что, если бы Альфинур полностью его вытянул, оно бы было метров 5 в длину. Сам оборотень смотрел в другую сторону, туда, где вместо крыла был обрубок…

— Когда в клане рождается двойня — это дурной знак, — Альфинур протянул перья в мою сторону, и я не удержалась, чтобы не коснуться их кончиками пальцев. — Не должна мать порождать четыре крыла. Это в клане от фениксов пошло. У них четыре крыла — знак смерти всего живого. Странные обычаи, правда? — оборотень усмехнулся, а я прикусила изнутри губу, чтобы держать себя в руках. Слышать такое, но при этом видеть на лице улыбку…было тяжело. — Поэтому у родителей лишь два варианта: или убить одного ребенка, или обрубить по одному крылу у каждого. Ну и, как видишь, мои родители нас все же любили обоих…