– Вижу твоё лицо размалёвано как у карфагенской потаскухи, – заметил он с усмешкой, разглядывая узника.

– Ты, верно, их большой знаток? Сочувствую твоей жене.

– Хочу сказать тебе, это только начало. Тебя уже заждались два галла.

Карфагенянин повернул голову. Он был сильно измучен.

– А где твой начальник?

– Появится, когда ты выложишь мне всё.

Карфагенянин презрительно посмотрел и сплюнул на пол.

– Вы – просто кучка трусливых псов.

– На твоём месте я бы задумался о твоём будущем. Тебе известно как поступают у вас с предателями. Для них ты мертвец уже потому, что попал к нам. Твои родственники будут считаться родственниками предателя до конца жизни.

Пленник усмехнулся.

– Что ты знаешь об этом, дурак? Я умру героем. И даже после вашей тюрьмы ни один на моей родине не поверит что воин Решефа – предатель.

– Ты в этом так уверен?

– Как и в том, что ты подохнешь гораздо раньше, чем я выйду отсюда.

– У тебя буйная фантазия, пун, – усмехнулся Марциан.

– Ты ещё вспомнишь мои слова.

Марциан промолчал.

Он несколько раз прошёлся взад-вперёд. Звук от его шагов отдавался слабым эхом в каземате. Луций предупреждал, что этот человек не похож на всех тех, с кем он доселе имел дело. Но Луций, также, знал и о способностях своего дознавателя.

Марциан остановился перед ним.

– Ладно, ответь, если у тебя ещё остались мозги. Ты говоришь словно тебе не стыдно за свою работу. Но так ли это? Так ли хороши твои дела, как ты пытаешься представить? Как ты ни прятался, тебя поймали. Твой человек сдал тебя, и теперь мы знаем кто послал тебя. Мы нашли деньги для проведения диверсий. Ты не достиг своей цели. Ты провалил задание, но раздуваешься словно жаба и говоришь о себе как о герое… Я собью с тебя спесь. Клянусь Марсом, ты расскажешь кого ты нанял, и кто на тебя работал. Потом я узнаю почему твои хозяева хотят войны с нами.

– Как насчёт твоих хозяев?

Марциан вопросительно посмотрел на него.

– Ты что, намекаешь…

– Ты дурак. Вот на что я намекаю. – Узник смотрел насмешливо.

– Ты лжёшь, пун. Тебе не удастся запутать меня.

Карфагенянин скривил губы и отвернулся.

Марциан зашёл к нему с другой стороны:

– Подумай вот о чём. Ты скрыл от своего хозяина, что один из твоей команды сбежал и переметнулся к нам. Так же, как скрыл это от Совета Старейшин. Признать, что твой человек предал тебя было бы позором для тебя. От него мы узнали и про корабль, и ещё много всего. Мы узнали про тех в Карфагене, кто желает c нами войны. Для твоих земляков твой человек погиб, ибо тому, кто тебя нанял, ты солгал, что он был убит тобой…

Он сделал паузу.

– Предположим, я не стану тебя пытать и не позволю тебе умереть. Я сделаю по-другому. Я поселю тебя в доме под охраной и распространю слух от Рима до Египта, что дал тебе денег и ты переметнулся к нам. И это был не тот, кто сбежал от тебя, а ты сам – ты сам рассказал нам и про корабль, и про своего хозяина, и уже будучи купленным нами соглядатаем, ты спасся и с нашего же ведома давал показания в Совете. Это мы послали тебя в Карфаген собирать требуемые нам сведения – я передам это через наших людей слово в слово. Твой хозяин возненавидит тебя. Твои родичи проклянут тебя. В Карфагене тебя ждёт мучительная смерть, если раньше они не наймут убийцу.

Пленник прищурился здоровым глазом:

– Это так ты пытаешься меня переманить, римлянин? Придумай что-то получше. Даже если ты меня оболжешь с ног до головы и тебе поверят, и я не оправдаюсь – я буду рад принять меч от рук земляков. Обман рано или поздно выйдет наружу. Но как быть с твоей честью, римлянин? Вы говорите о чести, но сами рыщете как псы и используете малейший случай, чтобы нанести удар в спину, как трусы. Вы используете клевету и подкуп. Так почему с вами не поступать так же… Ладно, хватит болтовни. Ты думаешь, я поверю, что ты поступишь так, как говоришь? – Его глаз сверкнул: – Ну, чего ты медлишь? Веди своих истязателей. Только сам никуда не уходи. Стой и смотри на меня не отводя своих глаз. Ты увидишь что такое сила карфагенского духа!

Лицо Марциана перекосилось. Он наклонился к его уху и быстро заговорил:

– Ты думаешь разыграть тут мне здесь героя, а я поаплодирую тебе за это? Я разуверю тебя. Я лишу тебя этого. Ты будешь выглядеть как жалкий трус и лежать вот здесь, на полу в своей вони. Тебе будет стыдно за себя. Ты будешь умолять меня прикончить тебя потому, что не сможешь с этим жить. В одночасье твоё тщеславие испарится, и передо мной будет лишь сидеть жалкий, вонючий пун, которому опротивела жизнь…

Он понизил голос до полушёпота и продолжил:

– Есть вещи, которые тебе даже не снились. Они выше воли человека. Есть нечто, что за пределами контролировать боль или волю. У меня есть вещество из которых мне приготовили снадобье. Оно ломает волю как тростинку, какой бы сильной она не была. Человека, выпившего его, трясёт, наконец он падает и становится как мёртвый, а затем оживает. Он оживает, чтобы стать послушным как дрессированный пёс. Вещества, что там содержатся, проникают в самые мелкие поры тела; они изменяют кровь и меняют удары сердца. Но, что главное, они меняют разум. Они делают его податливым и мягким как воск – становится как у младенца неспособного лгать старшим. Ни один вопрос не останется без правдивого ответа. Ты станешь таким же. Через меня прошли не одни «герои», кичащиеся сильной волей и которые, хвалились что не страшатся пыток, так же как ты. Но перед действием этой штуки они стали бессильны. Они выложили мне всё; рассказали добровольно, рыдая за своё бессилие, заикаясь, словно пьяные и упирались словно ослы, а многие при этом исходили потом и мочой….

Он улыбнулся и снова зашептал:

– Это зелье стоит целого состояния. Но ты его достоин. Сегодня тот случай. Выпей это во славу Рима, пун.

Лицо карфагенянина сделалось на миг напряжено. Казалось, он размышлял над словами Марциана. Но затем рассмеялся:

– Придумай-ка что-то получше. Расскажи сказки про волшебное зелье римским малышам.

Марциан распрямил спину и поджал губы.

– Ну что ж.

Открыв дверь, он хлопнул два раза в ладоши. Охранник, стоявший в коридоре, кивнул и вышел. Через минуту он вернулся в сопровождении двух дюжих экзекуторов с суровыми лицами в черных кожаных фартуках и наручах.

Отойдя к столу, Марциан сдернул ткань и взял небольшой стеклянный флакон туго закрытый пробкой. Подойдя к узнику, он демонстративно потряс им перед его глазами. Затем кивнул экзекуторам. Они схватили карфагенянина. Задрав ему голову за волосы, один зажал ему нос. Другой схватил за шею. Узник тут же стал вырываться, неистово мотая головой, но экзекуторы крепко удерживали его. Наконец он, задыхаясь, открыл рот. Тот, что держал пленнику голову, вставил длинную и узкую металлическую воронку ему в рот. Хрипы и гортанные звуки раздались из горла карфагенянина. Марциан открыл флакон и вылил содержимое в воронку. Вслед за этим экзекутор сильно сдавил пальцами горло узника, затем разжал, заставив сделать глотательное движение. Марциан дал знак отпустить его. Они вытянули воронку из его рта и прекратили его держать. Пленник, кашляя и гремя кандалами, упал на колени. Он держался за грудь. Наконец, отдышавшись, сел на пол, прислонившись спиной к скамье.

– Ты… просто… жалкий трус, – произнёс он слабым голосом.

Марциан кивнул секретарю. Тот приоткрыл заглушку водяного хронометра. Капли одна за другой устремились в чашу.

Через пару минут пальцы карфагенянина вдрг сжались в судороге, его спина выгнулась. Он закатил глаза и упал. Его начало трясти, словно больного падучей, а изо рта показалась пена. Цепи на его руках и ногах брякали, сопровождая его содрогания. Обильный пот покрыл его тело.

Пока узник лежал на полу, Марциан стоял над ним с торжествующим видом и молча наблюдал, время от времени оборачиваясь на хронометр. Когда уровень воды достиг отметки двадцати минут, судороги узника постепенно стали проходить. Он лежал на боку редко вздрагивая и безучастно глядел в одну точку. Наконец, замер. Казалось, что он умер. Его глаза не моргали. Цвет их вдруг переменился – они стали или, правильнее, вновь стали зелёными. Изощрённое снадобье действовало.