Вот вроде  и не было ничего язвительного и скептического в голосе псионика, но этот прожигающий взгляд… Почувствуешь себя поневоле полной дурой, да ещё  и слегка сумасшедшей.

Я чуточку рассеянно улыбнулась, склонив голову. На душе было удивительно спокойно.

— Все так, грэсс. Но, думаю, что вы из моих слов извлекли куда больше, чем я из непосредственного участия в событиях.

Серокожий нелюдь качнул головой — то ли в знак согласия, то ли наоборот. Я не могла предсказать его поведение, но это сейчас не пугало. Даже напротив — было интересно. Куда интереснее, чем иметь дело с предсказуемыми одногруппниками и прочими людьми.

— Верно. Конечно, я хотел поговорить с вами совершенно о другом — изначально. О вашем будущем, например и моих планах на него. Но… что вышло, то вышло. Ар-ани, — ну надо же!

Кажется, он не выглядел удивленным. И вел себя совсем не как человек, только сегодня услышавший  об ожившей легенде.

Тонкие  губы мужчины едва  заметно скривились.

— Да, они любят играть людьми. Вот только порой из нас бывают отвратительные игрушки… Не скажу, что мне нравится то, что вы  рассказали. Вмешательство высшей сущности непредсказуемо.

— Это опасно для меня?  - Уточнила я.

— Для вас?  — Смотрит непонимающе.

— То, что он сделал, - пояснила нетерпеливо.

— Вот сейчас мы и проверим, что именно он с вами сделал, - протянул задумчиво мой собеседник.

Предвкушающая усмешка мне, безусловно, тоже померещилась. Зато отнюдь не померещился тренировочный зал, выглядевший камерой пыток — такого количества изуверских снарядов я и представить себе не могла!

Шаэл прошел его насквозь, распахнув ещё одну дверь — со стороны входа её не  было видно. По коже пробежали мурашки. Да что там — волосы встали дыбом, когда я увидела, что там скрывается. Этого… просто не могло быть!

Я дернулась, сжимая пальцы в кулаки.

Если бы могла сбежать — сделала бы это с удовольствием.

— Что же вы  остановились, Иорин? Проходите. Устраивайтесь.

Нелюдь издевательским кивком указал на стоявший посреди комнаты саркофаг. А точнее — пси-капсулу последнего поколения. Про неё ходили только слухи — мол, лучше к безопасникам на пытки, чем попасть в такую. Вытащит все подноготную. Говорят, что слабых духом и с ума сведет — вылезет назад уже овощ.

— Вы не имеете права! — Слабый аргумент, понимаю. Но я даже представить не могла, что у кого-то в принципе в частном порядке может дома стоять такой… катафалк!

Пришлось брать себя в руки, разворачиваясь лицом к самоуверенному мужчине.

— Действительно полагаете, что в этот гроб я лягу добровольно? Не знаю, каким образом вы достали это, — бросила взгляд на капсулу, — но её нахождение в частной собственности противозаконно.

— Действительно полагаете, что меня волнует чье-либо мнение по этому поводу, раз уж я смог её достать?  — Янтарные глаза вспыхнули.  — Внутрь, Иорин Альде. И быстро. Я не намерен тратить время  на ваше упрямство.

Чужие пальцы капканом сомкнулись на  моей руке. Чтобы не выглядеть глупо, болтаясь, как щенок на поводке, пришлось шагнуть за ним. Пальцы мужчины коснулись панели — и капсула  замигала огоньками, сигнализируя о готовности. Крышка распахнулась, открывая удобное ложе с фиксаторами для рук, ног, туловища и даже  головы.

Я сглотнула ставшую вязкой слюну, попятившись. “Я не трус, но я боюсь”. Весомым аргументом в пользу этого изуверского действа были крепкие ладони, сжавшие плечи.

— Это будет  безопасно для вас, обещаю, — вкрадчивый шепот обжег ухо, заставляя дернуться.

— Если вы меня угробите с помощью этого катафалка, надеюсь, что меня непременно отыщут, а арестуют уже вас,  — пробормотала.

— Да, для начала — разденьтесь, — донеслось невозмутимое.

Выдохни, Иори. Ты  убьешь его когда-нибудь потом, честное космическое.

Невыносимое чудовище.

— Только после того, как вы выйдете, - возразила.

— Не выйду, но отвернусь. Обещаю не подглядывать. Ваши прелести меня мало интересуют, грэсса, не переживайте так.

— Ну  и слава черной дыре! — Ой, я это вслух сказала?

Сумасшедший день. Я забалтывала сама себя, старательно отвлекаясь от мыслей об угрожающем приборе. Пол обжег ступни, и я зябко поежилась, только теперь сообразив — псионику придется застегивать ремни и закрывать крышку. И смысл ему  отворачиваться? Захотелось замотаться в простынку. Стоять в одном нижнем белье удовольствия мало.

— Отлично, а теперь, пока вы ничего себе  не отморозили — прошу.

Я и не заметила, когда он повернулся. Подошел — и легко, как ребенка, подхватил на руки, опуская меня внутрь. Тело начала бить дрожь. Как я ни старалась — он заметил, но ничего не сказал. Несколько ударов сердца — и все ремни зафиксированы. По спине поползла капелька пота от того, что случись что — и я останусь беспомощной. Абсолютно. Как младенец.

— Я закрываю крышку. Не дергайтесь и не бойтесь.

Провода, идущие к телу со всех сторон, слабо светились. Дар утверждал, что ничего  страшного не случится, но это не тот случай, когда я ему могла довериться. Почему не попыталась сбежать? Дура! Я дернулась со всей силы, рванулась — но даже не смогла повернуть голову или поднять руку.

Послышалось гудение — и темноту вокруг разрезали синие искры. Это работает на пси-энергии?

Я не успела испугаться, как провалилась во тьму.

Сначала откуда-то посыпался бесконечный список вопросов. Стоило не ответить — и сознание пронзала боль.

После — я очутилась на огромной поверхности планеты, которую прожигали жаром несколько солнц. Боги космоса, что-то похожее, я припоминала, бывает на испытаниях у военных. Выживание в экстремальных ситуациях. Но не в таких же!

Спустя три фантомных смерти я уже не думала о том, что это виртуальность. Больше не всплывал вопрос — напасть ли на улыбающихся аборигенов, оказавшихся людоедами.  Отдать воду в пустыне — или выживать самой. Какой именно бронескаф выбрать, чтобы выжить в лаве проснувшегося вулкана.

Цена каждой ошибки — смерть. Увечье. Боль. Я горела в огне, погибала при химических атаках, колонизировала планеты, вела шаттл. Сотни жизней. Миллионы ситуаций. За пределами этого полигона больше ничего не существовало — ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Уже  на  двадцатой смерти я ощутила свой дар. Варианты будущего мелькали перед глазами с чудовищной скоростью — и все быстрее  я могла просчитывать нужный для себя.

Когда меня занесло в дальний космос, да ещё  и во время стычки с пиратами, я смогла активировать телекинез, защищая команду.

Все лучше ощущалось тело. Гибче, сильнее, живее. Дар повиновался безукоризненно — стоило  лишь сосредоточиться на нужной мысли. Я ждала новых испытаний не с ужасом — с предвкушением — и некоторой усталостью.

И в какой-то момент, шагнув с крыши высотки, чтобы прыгнуть с парашютом, оказалась не в воздухе, не внизу, сражаясь с бандой контрабандистов, а в пустом темном пространстве.

Я тут же  активировала дар. Замерла, почти не дыша и медленно отводя руку за спину.

Послышался смех — детский  и счастливый, а оттого ещё более пугающий здесь.

Вспыхнувший столб света очертил невысокую фигурку напротив.

— А ты неплоха для человечки! Действительно неплоха! И именно поэтому я сомневаюсь, что в тебе  лишь человеческая кровь.

Незнакомец сделал шаг вперед, с легкостью отражая мой ментальный удар и мощный телекинетический пинок.

— М, стараешься, детка. Продолжай! — Кивок и веселый смешок.

Короткие светлые волосы обрамляют совсем юное лицо подростка. Тонкие черты, ещё по-юношески чуть пухлые. Вот только… глаза. Я едва сдержала вскрик, смотря во вращающиеся воронки чужих глаз. Я уже видела такие. Вот только…

— Ар-ани, — губы онемели.

Древние тут что, косяками ходят? Летают? Ползают? Как там правильно про них говорить? Вот так живешь, считаешь, что готова ко всему. А потом приходит тот самый почти вымерший в природе песец. Наглый. Хищный. Жуткий.