Долг родителей оказался погашен, когда Винсу стукнуло двадцать три. Хозяин рудников вытащил у него из шеи рабский чип, дал на руки вольную и билет прочь с планеты на ближайшую узловую станцию. Там Винс устроился погрузчиком на челнок, а затем космостопом добрался до Центрума. Потому что ему сказали, что именно Центрум – центр Империи и всего скопления галактик. Хотелось посмотреть на это чудо.

Центрум… поражал. Это сейчас Винс думал так, а тогда мог только стоять, открыв рот, и повторять: «Дерьмо свинбатареево, свинобатареево дерьмо…» За всю жизнь на рудниках он не видел ничего подобного. Центрум, многоуровневый, напоминающий высокотехнологичный муравейник, начинался под корой планеты и заканчивался над стратосферой. Он вдоль и поперек был пронизан узлами дорог и решетками рельсов, тросами лифтов и коридорами квантовых порталов.

Винсу казалось, что он так и исчезнет в этом лабиринте. Ходил там три дня, ночуя прямо на улицах рядом с бедняками и подъедая запасы, выданные ему на судах, где он работал.

– Авило, не спи! – раздался голос у самого уха.

Винс рефлекторно пригнулся и кувыркнулся через голову, уходя от тренировочного разряда и мгновенно возвращаясь в реальность.

Выпускной экзамен по физподготовке шел полным ходом. Он представлял собой полосу препятствий, которую проходили одновременно несколько отрядов кадетов. Нужно было забрать закрепленный на одной из стен красный флаг, но добраться до него – та еще задачка: приходилось уворачиваться от выстрелов, быстро перепрыгивать с места на место, когда земля вдруг уходила из-под ног, перелезать через стены, подползать под ограждения и заниматься прочей хренотенью.

Смысла в такой подготовке, учитывая, что воевать им придется на кораблях, а не в окопах, Винс не видел, но это, по крайней мере, было весело. Он протянул руку и помог подняться Рою Яффе – такому же, как и сам Винс, голодранцу, прибывшему когда-то в Центрум просто потому, что податься больше некуда. У Роя была антрацитовая гладкая кожа, карие глаза и вязь алых татуировок, которая начиналась за правым ухом, покрывала полчерепа и уходила вниз по спине аж до самой щиколотки.

– Сам не спи, – ухмыльнулся Винс и кивнул вниз, где пол под ногами Роя начинал светиться белым: это значило, вот-вот исчезнет. У каждого кадета на экзамене была всего одна «жизнь», если он «умирал» до того, как кто-то из отряда заберет флаг и, благодаря этому, закончит испытание и получит высший балл, он получал «дырку» – ноль за экзамен.

С «дыркой» можно было не рассчитывать ни на нормальное распределение, ни на то, что в ближайшие несколько лет после выпуска будешь заниматься чем-то, кроме надраивания палуб и чистки плодослив.

– Смотри. – Рой кивнул Винсу на веревку, которая болталась всего в нескольких метрах от них, а затем – на флаг, до которого, раскачавшись на веревке, можно было легко добраться. – Ну что, решим на метеорит-лазер-голограмма, кто пойдет?

Винс поднял взгляд на флаг, а затем услышал короткий вскрик за спиной. Он обернулся и увидел Скотти, который одной ногой провалился в проем в полу. Этому недотепе, который плелся в хвосте, «дырка» могла грозить не просто плохим распределением, а вылетом. Винс уже собирался двинуться на помощь, как рядом со Скотти приземлился Харри, спрыгнув откуда-то с натянутой под потолком сетки. Он дернул Скотти на себя, не давая провалиться, но этот придурок споткнулся на ровном месте и едва не утянул за собой в подпол Харри.

– Дерьмо серпентово.

– Авило! Ты куда?

Но Роя Винс уже не слышал. Реакция была инстинктивной, пошла в обход сознания и заставила шерсть встать дыбом на загривке. Его омега в опасности. Его омегу лапает другой альфа, хватает своими немытыми клешнями за плечи и тянет вниз, из-за чего его омега вот-вот упадет и повредит себе что-нибудь.

– Назад, – рыкнул Винс, почти не замечая, как перепрыгивает дыры в полу и огибает вставших на пути людей.

Оказавшись рядом с Харри, он удержал его, готового оступиться, за плечо, а затем рванул назад, оттаскивая от дыры в полу. Следом за ним в безопасности оказался и вцепившийся в Харри Скотти.

Почему тот никак не отпустит Харри? Винс ощетинился, но тут же ощутил толчок в плечо.

– Совсем ополоумел, Авило? – рявкнул Харри. – Тебя чего принесло сюда? И убери свои руки.

Послушаться не вышло, хоть все сознание Винса и вопило о том, что он ведет себя глупо. Скотти хотелось порвать голыми руками, и тот, интуитивно почуяв неладное, втянул голову в плечи и готов был, судя по всему, испуганно заскулить.

В ту же секунду раздался оглушающий гонг, и Винс стряхнул с себя оцепенение. Отпустил наконец Харри и обернулся: Рой добрался до флага и торжествующе им размахивал. Испытание закончилось.

Харри ругнулся сквозь зубы, и Винс, осмотревшись, поморщился. Вернувшись за Скотти, они с Харри оказались в самом начале полосы препятствий, и за этот экзамен получат едва ли минимальный проходной балл.

Бросив взгляд куда-то вверх, Харри тут же выпрямился и посмотрел на Винса.

– Вали отсюда. От тебя воняет.

– От тебя тоже. Знаешь, омегами. Как будто ты на блядки ходил.

«Осел», – процедил Харри сквозь зубы и пошел прочь из зала, а Винс устало провел рукой по лицу. Альфы должны защищать своих омег. Заботиться о них и беречь. Ласкать, любить и обеспечивать всем необходимым и приятным.

Ну какого серпентового хрена у него вечно все через задницу?!

Его убьет это когда-нибудь. То, что он чувствует к Харри. Эта любовь-ненависть, густо замешанная на желании и на обиде, она сожрет его изнутри, как ржавчина постепенно разъедает даже самый мощный корабль.

– Спасибо, Винс, – робко поблагодарил Скотти. – Извини, что… испортил вам тут все.

Винс хлопнул его по плечу и отошел. Злость и бешенство ушли, оставив только пустоту.

– Авило, прости! – заныл подлетевший к нему Рой и в знак извинений побился лбом о плечо Винса. В руке у него был флаг. – Я мудак и свинобатарей, но если бы я не взял этот флаг, его бы взял Беннер. Все равно ты не успел бы.

– Да нормально все, – отмахнулся Винс. Какая разница, в конце концов. – Впереди еще два экзамена, минимум как-нибудь наскребу, все равно практикантом начинать.

Рой фыркнул.

– Юморист ты, Авило. Ишь ты, в практиканты намылился. Как же.

Но Винс его уже не слышал. Он смотрел вверх, где за стеклом располагался командирский мостик. Там, наблюдая за экзаменом, стояли трое мужчин. Один из них, контр-адмирал Иероним Агра, был директором академии. Невысокий полный человек, абсолютно лысый, со старомодными круглыми очками на маленьком носу. Рядом с ним стоял генерал-адмирал Генрих Шмидт – он командовал всем флотом Империи. Высокий и тощий, в противоположность Агре, с красной усовершенствованной киберкожей.

Винс впервые видел его вживую – еще бы, у такой важной шишки есть куча вопросов поважнее, чем посещать академию. Но почему тогда он пришел сейчас? А вот третий человек был Винсу незнаком. Он был так же высок, как и Шмидт, но казался более человечным, что ли. Одетый в коричневый костюм-тройку, он смотрел прямо на Винса. Выглядел человек лет на пятьдесят, а в чертах было что-то знакомое, только вот Винс никак не мог понять, что. Вроде ничего необычного: кожа белая, немодифицированная, волосы черные с проседью, тяжелый подбородок. Что же с ним не так?

– Рой, а это кто?

Проследив за его взглядом, Рой хохотнул.

– Кадет, да ты никак генерал-адмирала всея флота не признал?

– Да я не о нем, – отмахнулся Винс. – Рядом.

– Ну ты даешь, – присвистнул Рой. – Это же герцог Бьюкенен. Канцлер его императорского величества.

– Бьюкенен? Бьюкенен Эдертон? – неверяще повторил Винс.

– Ну да. Отец нашего Харри. Везет же кому-то родиться. Все небось с детства на блюдечке, – вздохнул Рой. – Идешь?

– Нет, тут останусь и буду посыпать голову пылью из-за того, что лучший друг увел у меня из-под носа флаг, – ядовито откликнулся Винс, отводя взгляд от канцлера.

Теперь Винс понял, почему его черты лица казались знакомыми: Харри был точной копией отца, разве что моложе на тридцать лет.