Вот оно что. Ладно. Винс закрыл глаза покрепче и подался навстречу руке Харри. Он не сомневался в том, что это будет больно. В конце концов, задница альф вообще-то не предназначена для того, чтобы туда пихали член. И не то чтобы Винсу хоть когда-нибудь хотелось это попробовать.

Но рядом был Харри, и Винс хотел его. Подушечки пальцев уже вовсю потирали его задницу, самую середку, и интимно, и грубовато, и совершенно так, что пол из-под ног уходил, а член тек и стоял так, что того и гляди взорвется.

– Умница, – похвалил Харри, вытаскивая у Винса изо рта бутылку.

Винс тихо, удовлетворенно выдохнул, а затем вздрогнул и дернулся вперед, когда горлышко бутылки, влажное от слюны, ткнулось между ягодиц. Ладонь Харри легла на низ живота, согревая, удерживая Винса на месте.

– И у тебя все еще стоит, – шепот в самое ухо прозвучал тихо и очень интимно, от сладковатого запаха алкоголя что-то внутри сделало кульбит, будто корабль, входящий в кротовую нору. Бутылочное горлышко замерло, надавливая на вход. – Это значит да?

Винс тяжело дышал, сердце колотилось, как бешеное, колени были ватными, тело мелко потряхивало.

– Авило? – снова окликнул Харри. – Это значит да? Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Давай, скажи. Ты же знаешь, как это делается.

Понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

– Да еби уже, – выдохнул Винс. – Собираешься, как будто у тебя времени до… тьмы.

Он вскрикнул, когда горлышко толкнулось внутрь, раздвигая мышцы. Одновременно с этим Харри провел рукой по члену Винса. Происходящее ударило по нервам, как бьет по окружающему пространству взрыв сверхновой. Удовольствие, перемешанное с уязвимостью, было таким сильным, что Винсу казалось, он вот-вот потеряет сознание, просто не выдержит.

Бутылка внутри ощущалась не болезненно, а скорее непривычно, растреклятые изгибы были такими осязаемыми и выразительными, что Винса хватало только на то, чтобы ругаться сквозь зубы и сжиматься то ли от страха, то ли от удовольствия.

– Так хорошо принимаешь, как будто создан для этого, – сказал Харри, ласково проходясь по стволу Винса и сжимая узел. Потянул бутылку назад, а затем со всей дури вогнал обратно и тут же закрыл Винсу рот ладонью. – Т-с-с-с… Ты же не хочешь, чтобы тебя такого кто-то застал, да?

Винс закивал, ощущая, как влага, скапливающаяся в глазах, стекает на щеки. Он не понимал, что с ним происходит. Мог бы легко сбросить с себя Харри, увлеченного тем, чтобы аккуратно повернуть бутылку вокруг своей оси и погладить член Винса. Но почему-то стоял на коленях, наклонив голову и тяжело дыша, всем телом ловя прикосновения: ласковые, как поцелуй, опасные, как яд.

– Эй, Авило, – позвал Харри и надавил на бутылку сильнее, давая Винсу почувствовать широкую часть, которая вплотную прижалась к входу. – Спорим, я смог бы вогнать ее в тебя целиком, м?

Винс дернулся, но Харри навалился на него сильнее, удержал на месте. Вытянул немного бутылку и снова вогнал внутрь горлышко до самого основания, вырывая изо рта Винса вскрик. Погладил его член и протолкнул бутылку еще на миллиметр глубже, так что широкая часть больно надавила на мышцы.

– И ты бы все от меня принял, правда? – мурлыкнул Харри, продолжая давить. – Я бы мог запихать ее внутрь и отправить тебя гулять так по академии, м? И все бы знали, какой ты жадный. Что ты на это скажешь?

От последней фразы Харри Винса затрясло, он едва не упал и уткнулся лбом в стену.

– Тебе бы это понравилось, а? – выдохнул Харри. – Такой гордый альфа и весь мой. Как думаешь, я смог бы оставить на тебе метку? На самом видном месте, чтобы все знали, кто здесь на самом деле кого дерет?

Изо рта вырвался всхлип, Винс сгорбился, последние силы отдавая на то, чтобы не упасть.

– Сделай это.

– Что сделать, милый? – наклонился к нему Харри, надавил на бутылку сильнее, так что страх и ожидание боли, скопившиеся внутри, взорвались, разом лишая сил.

– Ч-ч-что хочешь, ох…

Ладонь Харри, которая до этого сжимала член, скользнула вверх, погладила Винса по волосам и толкнула в подбородок, заставляя развернуться. Губы коснулись щеки, прямо того участка кожи, который был покрыт шрамом и, по-хорошему, почти ничего не чувствовал.

– Харри… – выдохнул Винс.

– Твою мать, Авило… – Харри задрожал, его рука соскользнула на шею Винса, пальцы сжались, лишая воздуха, и он кончил, как будто умер: до темноты перед глазами, до взрыва черной дыры внутри, до крика и до судорог, сотрясающих тело.

Приходил в себя он медленно, продолжая вздрагивать, утыкаясь лбом в стену и чувствуя, как по щекам, серпент разбери отчего, бегут слезы. Бутылка медленно выскользнула изнутри, и Винс даже не нашел в себе сил обругать резное горлышко, движение которого отдалось болью.

Харри отстранился и, судя по звуку, повалился на пол. Собрав волю в кулак, чтобы перестать горбиться, Винс последовал его примеру. Потолок вертелся, узел на члене был твердым и пульсировал, Харри тяжело дышал, лежа рядом. От него пахло потом и спермой: он успел кончить, пока ласкал Винса, и от этого внутри разливалось такое неприличное тепло, что становилось стыдно. Нельзя такое чувствовать. Не к Харри.

Нужно – к какой-нибудь хорошей омеге, которая будет рада создать с Винсом семью. И не будет ненавидеть его просто за то, что он альфа и влюблен до потери сознания.

– Я думал, ты меня трахнешь, – сказал Винс, глядя прямо перед собой. Язык во рту еле ворочался, а тело было тяжелым. Хотелось спать и обниматься. А еще, пожалуй, есть.

Харри фыркнул.

– Без смазки? Тебе и этого хватило.

– А тебе не хватило бы, – заявил Винс. – Я помню, что ты говорил про метку и все остальное. Ты не можешь меня пометить, а вот я тебя – да. – На этом стоило бы заткнуться, но Винс не мог остановиться, как и всегда, когда дело касалось Харри. – Ты же омега. Ты подумай, один укус, одна метка – и течкам конец. На линкор я тебя тогда взять не смогу, но ты сможешь ждать меня в Центруме, семьям командиров кораблей полагается жилье и…

Харри встал и принялся поправлять одежду.

– Иди ты на хуй, Авило.

Он пошел прочь, все еще немного шатаясь, и вскоре Винс перестал даже слышать его шаги. Он закрыл глаза и поморщился.

Ну вот что он опять сказал не так? И почему не смог засунуть язык в задницу и промолчать?

– Я в последний раз спрашиваю. Что это? – уголок губ старшины Гидеона Малика подрагивал, что, должно быть, свидетельствовало о сильнейшей ярости.

Вау. Винс благоговейно наблюдал за этим небывалым проявлением эмоций и отчаянно пытался не заржать. Зубы его были сжаты так крепко, что того и гляди грозили рассыпаться в крошку.

Взгляд Винса, как и взгляды большинства кадетов академии, которых по такому – вопиющему! – случаю согнали в актовый зал, был прикован к вакуумному пакету, который старшина Гидеон Малик держал на вытянутой руке над головой, как военное знамя.

За его спиной стояли еще пятеро старшин, которые должны были обеспечивать порядок в Академии. Но вот не справились. Возмутительно! Винс как командир отряда был до глубины души потрясен.

– Мы в академии не потерпим этого! – громогласно вещал Малик, выделяя каждое слово.

В пакете, который он держал в руках, находилась ополовиненная бутылка «Сверхсвета». Алкоголь с ночи успел выветриться, потому жидкость внутри уже не была сияющей, а мутно-голубой.

Конечно, стоило забрать ее из музея, но Винс тогда мог соображать так плохо, что радовался хотя бы тому, что додумался оттереть стену от своей спермы. Перед глазами тут же возникла картинка праведно гневающегося Малика, который рядом с ополовиненной бутылкой увидел бы еще и сперму – аккурат под голограммой Рикарда Абади. Святыня оскверненная, свинобатарей ее пожри.

Винс все-таки всхлипнул от смеха, но смог замаскировать вырвавшийся звук кашлем. Стоящий рядом Рой тут же пихнул его в бок. Ну да, ему-то невдомек, где вчера эта бутылка побывала. Стоит тут весь такой серьезный, как на параде.