— Это она вам сказала?

— Да.

— А если это все ложь? От первого до последнего слова? Если вы просто хотите поживится?

— А если нет? — быстро произнес Аугрусс. — А если правда? Вы знаете, каково это — стоять перед Инквизитором и ждать приговора? Знаете, каково это — когда он разыгрывает вашу жизнь в орлянку? Я знаю; и поверьте, это неприятно! Что вам дороже, эти деньги, которых у вас итак море, или собственная жизнь? Я ведь не ставлю вас в жесткие рамки, и не выдвигаю требований, которые вам было бы трудно выполнить, — Аугрусс снова гадко усмехнулся, и мофф снова побагровел от гнева, сдерживая все те ругательства, что хотелось бы вывалить на голову этого наглого вымогателя. — Я делаю вам одолжение, оказываю услугу, предупреждая об опасности.

— Предупредили? — сухо осведомился мофф желчным голосом, сверля ненавидящими глазами забрака. — Теперь вы можете идти, я вас не задерживаю. С леди Аларией я встречусь сам. В посредниках не нуждаюсь. Я не вижу причины, по которой я должен был бы вам платить.

— Это да, это конечно, — согласно закивал Аугрусс, ничуть не смущенный отказом моффа. — Только Алария вам не поможет. Она, на минуточку, не гостья Императора, — глаза забрака сузились, взгляд стал циничен. — Она его… вещь. И если Инквизитор решит уничтожить вас, он сделает это. Алария никак не помешает ему.

— А вы, стало быть, помешаете?

— Да, да, — самодовольно ответил забрак, усмехаясь. — Вы же знаете о моем положении.

— О нем вся Империя знает, — злорадно заметил мофф, но Аугрусс пропустил мимо ушей это колкое замечание.

— Да, Инквизитор очень гневался на меня, — беспечно продолжил забрак. — И если бы не вмешательство Лоры Фетт, мне пришел бы конец. Вы знаете, кто такая Лора Фетт? Я очень хорошо с нею знаком. Я мог бы попросить у нее заступится за вас. По дружбе.

— По дружбе! — с сарказмом выплюнул разъяренный мофф, но забрак игнорировал и это оскорбляющее его замечание. Его брови вопросительно изогнулись, глаза смотрели на разъяренного моффа внимательно и выжидающе.

— Так каков будет ваш ответ? — с нажимом произнес Аугрусс, и мофф поспешно отер лицо платком еще раз, кое-как справляясь с накатившей на него паникой.

— Я дам вам его после того, как поговорю с Леди Аларией, — сухо, безо всякого выражения произнес он.

— Хорошо! — вежливо произнес Аугрусс. — И я даже помогу вам с нею встретиться — совершенно бесплатно, не беспокойтесь! Видите, какой я добрый? Я действительно хочу стать вам добрым другом, не думайте обо мне дурного.

Гриус чуть отступил от забрака и смерил его презрительным взглядом.

— За те деньги, которые вы просите, — очень тихо и очень зло произнес мофф, — вы должны очень хорошо потрудится.

— Разумеется, — елейным голосом пропел Аугрусс, угодливо поклонившись. — Не сомневайтесь, я не ем своего хлеба даром. Я очень хорошо отрабатываю свое жалование, кто бы его не платил.

Вернувшись на Бисс, Аугрусс тотчас же почуял опасность. Она накатилась на него мгновенно, как только его нога ступила на зеркальный отполированный пол Имперского исполнительного здания. Люди, увлеченно обсуждающие что-то, при его приближении замолкали и как-то незаметно растворялись, смерив его насмешливыми взглядами, в полутьме коридоров и галерей, освещенных приглушенных мягким светом.

Аугрусс склонял рогатую голову, закипая от злости от этих неприкрытых насмешек, от откровенного издевательского любопытства. Шагая по галерее, опоясывающей этаж с кабинетами чиновников высокого ранга, вздрагивая от каждого громкого звука, от любого вспорхнувшего где-то смешка, ярясь от каждого нескромного, любопытного взгляда, унижающего больше откровенного плевка в лицо, Аугрусс просто умирал от желания тут же, посреди этого перемывающего ему кости муравейника встать и заорать так, чтобы все испуганно разбежались по своим темным уголкам и прекратили на него пялиться, как на экспонат в музее уродцев.

— Сколько уже можно перетирать эту заезженную тему, — с ненавистью шептал забрак, и ему казалось, что от стыда и злобы яркая красная кожа у него на щеках раскаляется и трескается. — Что, ничего новее нет?

Однако, был и один приятный момент во всех этих колючих шепотках, осторожных вкрадчивых словах, оборванных на полуслове разговорах.

Изо всей этой отравленной издевательствами словесной каши Аугрусс расслышал, понял, что Инквизитора на Биссе не было, и аудиенция ему предстояла у Леди Софии, ради такого случая занявшей инквизиторский кабинет.

Кажется, Император обратил свое пристальное внимание на Орикон и близлежащий сектор, и там начинали разворачиваться самые горячие события, туда стягивались имперские силы, и Лора Фетт, разумеется, как главком присутствовала в эпицентре событий, раздавая команды.

Лорд Фрес просто не мог не поддержать свою протеже, не мог не убедится, что юный главком все делает правильно, не мог не подсказать, не помочь. Но Лора, оказавшись на капитанском мостике, чувствовала себя как рыба в воде, и, очутившись в родной ей стихии, мгновенно позабыла о своей неуверенности, о своих сомнениях и о терзающих ее ревности и боли.

Она мгновенно собралась, и ее команды были четкие, верные. Ситху было не о чем переживать, здесь Лора Фетт была на своем месте и полностью справлялась, не давая никому не малейшего повода усомнится в ее компетентности.

Так что в скором времени Инквизитор наверняка вернется на Бисс, к своим обязанностям, а пока…

Краем уха забрак уловил слова «София» и «любовники», но при его приближении разговаривающие поспешили разойтись, вызвав у Аугрусса новый приступ ярости и досады, но, кажется, и без дальнейших пояснений он понял, о ком велась речь.

Сплетничали, разумеется, о Софии и Фресе. Одной только Силе известно, кто первый обмолвился, но эта весть тотчас расползлась, проникла в умы, и ее передавали из уст в уста осторожно, с оглядкой.

— Вот как, — промурлыкал забрак, немного воспрянув духом. Его настроение, основательно подпорченное презрительным отношением, немного исправилось в лучшую сторону, стоило ему только подумать, что вместо злющего Инквизитора, острого, как лезвие самой хорошей старинной антикварной бритвы, порезаться которой можно было одним-единственным касанием, ему предстояло разговаривать с Леди Софией, стервозной, но скучной теткой.

В воображении Аугрусса она рисовалась какой-то серой мелкой злобной тварью, припорошенной книжной пылью, такой противной и зубастой, но скучной и слабенькой, как мышь. Смакуя пикантную подробность о ее якобы связи с Инквизитором, Аугрусс искренне недоумевал, что могло привлечь ситха к этой фригидной тетке.

Она же кажется деревянной даже на взгляд стороннего наблюдателя, и даже ее ярость не могла, по мнению Аугрусса, ни напугать, ни завести.

Однако, осторожные шепотки говорили об обратном, и забрак только поражался этой внезапной связи.

— На какие жертвы идет, — бормотал Аугрусс, самого себя убеждая, что Инквизитор сделал это лишь для того, чтобы привязать к себе, приручить ситх-леди, а значит, и достоин некоторого сочувствия и уважения.

«Однако, раз Инквизитор обратил на нее свое пристальное внимание в этом плане, — размышлял Аугрусс дальше, — то, вероятно, трахал ее. А раз трахал, то, наверняка хорошо, о нем говорят всякое, гхм. А раз в этом он преуспел, гхм, значит, эта замороженная тетка слегка оттает и, удовлетворенная, будет помягче, потеплее, да!»

Все эти раздумья так увлекли забрака, что он ввалился в нужную ему дверь не дождавшись, когда на его небрежный стук ответят, и пришел в себя только нос к носу столкнувшись с Леди Софией, неподвижно стоящей посередине кабинета и нервно постукивающей ножкой об пол, застеленный толстым дорогим ковром.

На женщине было надето то красно-черное платье, что привело в такой восторг Инквизитора, и на миг этот зловещий образ вверг забрака в панический ужас, страх кипятком пробежал по нервам.

На мгновение забраку даже показалось, что это сам Инквизитор встретил его, насмешливо усмехаясь и закладывая в свою папку сведения обо всех мыслях, промелькнувших в голове Аугрусса.