На Совет Трех и Единого были приглашены все, кто пожелал служить Империи.

Те же, кто не пожелал, горько в этом раскаялись, ожидая свой смертный час.

Огромный зал Исполнительного Совета Империи, погруженный в полумрак, был тих, и лишь императорская ложа, ожидающая своего высокопоставленного посетителя, была пуста, лишь выхвачена лучом света, пронзавшим полумрак здания сверху донизу. В отличие от лож многочисленных приглашенных — бывших функционеров Альянса вперемешку с имперскими чиновниками — расположенных в строгой геометрической последовательности на высоте, ложа императора располагалась внизу, и собравшиеся в тревожной тишине ожидали, когда новый Император займет ее. Рядом притулилась еще одна ложа, поменьше; пустое место, предназначенное для неё, словно прореха в корзинке подсолнечника, темнела в вышине, среди наиболее важных сенаторов и чиновников самого высокого ранга.

В неясно шуршащей тревожной тишине то и дело вспархивали легкие бабочки разговоров, и тревога разносилась по огромному каменному залу, перепрыгивая с места на место, отражаясь легким эхом от гладкого — до зеркального блеска — каменного пола, расписанного извилистыми белыми реками прожилок.

Обсуждали всякое. В основном, суть разговоров сводилась к двум темам — к страху и сплетням. Тайком, чтобы не услышал никто посторонний, присутствующие, пряча лица за рукавами нарядных одежд, надетых по случаю большого торжества, шептались: а действительно ли новый Император — тот самый Дарт Вейдер.

Павший Император, Дарт Акс, чье правление было, к счастью, быстротечным, погрузил в хаос и ужас столицу Бисс, устроив кровавый террор немыслимых масштабов, поселив в сердцах людей такой ужас, отвращение и трепет, какой раньше не испытывал никто из ныне живущих.

Человек, называющий себя Дартом Вейдером, избавил имперцев от такой напасти, устранив Дарта Акса очень быстро и тихо, по-хозяйски предъявив свои права на трон.

В мгновение ока, словно повинуясь невидимой руке, два огромных флота, сведенных друг против друга, прекратили стрелять, и пылающий Космос стал вдруг тихим и прекрасным в своей темной красоте. Долгожданный мир стал вдруг реальным, и, слушая первые мгновения этой безвоенной тишины, люди не верили себе, но в сердцах их расцветала первая робкая надежда на что-то иное, кроме бесконечного боя.

Империя не содрогнулась от кровавых подробностей гибели безумного Императора — их попросту не было, и свидетели его смерти помалкивали. Но тревога никуда не ушла из сердец людей. Дарт Акс рисовался в людских умах монстром: бессмертным, непобедимым, могучим чудовищем, а если таков он, то каков тогда его победитель?

Было и еще кое-что. Императрица.

Белокурый гордый ангел с ледяными прекрасными глазами — Леди Ева.

Эти слухи пришли из Альянса, чьи лидеры теперь находились среди имперцев, с которыми они еще вчера сражались друг против друга — Леди Ева ранее была женой Дарта Акса, и вместе с Империей Дарт Вейдер вырвал из рук гибнущего противника и его жену.

Империя недоумевала.

Дарт Вейдер и женщина?

Железный канцлер, давным-давно похоронивший любые свои человеческие качества и забывший то место, где их оставил, и… женщина?!

Говорят, новый Император любил свою Императрицу.

Говорят даже, что она родила ему ребенка, что уж совсем немыслимо, и Службу Безопасности императорского дворца возглавил Люк Скайуокер. Кому же еще Дарт Вейдер мог бы доверить самое дорогое и самое уязвимое место своего сердца?

Впрочем, сомнений в подлинности Дарта Вейдера с каждым днем становилось все меньше, по мере того, как его железная рука сжималась на Империи, нещадно подавляя бунты недовольных и устанавливая новый порядок, принуждая кое-кого потесниться и ставя рядом с ним нового человека.

Но за этими жесткими передвижениями, когда очередная фигурка убиралась беспощадными железными пальцами с доски, угадывалась и вторая, мягкая женская рука. Она ложилась на металлическое запястье Императора, и пешка отправлялась в ящик, а не в бушующее пламя.

— Владыка Вейдер и Двое!

Шум наполнил зал снизу доверху, зашуршали одежды, и собравшиеся поднялись на ноги в едином порыве, приветствуя Императора, как завороженные глядя на раскрывшиеся тяжелые створки огромных дверей, разошедшиеся, словно лопнувшие льдины на полированном боку айсберга.

В полной тишине из раскрытых личной императорской охраной дверей вышли Император и сопровождающие его лица. Длинная тень, растянутая бьющим в спину светом, оставленным где-то за дверями, простиралась до самой ложи, ожидающей хозяина, и, несмотря на то, что Император был без шлема, при первом же звуке медленных шагов ни у кого не осталось сомнения в его подлинности.

Высоких людей на свете много; любой из них смотрелся бы устрашающе, если бы осмелился надеть знаменитую черную броню и плащ Дарта Вейдера и украсить себя холодно поблескивающими на широких плечах пластинами. В лицо Темного Лорда тоже знали немногие, так что под знаменитым черным шлемом и маской мог скрываться кто угодно. Но его походка — ее узнал бы любой, кто хоть однажды встречал великого ситха на своем пути.

Эту тяжелую поступь нельзя было спутать ни с какой другой, размеренность и величие каждого шага отдавались эхом от стен, и стелющийся черный плащ, заменяющий Вейдеру мантию, заметал его следы.

Рядом с Императором, по левую руку, шаг в шаг, так же неторопливо и величественно, шла та, кому была посвящена добрая половина всех сегодняшних сплетен — светловолосая Императрица с длинной косой, перевитой серебряными цепочками.

Это была довольно высокая, изящная стройная молодая женщина с гордо посаженной головой, прозрачными светлыми глазами и чистым лицом, одетая в строгое черное, длинное — в пол, платье, поблескивающее изысканной серебряной вышивкой. Ее тонкая талия была затянута в корсет, по которому змеились изгибы серебряной лозы, делая тело женщины похожим на серебряный слиток, проступивший своим светлым сиянием сквозь разорванную бархатную сажу, покрывающую поверхность. На аккуратно зачесанных льняных волосах лежала черная круглая шапочка, украшенная маленьким серебряным венцом, каждый зубец которой был увенчан ярко вспыхивающей капелькой алмаза.

Эта изысканная строгость и чистота были прямой противоположностью вычурным кричащим ярким цветам, которые так любил Палпатин, славящийся своей извращенной распущенностью и порочностью, и Императрица словно являлась олицетворением новой Империи, которой только предстояло стать такой же прекрасной.

Другими словами, мысль взять с собой Императрицу на Совет была ничем иным, как хитрым пиар-ходом, направленным на то, чтобы успокоить подданных и показать Императора более человечным и живым, чем он представлялся в умах людей.

Следом за Императорской четой шли Двое: мужчина и женщина, равные Императору, члены Триумвирата, одержавшего победу в жестокой борьбе за Империю.

Женщина маленького роста, довольно привлекательная на вид и молодая, взявшая себе имя Дарт София, следующая за Императрицей, была, пожалуй, ничем не примечательна. Казалось, она не желала как-то запомниться, а потому оделась неброско, в темное платье до колен из тонкой шерсти, перепоясанное обычным ремнем, к которому было удобно прикрепить лайтсайбер.

Наверно, и это оружие у нее с собой было, но под складками коричневого грубого плаща его не было заметно. Чтобы как-то компенсировать свой невысокий рост, Леди София обулась в высокие узкие сапоги на высоком каблуке, но даже это ухищрение не позволило ей достигнуть и плеча ее спутника, — мрачного и яркого — следующего за Императором.

Высокий, худощавый и длинноногий, имеющий привычку обривать наголо голову, Лорд Фрес выглядел, пожалуй, ярче всех из этой четверки, и если София хотела уйти в тень, то он-то точно запоминался всем.

На нем была длинная, до самого пола алая туника, стелющаяся за ним небольшим шлейфом, с широкими рукавами, оканчивающимися узкими высокими манжетами, плотно обтягивающими запястья. Поверх нее Фрес был облачен в черную куртку, стянутую на талии поясом и защищенную вшитой броней, отчего ткань напоминала крупную острую чешую. Высокий ассиметричный ворот его черного длинного плаща, с одной стороны поднимающийся острым зубцом, а с другого края округло срезанный, кажется, тоже был бронирован и защищал шею и голову ситха от удара. Его черные брюки и сапоги были запылены, но его вид извиняло то, что он сию минуту прибыл из инспекции, длящейся, кажется, пару месяцев.